Дарующие Смерть, Коварство и Любовь

Я глянул на Салаи, он вновь повернулся ко мне и слушал посланца, удивленно тараща глаза. Почувствовав мой взгляд, тоже посмотрел на меня. Еле заметная улыбка, едва сдерживаемый смех.

«…и оказывать ему всяческую помощь. И отныне вменяется в обязанность всем другим инженерам согласовывать с ним свои планы и подчиняться его решениям. И да не осмелятся подданные наши действовать иначе, если не желают подвергнуться нашему гневу и…»

Закончив читать, посланец поклонился, вручил мне документ, вежливо отклонил предложенные деньги и удалился. Я пробежал глазами важную бумагу — витиеватый почерк, красная восковая печать с впечатляющим оттиском имени CAESAR. Салаи, подойдя ко мне сзади, приналег на меня грудью, заглядывая мне через плечо.

— Итак, ежели вы покажете мне сей приказ, — прошептал он, — уж не должен ли я буду позволить вам обозревать, измерять и обследовать любые мои части по вашему желанию?

Его рука начала поглаживать мою ногу, и я обернулся:

— О Салаи. Почему мы вечно ссоримся?

Он опустил глаза:

— Не знаю. Извините.

Высокий горный пик взмыл над туманной равниной…

Я поцеловал его в щеку и аккуратно положил документ на стол. Драгоценный документ. Если он магически подействовал даже на Салаи, то уж несомненно подействует на всех прочих.

Ареццо, 21 августа 1502 года

ВИТЕЛЛОДЗО

Меня разбудил слуга: прибыл посланец.

— От герцога Валентинуа.

Я оделся и вышел в приемный зал. Там сидел Микелотто. Кровожадный испанский головорез. Увидев меня, он высокомерно прищурил глаза, его широкая желтозубая усмешка — как мерзкий надгробный камень на изуродованном шрамом лице.

Я напрягся. Взялся за рукоятку меча. Оглянулся на моих стражников и велел им обыскать испанца, не спрятал ли тот оружия. Он оказался безоружным. Я велел обыскать зал — за шторами, как и под столом, никого не оказалось. Наблюдая за мной, Микелотто тихо посмеивался.

— Где же ваше послание? — вопросительно произнес я.

В послании мне предписывалось:

— Немедленно покинуть Ареццо. Вывести ваши войска. Ваше присутствие там оскорбляет герцога и короля Франции. В вашем распоряжении двадцать четыре часа… Если завтра к этому времени приказ не будет исполнен, то герцог отправится в Читта-ди-Кастелло. Он захватит ваш родной город, а это не составит ему труда, учитывая, что знатные горожане уже просили его стать их правителем…

Испанский головорез выплевывал слова, точно разговаривал с ничтожным слугой или собакой. Кровь бросилась мне в голову.

— Как смеете вы, — взревел я, — обращаться ко мне с таким презрительным видом? — Вытащил меч. — Я вызываю вас на поединок!

— Никакого поединка не будет, — равнодушно усмехнувшись, заявил Микелотто. — Вы должны понять, что я выражал презрение моего господина. Я всего лишь разговаривал с вами так, как мне приказали.

— Предполагалось, что так будет достигнуто лучшее взаимопонимание?

Он пожал плечами. Вопрос не по адресу.

— Убирайтесь, — прошипел я.

— Передать что-нибудь моему господину?

— Да. Передай ему, пусть катится к черту.

— И это все? — Убийца удивленно приподнял брови.

Я отвернулся к стене. Мне вспомнился мой дворец в Читта-ди-Кастелло. Вспомнились окружавшие его сады. Славные конюшни и псарни. Жена и дети. Представились и враги, смеющиеся над моей опалой.

— Передайте его светлости, — сквозь зубы процедил я, — что я исполню его приказ.

Я проводил взглядом уходящего испанца. Как только он скрылся из виду, я вызвал своих курьеров. Отправил сообщения Оливеротто, Бентивольо, Бальони и Орсини. Я сообщил им, что пора встретиться. Нам необходимо многое обсудить.

