Долгие ночи

— Да, мы начнем восстание, если власти действительно начнут переселять нас. Но не иначе. И еще. Я начисто отвергаю первоначальный план.

— Почему?

— Бесцельная борьба всегда приводит к напрасным жертвам.

Прежде всего мы должны определить ясную и точную цель нашей борьбы. Скажите откровенно, сможем ли мы своими силами свергнуть царскую власть в Чечне?

— Конечно, нет, — глубоко вздохнул Арзу.

— Вот видите. Потому мы и ждем внешней войны России, — продолжал Берс — Возможно, тогда, воспользовавшись моментом, мы и одержим победу, хотя и это сомнительно. Но внешняя война России кончится для нее либо победой, либо поражением. Не вечно же будет продолжаться война. И тогда правительство опять обрушится на нас.

— И раздавит нас, как мух.

— Допустим, нам удастся свергнуть власть царя. Но что же мы будем делать дальше? Вернемся к довоенной жизни, к временам шейха Мансура и Бейбулата? Это невозможно. Во-первых, с тех пор мы лишились половины мужского населения и половины наших земель. Во-вторых, равнинные аулы, расположенные по-соседству с городом и станицами, примирились со своей судьбой, они почти свыклись с новыми порядками. В-третьих, появилась новая прослойка, на которую и опирается царская власть: офицеры, купцы, духовенство, мелкие торговцы, писари и так далее.

— Значит, Берс, возврата к прежней жизни нам нет? Остается только одно — привыкать к новым порядкам? — спросил Арзу.-

Иначе говоря, к нищете, бесправию, оскорблениям и унижениям?

— Народ, как и человек, Арзу, с годами должен расти. И физически, и духовно. Наша попытка вернуться к временам шейха Мансура привела бы нас к новой войне, а чем это грозит, не мне вам объяснять. К прежним временам нам возвращаться нельзя. Это равносильно тому, как взрослого зрелого человека перенести в детство. Установить же у себя какой-то новый порядок правления нам пока не под силу.

— Так что же ты предлагаешь, Берс?

— Навсегда связать свою судьбу с судьбой других народов России и идти с ними в ногу.

— Но положение нашего народа намного тяжелее, чем других народов той же России. Лучше уж погибнуть, чем терпеть всю жизнь ненавистный порядок. Я считаю, что это и есть самый достойный выход из положения.

— Нет! Он самый сомнительный, вернее даже, самый безнадежный.

Я уверен, народы, находящиеся под царским гнетом, одержат победу только тогда, когда поднимутся против царизма все вместе. И есть люди, которые учат народы мира, как им бороться за новую жизнь. Я уже рассказывал, что лет пятнадцать назад над Европой пронеслась грозная буря народного гнева. Она пронеслась и над Россией, хотя коснулась ее в меньшей мере.

Она не смогла уничтожить власть угнетателей. Но над Европой и Россией вновь собираются грозные тучи, и скоро грянет новая буря.

— Ты подводишь нас к мысли, что наше восстание следует отложить?

— Другого выхода нет.

— А если нас начнут переселять на левый берег Сунжи и Терека, в Малую Кабарду? Так мы уступим и остальные земли?

— Тогда, конечно, возьмемся за оружие. Однако переселение наших аулов и переселение на эти земли казаков — вопрос очень сложный. Во всяком случае в течение ближайших двух-трех лет решить его правительству вряд ли удастся. Наша задача — усиленно готовиться к восстанию. Подбирать и учить людей. Но нужно быть осторожными. Солта-Мурад, Вара, Залма, Шоип Майртупский — люди мужественные. Однако мужество — это еще не все. Одной лишь храбростью нам не победить. В этом мы уже убедились на своем же горьком опыте. Торопиться с созывом совета, по-моему, тоже не следует. Собирать его в летнее время опасно. Собраться следует зимой. Ну, а теперь давайте совершим вечерний намаз [44] и разойдемся.

— Берс, я не совсем понимаю действия Вары, — сказал Маккал.-

Он грабит на больших дорогах, убивает офицеров и чиновников.

Но сам-то он скрывается, а расплачиваться за его действия приходится ни в чем не повинным людям. Передай ему, что мы решительно осуждаем его тактику. Она приносит не пользу, а только вред.

— Вара — человек вообще-то странный. А после шалинского дела он просто стал похож на дикаря. Ни во что не верит — ни в Бога, ни в черта. Я ему говорил то же самое, что и ты, но он и слушать ничего не хочет.

— Слушать не хочет? — вспыхнул гневом Арзу. — Тогда с ним разговор будет короткий. Предупреди его, что, если по его вине пострадает кто-нибудь из наших, ему не сносить головы. Он вместе со всеми клялся на Коране, а потому обязан подчиняться.

Что получится, если каждый начнет своевольничать? — горящие глаза и суровый тон Арзу служили грозным предупреждением, что его слова — не шутка.

— И еще. У нас к тебе вот какая просьба, Берс, — Маккал говорил так, словно просил извинения. — В Гати-Юрте случилось несчастье. Собака Иса застрелен собственным сыном.

Он коротко пересказал случившееся:

— Вчера в Гати-Юрт прибыл пристав, арестовал Ловду и Васала.

Оба они, по сути, не виноваты. Ловду спасти практически невозможно, но Васала в их руках нельзя оставлять. С ним, как с беглым солдатом, расправа будет короткой, а в доме у него куча детей, и жена вдобавок при смерти. Кроме того, мы просто обязаны его оберегать как беглого солдата. Потому и обращаемся к тебе за помощью.

— Что же я должен сделать? — Маккал пожал плечами. — Мы с Арзу, конечно, могли бы силой освободить Васала и направить его в лес к абрекам. Но что тогда станет с его семьей? У меня вот какая идея. На днях Касум Курумов приезжает в Шали. А он — большой друг генерала Туманова. Мне думается, что начальник округа полковник Головаченко послушается Касума. Переговори с ним.

Берс долго молчал.

— Смогу ли я? — произнес он наконец. — С Курумовым мы близко не знакомы.

— И все же общий язык с ним найти сможешь только ты один.

— По мелочам мы не стали бы тебя беспокоить, — вмешался в разговор Арзу. — Дело в суд еще не передано. Поговори с начальством?

Берс с сомнением покачал головой.

— Особенно надеяться, конечно, не стоит, но я попробую, постараюсь помочь.

После намаза друзья простились. Берс подался в лес, Арзу и Маккал направились в сторону Ведено.

Не только три друга искали выход из сложившегося положения.

Искал его и командующий войсками Терской области.

"Милостивый государь Александр Петрович, — писал он.-

С нетерпением ожидаю возвращения генерала Кундухова и решения вопроса о переселении в Турцию, выполнение которого он берет на себя. Скорое уяснение этого дела совершенно необходимо.

Окончательный и прочный успех наш на Западном Кавказе не мог не вызвать тревожных ожиданий у населения Чечни. Как бы ни старались мы маскировать намерения наши, масса населения вследствие ли неестественных отношений к нам или же по общему убеждению, существующему как в среде местных войск, так и лиц приезжих, предвидит, что в весьма близком будущем правительство захочет стать в крае более твердой ногой.