Старший брат царя. Книга 1

— Тебе нельзя. Я по-татарски разумею, может, проскочу. А ты, ежели что, на полночь иди, на Бога надейся.

Перед восходом солнца потянул туман, белым облаком осел в низинах. Лес расступился, впереди показалось большое поле. Федор за свою еще недолгую жизнь много изъездил по Руси. Был в Новгороде, во Пскове и видел, что россияне селились у дорог или дороги проходили через деревни. Здесь же, на Муравском тракте, деревень не видно, люди прятались по лесам, как можно дальше от страшного пути, по которому всегда шли татарские орды на север, в Московию.

Размышления прервал близкий топот. Яков нагнал Федора без условленного сигнала. Поравнявшись, сообщил:

— Брат, за нами гонятся татары! Слышен топот коней.

— Чего бы им гнаться? — Соскочил, припал к земле. — Да, большой отряд, с сотню. Не за нами, хан разведку выслал. Хватились. Вчера отсюда все вернулись к Туле добычу делить. Так что можно смело ехать вместе.

Вскоре подъехали к развилке — росстани с обгорелой часовенкой. Повернули направо. Яков спросил:

— А прямо куда?

— На Серпухов. Мы на Каширу и Коломну пошли.

— А вдруг помощь из Серпухова пойдет?

— Нет. Государь с войском в Коломне. Если пошлет отряд, то по этому пути.

Ехали недолго. Луна еще не потеряла своей яркости; молоко туманного восхода только начало заливать низины, как послышался далекий неясный гул.

— Стой! Тихо... Наши идут! — уверенно сказал Федор.— А может, татарская разведка возвращается?

— Нет. Это пешие. И много... Теперь берегись, Яша. Наши могут нас подстрелить, за татар примут.

— Может, халат сбросить?

— Голышом еще хуже доверия не будет, да и стыдно. Давай колпаки снимем, волосы заметят, татары ведь головы бреют.

Через полверсты пути стал хорошо прослушиваться тяжелый топот, приглушенный разговор, звякание оружия — звуки огромной толпы. Быстрее нарастал конский топот передового отряда. В ожидании встречи встали на всхолмке, где туман пореже. Из низины показались тени всадников. Первый десяток, выхватив сабли, окружил вестников. Подняв руки, Федор и Яков закричали:

— Свои мы! Свои! Из Тулы гонцы!

Бородатый десятник повел допрос:

— Почему татарами вырядились?

— Из Тулы мы. Тулу обложил Гирей. Пробирались рекой. Халаты с татар сняли и оружие. — Распахнули халаты. — Вот так плыли.

Крест нательный, ремнями закрепленный нож убедительнее слов подействовали на десятника. Федор продолжал:

— Веди нас к воеводе.— А кто вы будете?

Федор назвал себя и Якова. Десятник удивился:

— Чудно! Княжичи гонцами ходить стали!

Вскоре они оказались перед вторым воеводой передового полка, князем Курбским. У того кольчужная рубашка начищена до блеска, на груди позолоченная бляха с изображением звезды. Малиновый, расшитый золотом налатник свободно болтается, саблей рубить не помешает. За одним шлемом, камнями дорогими выложенным, татары гоняться будут. А тут еще на пальцах перстни с каменьями да уздечка, усыпанная жемчугом. И куда вырядился? Лицом худощав, темная борода коротко стрижена, глаза строгие, внимательные. И все ж не понравился Федору воевода — будто не на смертный бой идет, а на праздничный пир!

Назвал себя Федор, передал слово князя Темкина, рассказал, как добрались сюда, и добавил:

— ...А верстах в трех позади нас идет разъезд татарский коней в сто. Припугнуть его надо силой большой и отпустить, пусть Гирею донесет...

Курбский удивился:

— Судя по всему, ловкий ты, княжич. А вот в толк не возьму, зачем Гирея предупреждать... Нет, никого не отпущу. Полтысячника Мороза ко мне!

— Прости, воевода! Разъезд перебить ничего не стоит, припугнуть важнее. Пешей рати до Тулы пять часов шагать. Конной большой силы не вижу у тебя. А через два-три часа не будет Тулы-града! Ежели прибежит испуганный разъезд, Гирею придется готовиться к бою, пушки поворачивать, идущих на стены остановить, на коней сажать. Для этого потребуется время, вот Тула уцелеет...