Часть III

ЗАМОК СКРЕЩЕНИЯ СУДЕБ (ОСЕНЬ 1502 ГОДА)

18

Флоренция, 4 октября 1502 года

НИККОЛО

Я постучал в массивные резные двери и услышал приглашение войти. Мне еще не приходилось бывать в этих коридорах Палаццо делла Синьория. Они вели в резиденцию главы правительства, и теперь ее занимал Пожизненный гонфалоньер. Открыв дверь, я вошел в просторный, залитый светом зал, стены которого украшали сцены прославленных в веках исторических побед Флоренции.

— Прекрасный кабинет, — заметил я, оглядевшись.

— Верно, его вряд ли назовешь убогим! — с улыбкой воскликнул Пьеро Содерини.

Да, вам будет приятно узнать, что наш кандидат победил на выборах. Это на редкость добрая новость для меня, как и то, что брат нового правителя, Франческо — тот епископ, с которым мы ездили в Урбино, — уже сообщил ему, что я «самый талантливый политик Флоренции». Единственным недостатком его победы стало то, что Аламанно Сальвиати возненавидел меня пуще прежнего.

Я занял деревянное кресло перед столом. Оно было на несколько дюймов уже, чем гонфалоньерское.

— Все ли готово к вашему путешествию, Никколо?

— Да, ваше превосходительство. Лошади уже ждут у входа.

— Хорошо. Я понимаю, что вы уже получили все указания, но мне хотелось лично побеседовать с вами до вашего отъезда. Как вы понимаете, я решил поручить вам это задание, поскольку вы уже встречались с герцогом Валентинуа и, согласно мнению моего брата, достигли в общении с ним исключительно хорошего взаимопонимания.

Я лишь склонил голову.

— Не скромничайте, Никколо. По мнению Франческо, вы даже понравились герцогу, он проявил к вам симпатию и почтил своим доверием.

— Герцог может быть на редкость обаятельным, — заметил я. — Было бы наивно воспринимать это как симпатию.

— Возможно, — согласился Содерини. — Но мой брат сказал, что с ним герцог общался совсем по-другому, выказав грубую бесцеремонность и подозрительность. В общем, по-моему, вам следует воспользоваться проявляемой им благосклонностью на пользу нашей республики. Нам хочется заключить Дружеское соглашение с Папой и его сыном, и также хотелось бы поточнее узнать, каковы его планы. Итак, ваша задача — не только получить полезные сведения о Борджиа, дабы мы смогли понять все его замыслы, но и добиться его благорасположения к нашей республике.

— Я понял, ваше превосходительство.

— У меня также имеются важные новости для герцога, которые вы можете ему сообщить. По нашим сведениям, некоторые из его капитанов пытаются поднять мятеж, и в настоящее время они собрались на тайное совещание в Маджоне, чтобы заключить союз против него.

— Нет ли каких-то подробностей? — спросил я, оживляясь. — Кто вовлечен?

Гонфалоньер просмотрел какие-то бумаги на своем столе:

— Вителлодзо Вителли, Оливеротто да Фермо, Джанпаоло Бальони и Паоло Орсини. Они главные зачинщики, хотя на совещание отправились еще представители Урбино и Болоньи. Вы можете также сообщить, что нам тоже предложили прислать туда представителей, в свете достижения с ними согласия. Но мы отказались — не только потому, что считаем Вителли и Орсини врагами нашей республики, но и потому, что решили поддержать добрые отношения с герцогом, его святейшеством и его христианнейшим величеством.

— Отлично, ваше превосходительство. Сразу по прибытии я передам ваши сведения герцогу.

Гонфалоньер поднялся, и я последовал его примеру. Он крепко обнял меня:

— Я искренне верю в ваши способности, Никколо. Да сопутствует вам Фортуна.

Покинув его кабинет, я помчался вниз по лестницам, пролетая марш за маршем. И вот я оказался на площади, в небесах ярко сияло солнце, а в воздухе пахло сжигаемой осенней листвой. Исполненный надежд, я испытывал воодушевление. Если мне удастся быстро добраться до Имолы, то, вероятно, я смогу первым сообщить герцогу новости о заговоре его капитанов. Может, даже помогу ему спасти положение. Какую, интересно, награду могут выдать за такую услугу?

Вскочив в седло, я направил лошадь к городским воротам и начал грезить наяву, предаваясь сладким мечтам о моем славном будущем.