Генерал Раевский

   — Отходи, братцы! Отходи!

И все поддались этому голосу.

   — Не сметь! Остановитесь!

Раскинув руки, на пути бегущих солдат вырос батальонный командир.

   — Не сметь отступать! Остановитесь, братцы! Стой! — призывал он.

Но его никто не слышал. Не противясь панике, все бежали мимо него.

Сражение продолжалось весь день и завершилось с наступлением темноты. Французам удалось захватить в плен командующего русским корпусом генерала Германа, а также нескольких офицеров. Значительные потери убитыми, ранеными и пленными понесли полки.

Оставшийся главным в русском экспедиционном корпусе генерал Эссен доносил Павлу о произошедшем сражении:

«Восьмого числа в 4-м часу утра до рассвета атаковали мы неприятеля, выбили оного из трёх ретраншементов [20], взяли штыками несколько батарей, завладели тремя укреплёнными деревнями и небольшим городом Бергеном... Утомлённые сими усилиями солдаты, ещё не совсем оправившиеся после трудного мореплавания, не могли идти далее... к тому же ещё и по недостатку артиллерии... Из сил выбившееся от усталости войско, имевшее только штыки для своей обороны, стало отступать без порядку. В сей беспорядочной ретираде [21] оставлены были взятые как неприятельские, так и часть своих пушек, у которых лошади были убиты и лафеты повреждены... Вообще потеря наша убитыми, в плен взятыми и ранеными пробирается до 3000 чел.; неприятель потерял более...»

В донесении генерал ещё писал, что оставшиеся полки отведены к морю, где они были посажены на суда и вывезены на английские острова.

Так завершилось печальное для русского войска, малоизвестное сражение, произошедшее 8 сентября 1799 года в Голландии, неподалёку от города Бергена.

Политика что капризная девка с Лиговки: сегодня милуется с одним, а завтра по душе ей другой. Ещё вчера Наполеон был ненавистным врагом России, но вдруг всё круто изменилось. Врагом стала вчерашняя союзница Англия.

Всё началось с письма, которое доставили Павлу в декабре 1799 года. В нём сообщалось, что первый консул французской республики Наполеон Бонапарт пожелал вернуть в Россию русских пленных, захваченных в Швейцарии после разгрома корпуса генерала Римского-Корсакова. Из текста явствовало, что глава республики делает это из чувства уважения к России, русскому императору, считая его великим человеком. Речь шла не об обмене пленными, а о передаче из плена на почётных условиях, вместе с полковыми знамёнами.

Неожиданное предложение, тщательно выверенный до каждого слова и запятой текст выказывали уважение. Оно заставляло Павла задуматься. Ему было невдомёк, что к письму приложил руку дипломат из дипломатов, ловкий Талейран, которому Наполеон повелел добиться перемирия с Россией.

— Бонапарт человек, не лишённый благородства, — прочитав послание, произнёс Павел.

Никто из находящихся в кабинете не посмел не согласиться. Каждый понимал, что письмо есть пробный шар для дальнейших переговоров.

Россия нуждалась в мире, но ещё большую необходимость испытывала в том Франция. Война истощила её, народ устал.

Вскоре поступило письмо и от министра иностранных дел Франции князя Талейрана-Перигора. Он как бы пояснял первое послание, подсластил его уверениями, что победы в Италии над французами одерживали не англичане и не австрийцы, а только русские войска, о которых первый консул весьма высокого мнения.

Наполеон был убеждён, что в случае благоприятного исхода хитрого замысла и выхода России из войны коалиция европейских стран распадётся и противником Франции останется лишь Англия. Она стоит на его пути к полному господству на Европейском континенте. Англию можно победить, если от военных действий отстранить Россию, а ещё лучше, если заключить с ней военный союз. Тогда Англии против Франции не устоять. К тому же для Франции откроется на востоке обширный рынок торговли.

