Углич. Роман-хроника (СИ)

На западе Белого города стало тесно, и возведение хором началось в восточной части. В конце ХУ века здесь уже, вместо леса, возникли целые улицы и опять-таки множество переулков. Воздвигнутые церкви носили добавления к своим названиям «под бором», «под сосенкой», «в дербах» (дебрях) и т.п., сохранивших память о бывшем на их месте лесе.

В конце ХУ века Иван Третий построил на восточном берегу реки Неглинной первый на Руси большой литейный завод - «Пушечный двор», изготовлявший пушки и колокола. Этот же великий князь в 1493 году издал указ об очистке местности за Неглинной, от стоявших здесь дворов, церковок, и лавок, на 110 сажен от кремлевских стен. Образовалась площадь, необходимая, как плацдарм, для защиты Кремля от врагов и в то же время предохранявшая отчасти от переброски в него пожаров из Белого города. Площадь доходила до северной стороны Моховой улицы.

Между Маросейкой и рекой Яузой на месте вырубленного леса Иван Третий развел большие великокняжеские сады, среди коих стояли его загородный двор, конюшни и прочие хозяйственный службы.

В Х1У веке застройка Белого города усилилась после того, как Иван Грозный поставил в 1565 году свой Опричный двор и заселил опричниками всю местность к западу от Большой Никитской улицы. Но и до него Белый город сильно возрастал, особенно каменными церквами. При Грозном появилось несколько новых монастырей: Алексеевский, Никитский, Воскресенский, Георгиевский, Варсонофьевский, Ивановский.

Восточную часть города, на месте вырубленного леса, заняли слободы торговцев и ремесленников: Мясницкая и Покровская. Среди слобод были возведены церкви.

Иван Грозный застроил плацдарм перед Кремлем, между Боровицкими и Троицкими воротами, царским Аптекарским садом, а место Манежной площади, на Большой Лубянке - стрелецкими слободами.

Все улицы, где были расположены дворы знати, замыкались на ночь «решетками» - перегородками с воротами, возле коих дежурили местные люди. По улицам денно и нощно разъезжали «объезжие головы», наблюдавшие за могущими возникнуть пожарами и «лихими людьми» - поджигателями и грабителями.

После опустошительного в 1571 году набега на Москву крымского хана Девлет-Гирея и пожара, почти истребившего Белый город, в 1556 - 1593 годах по современному Бульварному кольцу, вместо древнего земляного вала, была выстроена мощная кирпичная крепостная стена со многими «глухими» и 10 «воротными» башнями на главных улицах. Водяные ворота вели с улицы Ленивки на мост через Москву-реку; Чертольские - с улицы Волхонки; Арбатские - с улиц Знаменки и Воздвиженки; Тверские - с улицы Тверской; Петровские - с Петровки; Сретенские - со Сретенки; Мясницкие - с Мясницкой; Яузские - с Солянки.

Стены Белого города с внешней стороны были окружены рвом, в кой были пущены: на западе - ручей Черторый, на востоке - речка Рачка, на севере - притоки реки Неглинной от Страстной площади и от Сретенских ворот. Южную строну Белого города замыкала река Москва.

С внутренней стороны стен был насыпан новый земляной вал, дававший возможность взбегать защитникам крепости на стены. Строителем Белого города был русский мастер Федор Конь.⁷⁹

Вся территория Белого города была занята дворами, садами, улицами и переулками. Среди моря деревянных зданий выделялись каменные церкви и кое-где, за глухими деревянными заборами с крепкими воротами, - каменные палаты бояр, богатых купцов, монастырских подворий. Они, как правило, стояли среди обширных дворов, имея позади себя дворовые сады, а по сторонам двора - поварни, кладовые, людские избы… Кроме заборов (тынов) с воротами, на улицы часто выходили задние стены конюшен, амбаров, дровяных и сенных сараев, так что улицы имели довольно унылый вид, скрашиваемый лишь стоявшими на них церквами да зеленью рощ между дворами, оставляющихся в противопожарных целях: водой пожаров тогда не заливали, так как воды близко не было в достаточном количестве, а на пути пожаров разбирали строения дворов, так что пожары, дойдя до пустого места, сами собой прекращались.

