Королева Реформации

Наблюдая за тем, как жена привозила овощи, свинину, готовые колбасы, ветчину, молочных коров и заставляла работать бывших монахов, Лютер чувствовал себя растроганным. В письме он писал ей: „Богатой даме из Зульсдорфа, госпоже Катерине Лютер, которая живет во плоти в Виттенберге, а духом в Зульсдорфе“. В другой раз его стиль был еще более драматичным. В этот раз Кати с удивлением прочитала: „Моей возлюбленной жене Катерине, госпоже доктора Лютера, хозяйке свиного рынка, даме из Зульсдорфа с приложением всех титулов, которые могут мне снискать твою милость“.

Часто Кати работала до изнеможения обрабатывая почву, наблюдая за работами, выращивая свиней, приглядывая за скотом, — она все еще спрашивала себя, любит ли ее Мартин. Его отсутствующий взгляд часто раздражал ее.

Как-то раз она сказала: „Господин доктор, я продала трех коров по три гульдена за каждую. Что ты об этом думаешь?“

Не отвечая, он продолжал смотреть в окно.

„Я задала тебе вопрос“, — сказала она, понемногу начиная сердиться.

„Ах, да. Пожалуйста, повтори, что ты сказала. Я думал о своей следующей лекции по Бытию. Эти лекции становятся довольно-таки популярными, и я уверен, что они приносят много пользы“.

Кати повторила свои слова о продаже коров и спросила, что он думает о цене. И все же он продолжал думать о чем-то другом.

Но Кати не нужно было беспокоиться об отношении доктора к ней. Он писал своему другу:

Иногда Кати и Мартин обменивались резкими словами, это даже случалось за столом в присутствии гостей. Как-то раз после того, как он сделал грубое замечание, она взорвалась: „Господин доктор, это слишком грубо!“ Часто, когда за столом оказывался выдающийся гость, Лютер говорил с ним по-латыни. Когда они замечали, что Кати их понимает, они переходили на греческий.

Недостаток денег для оплаты счетов был постоянным источником раздражения. Когда Кати узнала, что издатели ее мужа предложили заплатить ему четыреста гульденов в год за рукопись, а он отказался, она обратилась к нему.

„Господин доктор, — сказала она, — почему ты не принял деньги, которые предлагали тебе издатели? Эти деньги оплатили бы часть наших долгов!“

„Кати, если я приму эти деньги, они будут дороже продавать мои книги, и это помешает их распространению“.

„Ну хорошо, тогда почему ты не берешь плату с каждого из твоих студентов, как другие профессора?“

„Кати, я твердо решил не брать деньги за учение“.

„Но мы должны платить по счетам!“ — восклицала она с оттенком гнева.

„Это так, но добрый Господь заботится о нас, и Он нам поможет. Ему принадлежит многое…“

Кати пожала плечами и ушла. Иногда Мартин раздражал ее так сильно!

Как-то после необычно напряженного спора с Кати Лютер воскликнул в разговоре с другом: „Сколько проблем приносит брак. Адам все запутал в природе. Ты только подумай, сколько раз ругались Адам и Ева за девятьсот лет. Ева, может быть, говорила: „Ты съел яблоко“, а Адам возражал: „Ты его мне дала!“

Как-то раз, когда она вытирала пыль недалеко от кабинета доктора, она подслушала, как он говорил: „Ты знаешь, Альберт, Послание Павла к галатам — одна из моих любимых книг. Я очень ее ценю. Это моя Кати фон Бора!“

Заинтересованная этим, Кати решила изучить Послание к галатам и узнать, какую часть ее портрета доктор нашел в этом Послании. Подоив коров и напоив свиней, Кати присела на скамью возле курятника и открыла Новый Завет, который подарил ей Мартин. Вскоре ее взор остановился на одиннадцатом стихе второй главы. Вслух она прочитала:

Кати улыбнулась и чуть не рассмеялась. Да, такому новичку как Павел потребовалось много мужества, чтобы противостать Петру, главе апостолов. Думал ли доктор о ней, когда говорил об этом отрывке? Ну, если думал, то был прав, потому что и она, и Павел были совершенно правы.