— Верно, туляков, может, и спасем, — перебил его Курбский, — а своих людей под огонь подставим. Так что пугать татар подождем. Мороз, бери три сотни, встретишь татарский разъезд. В живых мне доставишь два языка, а остальных... Ежели хоть одного упустишь, пощады не жди. Ступай.

Полтысячник посадил коня, развернулся на месте и ускакал. Федор, глядя на Курбского, даже рот открыл. Яков же не удержался:

— Этими словами ты убил воеводу Темкина, а тако ж с ним — баб и ребятишек тульских! Брат Федор, пойдем и сложим наши головы под стенами кремля! Тут нам делать нечего! — Яков повернул коня и покачнулся в седле. Федор успел подхватить Якова.

— Что с тобой, брат мой? — Но Яков молчал, бледность залила лицо. Федору пришли на помощь другие ратники. Они положили Якова на траву. Подошел лекарь князя, развернул халат, вся грудь Якова в крови.

— Ух ты! — удивился лекарь. — С такой дыркой ездить на коне не годится. — Осмотрев раненого, обратился к князю: — Крови много потерял, но жив будет, здоровый парень.

Князь распорядился:

- Останешься с ним, догонишь с обозом.

Федор поцеловал Якова и попросил лекаря:

— Придет в себя, скажи, пусть молит за меня Бога. Поеду один под Тулу... — Вскочил на коня и хотел уехать.

Его остановил князь:

— Погоди, княжич. Мне понятна горячность твоя. Однако и мы хотим спасти Тулу. Вчера добрался ко мне гонец князя Темкина, вот он. — Федор оглянулся, позади князя — Ермилка, купца Романа сын!

Курбский продолжал: — Гонец поведал нам о нависшей беде над славным градом. Его слова я повторил всем воям. Видишь, они, ночь не спав, поспешают. Ты хочешь, чтобы Гирей приготовился нас встретить? Это неразумно. Послать конницу вперед я не могу, У нас мало всадников, что они могут сделать против орды? Ты что-то хотел сказывать, я готов слушать тебя.

Федор поднял взгляд на князя. Ему казалось вначале, что тот пренебрежительно говорит, он хотел ответить резко, пусть знает, что он, туляк, думает о нем. Но, к своему удивлению, встретил располагающий, доброжелательный взгляд Курбского. Тот мягко повторил:

— Я слушаю тебя.

— Князь, прости, может, чего и не так сказал. А мое слово вот какое. Со стен кремля смотрел я на татарский стан. Хан привел три тьмы, каждой дал по стене. Против четвертой, с речной стороны, стоит менее полтьмы. Лазутчики говорят, что там царевич Магмет. А у крымчаков каждый темник только о себе печется, без приказа хана соседу не поможет. Так вот, малой силой можно большой урон нанести, ежели...

Накануне в Коломну прибыло несколько гонцов с засек, из Тулы, Переяславля Рязанского. Царю Ивану из их донесений стало известно, что Девлет-Гирей главные силы направил на Тулу. Силы эти не велики, а резервные три-четыре тьмы находятся далеко на юге Дикого Поля и почему-то не торопятся усилить войско хана.

Все это нужно сообщить воеводам передового полка, чтобы они поспешали. По всему видно, что времени оставалось немного. Иван решил послать к воеводам толкового гонца — сотника Юршу Монастырского с десятком стрельцов. После полудня тот отправился в путь. А ввечеру он оказался уже далеко от Коломны, за Каширой. Дорогой ему стало известно, что полк уже снялся и двинулся вперед. Нагнав обоз, он узнал, что из Тулы прибыл гонец с тревожным известием.

Только близ полуночи Юрша передал князю Курбскому послание царя. И вот теперь на утренней заре Юрше довелось услышать разговор князя с тульским гонцом Федором. Сотник сочувствовал осажденным тулякам и был очень обрадован, когда Курбский все-таки согласился выслать вперед конный отряд. Юрша тут же обратился с просьбой отпустить его с Федором.

— А ты понимаешь, сотник, — спросил Курбский, — на какой риск идешь? Я знаю, ты в государевых приближенных ходишь. Если с тобой лихо случится, что Иоанну Васильичу скажу?

— Князь, государь приказал мне доложить все о деле под Тулой. А издали глядючи, чего разведаешь? К тому ж Федору моя сабля и мой десяток стрельцов еще как пригодятся. И обещаю тебе, князь, на рожон не лезть.