Все главные улицы Белого города были покрыты деревянными мостовыми и тротуарами, из положенных поперек бревен и досок на них, а кое-где и без досок; через многочисленные речки и ручьи были переброшены деревянные мостики. Прокладка и исправление мостовых и мостов лежали на обязанности Земского приказа.

У городских ворот больших улиц впереди дворов стояли лавки с мясом и другими съестными припасами, кабаки, цирюльни и прочие заведения, кои до того стесняли проезд, что две встречные подводы еле могли разъехаться. Зато в других местах кривые улицы расширялись, чуть ли не в площади.

Никакого освещения на улицах в ХУ1-ХУ11 веках не было. Пешеходы ходили в темные вечера с ручными фонарями, а кареты знати и богачей освещали ехавшие впереди и по сторонам верховые слуги с факелами.

«Нищебродов» то и дело обгоняли боярские колымаги⁸⁰, легкие возки на санях, конная знать.

- Гись! - раздавались громкие окрики.

Михайла Федорович и Тимоха отпрянули к обочине, но плеть Тимоху достала, больно ожгла плечо.

Мимо промчались боярские послужильцы - шумные, дерзкие. А вот и сам молодой боярин верхом на игреневом коне. В золотной шубе, высокой бобровой шапке. Прохожие простолюдины жмутся к краю дороге, сгибаются в поясном поклоне. Один из послужильцев подъехал к Михайле Федоровичу.

- Гордыня обуяла, смерд лапотный?

Хлесткая плеть пришлась по спине. Лопнула драная сермяга. Нагой сжал кулаки. Но тут к нему тотчас подскочил Тимоха.

- Кланяйся, кланяйся! - торопливо прокричал он.

Михайла Федорович, сжав кулаки, и сам спохватился. Сдернул войлочный колпак, отвесил поклон. Послужилец, скаля белые зубы, отъехал к боярину. Нагой звучно сплюнул и зло молвил:

- Москва. Кинь шапкой - в боярина попадешь. Не зевай, ходи с оглядкой, иначе спины не хватит… То, кажись, боярин Василий Шуйский проехал. А мы ведь его только вчера поминали. Сволота!

Михайлу Нагого долго не покидала злоба. Его, родовитого князя, обозвав смердом, стеганул плеткой человек Василия Шуйского! Стеганул при целой толпе народа. Срам! Добро, никто не признал его, когда шапку скидывал, а то бы и вовсе неслыханное бесчестье.

- Да ты охолонь, князь, - тихонько произнес Бабай. - Сам такой путь на Москву избрал. Надо ко всему быть готовым.

- Не учи! - вскинулся Михайла Федорович. Он, человек горячий и порой необузданный, долго не мог прийти в себя, хотя и признавал правоту слов Тимохи. Открыто, как опальный князь, приехать на Москву он не мог. За это полагалось жестокое наказание, вплоть до смертной казни. Цари крайне редко жаловали ссыльных людей.

- Идем далее, - наконец произнес князь.

Через Никольские ворота вошли в Китай-город, или в Большой посад, как называли его еще в начале ХУ1 века. Китай-город образовался из первоначального посада, еще до основания московской крепости в 1156 году, находившегося на берегу Москвы-реки, под «горой» Кремля и в Зарядье. В Х11 - Х111 веках большая часть его находилась на территории современного Кремля⁸¹.

Почти вытесненный в конце Х1У века из Кремля посад, разрастаясь к востоку, дошел до Китайского проезда. В 1394 году для его укрепления с востока был вырыт ров, причем рыли «меж двор», следовательно, дворы стояли и восточнее некоторых переулков.

Северная сторона посада шла по взгорью долины реки Неглинной, южная - по берегу реки Москвы.

После возведения Иваном Третьим в конце ХУ века стен и башен Кремля посад окончательно был вытеснен с его территории и занял современную местность Китай-города.

Первоначально посад был заселен торговцами и ремесленниками. Но по мере роста Кремля многие бояре, дворяне и духовенство, не нашедшие места для своих дворов в Кремле, ставили их на посаде, вытесняя оттуда купцов и ремесленников. Купцы остались только владельцами своих лавок в Китай-городе, а дворы свои перенесли в Замоскворечье и другие части Москвы.