Ее внимание привлек еще один отрывок:

Она отметила эти стихи из шестой главы и читала их вслух, когда над ее Новым Заветом нависла тень. Подняв глаза, она увидела наемного работника, Леонарда Вольфа.

„Фрау Лютер, вы современный Франциск Ассисский?“ — спросил он.

„Что ты имеешь в виду?“

„Франциск проповедовал птицам, а вы проповедуете курам!“ Кати рассмеялась и объяснила ему свои намерения.

„Ну, — ответил Леонард, положив мотыгу, — скорее всего вы прочли отрывок, который имел в виду доктор Лютер. Вы посеяли, а теперь собираетесь жать. Взгляните на эту капусту и пшеницу и посмотрите, какими жирными становятся ваши свиньи“.

По дороге в Виттенберг Кати напевала, но вдруг заметила, что испачкала юбку. Лошадь шла сама собой. Пользуясь этим, Кати медленно очищала подол. Это однообразное занятие рассердило ее.

Выглянув из телеги, Кати заметила, что Мартин и Ханс играли с собакой.

„Это вполне по-библейски, — объяснил ей муж. — Библия учит, что люди будут править всеми полевыми зверями. Взгляни на Тольпеля, он вполне доволен“.

„Как ты думаешь, в небесном царстве будут звери?“ — спросила Кати.

„Конечно. Петр говорит, что настанет время, когда все восстановится. Тогда, как сказано где-то, Бог создаст новое небо и новую землю. Он также создаст, новых Тольпелей с золотой шкурой и жемчужной шерстью. Тогда Бог будет все во всем. Ни одно животное не будет поедать другое. Змеи, жабы и другие звери, ядовитые из-за первородного греха, станут… безопасными и пригодными для игры. Почему мы никак не можем поверить, что будет так, как указано в Библии? Первородный грех будет уничтожен!“

Когда Кати вошла в дом, у нее за спиной появился Лютер. „Где ты была? — спросил он. — У тебя испачкана вся спина“.

17 декабря 1534 года Кати родила последнего из своих живых детей — Маргариту, шестого ребенка за восемь лет. Когда дети достигли школьного возраста, им наняли учителей. Черному монастырю понадобились новые столы, потому что считая дюжину родственников Лютера — теть, племянников и племянниц — иногда приходилось кормить около ста двадцати человек.

Глядя на это море ртов, которые требовали пищи дважды в день в десять утра и в пять вечера, Кати нужно было придумать дополнительные пути производства пищи или покупки ее. В результате ее острой смекалки и серьезных усилий имение Лютера увеличилось. Помимо Зульсдорфской фермы они купили большой дом и многое из того, что принадлежало Клаусу Бильденхауэру, маленький сад и постройки рядом с монастырем, а также землю, на которой они выращивали хмель для пива, которое изготовляла Кати.

Потенциальный источник доходов постепенно проявлялся в столовой. Поскольку он был самым известным человеком в Германии, мнение Лютера по любому вопросу высоко ценилось. А так как его речь всегда была яркой, все, что он говорил за столом, записывали многочисленные писцы. Эти застольные разговоры затем издавались и приносили доход самим писцам. Это раздражало Кати.

„Почему ты не заставишь их платить?“ — неоднократно спрашивала она.

„Потому что я не хочу извлекать материальной выгоды из того, что Бог даровал мне“.

Хоть Кати и злилась на его отказ зарабатывать деньги за свои речи, она была внимательным слушателем. Распорядок дня был все время одним и тем же. Перед началом еды всегда наступало многозначительное молчание, и каждый „гость“ поглощал то, что перед ним было поставлено. Лютер задавал один вопрос: „Что нового?“

Обычно этот первый вопрос проходил незамеченным. Но после того, как бывший монах повторял его, появлялись улыбки и зажигались глаза, а репортеры хватались за перья.