Павлу подсказали, что нелишне было бы послать во Францию генерала, чтобы окончательно решить дело о передаче пленных.

   — Конечно, нужно послать, — согласился Павел. — Сколько же наших пленных?

   — Шесть тысяч.

   — Как же угораздило стольких попасть в плен к французам?

   — Война, ваше величество, — сдержанно ответили ему. — А потом Каменский — это не Суворов.

Решено было послать в Париж генерала Спренгпортена. В военных делах он не силён, зато умеет тонко вести переговоры, тактичен, изъясняется по-французски, умён. Перед отъездом Павел долго объяснял ему, как вести переговоры, что говорить и о чём молчать. И обязательно ему нужно встретиться с самим Бонапартом.

Спренгпортен приехал в Париж в середине декабря 1800 года. Пока он находился в пути, французская армия разгромила австрийцев в двухдневном сражении при Гогенлиндене. К Франции перешли Северная Италия и прирейнские владения Австрии.

Письменное извещение о победе и сообщение французов, что шесть тысяч русских пленных одеты за счёт французской казны в новые мундиры по форме их частей, получили новую обувь и вооружены, — всё это совершенно пленило русского императора.

И к генералу Спренгпортену в Париже проявили особое внимание, покорив его предупредительностью и обхождением. Уже на второй день он удостоился чести быть принятым Бонапартом.

Указав гостю на диван, первый консул сел рядом и с присущей ему актёрской любезностью повёл разговор. Справившись о погоде и дороге, он перешёл к более серьёзным делам. При этом больше говорил сам, не выпуская из рук инициативу. Он напомнил, что война нужна только Англии, но никак не ему, Наполеону, и, конечно же, не России; что он жестоко покарал вероломную Австрию, которая предала в делах благородного русского императора: что если Павел пожелает прислать в Париж доверенное лицо, то в течение двадцати четырёх часов между Францией и Россией может быть заключён мир. Всё зависит от русского императора, к которому он, Наполеон, питает больше, чем уважение.

   — Ваш государь, мой генерал, и я, мы оба в равной мере призваны изменить лицо Земли. — Наполеон прощупывал Спренгпортена. — Заявляю с полной ответственностью.

Генерал слегка кивнул, как бы соглашаясь, про себя же подумал, что Наполеон, мечтая о единовластии, что-то ещё держит на уме.

   — Мы можем вернуть Европе тишину и покой, но лишь после того, как поставим на колени Англию. И с этим нужно спешить, пока мы во власти диктовать условия, — продолжал тот.

Потом неожиданно Наполеон повёл речь о казаках, об их быстроте передвижения, способности действовать в далёком отрыве от главных армейских сил, упомянул имя Платова, назвав его казачьим вождём.

Спренгпортен слушал с непроницаемым лицом, отмечая даровитость собеседника, его глубокие познания военного дела, умение плести политические сети для далёкой и невидимой добычи.

В конце беседы, чтобы окончательно завоевать на свою сторону Павла и рассорить его с англичанами, Наполеон заявил, что готов передать России остров Мальту в Средиземном море, чтобы великий Павел стал великим магистром Ордена мальтийских рыцарей. Правда, остров сейчас после его двухлетней блокады находится в руках англичан, но Мальта неотъемлемая часть Франции и он, Наполеон, готов пойти на жертву во имя будущей дружбы.

При возвращении Спренгпортена всю дорогу мучила мысль, почему Наполеон вёл разговор о казаках, даже обронил, что, мол, если бы у него в армии были казачьи полки, он бы завоевал мир. Назвал и имя казачьего атамана Платова.

«За этим что-то скрывается, неспроста Наполеон упоминал о казаках», — терялся в догадках генерал.

Вёз он из Парижа и личное послание первого консула Франции русскому императору, в котором предлагалось не только заключение мира, но и военный союз двух великих держав. Прочитав его, Павел тут же объявил о желанном союзе с Наполеоном и повелел для переговоров направить своего представителя Колычева.