Александр Благословенный

Мать князя Адама, любительница старины, велела построить в пулавском парке храм Сивиллы, над входом в который были начертаны слова: «Прошедшее — будущему». Там хранились коллекции по археологии и истории Польши, и эти памятники, по мысли Чарторижских, должны были повлиять на чувства их высокого гостя и заставить его полюбить Польшу.

Казалось, что Александр становится ревностным поборником объединения и свободы Полыни. Вести об этом, во всяком случае, широко распространялись по Польше. Наиболее вероятный претендент на польский трон, прежде враждебно относившийся к России, князь Иосиф Понятовский был готов поступиться короной в пользу Александра, если бы последний объявил войну Пруссии.

Прибывший в Пулавы из Веж министр иностранных дел Австрии граф Стадион официально уведомил Александра, что в Вене согласны признать его королём Польши, если к Австрии отойдут Силезия и Бавария.

В пользу такого же решения склонялась и Англия. Однако в конце сентября французские войска без всякого разрешения нарушили границу Пруссии в Анебахе, бесцеремонно введя свои войска на её территорию для быстрейшего прохода на театр предполагавшихся военных действий.

4 октября Александр объявил, что он немедленно выезжает в Берлин, чтобы склонить Пруссию к участию в коалиции.

Тотчас же к Кутузову и Михельсону, а также ко всем командирам корпусов были направлены циркуляры о немедленном сожжении всех бумаг, в которых упоминались враждебные намерения по отношению к Пруссии.

Теперь все силы могли быть двинуты против Наполеона, 2-я армия переподчинялась Ф. Ф. Буксгевдену, а Михельсон, награждённый в утешение орденом Андрея Первозванного, отпускался до дальнейших распоряжений в Россию.

13 октября Александр с триумфом въехал в Берлин. Однако его успех здесь был весьма скромным. Пруссия согласилась лишь в будущем войти в коалицию, а пока условно примыкала к ней, подписав в Потсдаме 22 октября конвенцию об этом.

Осторожность Пруссии вызывалась отчасти тем, что незадолго до подписания конвенции австрийская армия фельдмаршала Макка была окружена французами и полностью пленена в сражении под Ульмом.

Вечером 22 октября Александр, пользуясь тем, что находится в Потсдаме, захотел отдать почести праху Фридриха II Великого. В полночь Александр и прусская королевская чета спустились в склеп, освещённый свечами. Экзальтированный, мистически настроенный Александр поцеловал гроб, а затем, протянув руки королю и королеве, поклялся им в вечной дружбе, залогом которой станет освобождение от французского ига всей Германии.

На следующий день Александр выехал в Ольмюц, где предстояла встреча с австрийским императором Францем I и куда он прибыл 6 ноября.

К этому времени события на театре военных действий разворачивались следующим образом. Во второй половине сентября армия Кутузова сосредоточилась вокруг города Браунау. Сюда приехал главнокомандующий капитулировавшей австрийской армией Макк, отпущенный Бонапартом из плена под честное слово. За обедом в штабе 1-й армии Макк чистосердечно поведал всё о катастрофе под Ульмом Кутузову. Он не ограничился сетованиями по поводу постигшего его несчастья, но и сообщил, что превосходящие силы французов со дня на день могут оказаться вблизи Браунау и попытаться окружить армию Кутузова.

Затем Макк поехал в Вену, чтобы повторить там свой рассказ императору. В Вене, однако, он попал не на обед к своему государю, а под суд и был приговорён к расстрелу. Правда, император Франц сохранил ему жизнь, лишив орденов и звания. Фельдмаршала заточили в крепость на двадцать лет.

После отъезда Макка Кутузов проанализировал обстановку и приказал начать 14 октября отступление, чтобы соединиться с армией Буксгевдена, шедшей навстречу. Несколько раз Наполеон создавал угрозу 1-й армии, но Кутузов ловко избегал окружения и возможного поражения.

Положение русских усугублялось тем, что австрийцы не выполняли взятых на себя обязательств по снабжению армии провиантом и оружием. Русские питались выкопанным на полях картофелем, скудными порциями хлеба, покупаемого втридорога у местных жителей, а австрийские интендантские чиновники предоставляли солдатам на стоянках лишь дрова и солому. 19 октября Кутузов дал успешное сражение у Ламбика, 24-го — у Амштеттена и 28 октября — у Сен-Пельтена. Последнее сражение позволило всей русской армии удачно переправиться через Дунай и оторваться от преследователей.

30 октября, уже на левом берегу Дуная, Кутузов разбил французов у Кремса, но на следующий день маршал Иоахим Мюрат занял Вену, перешёл через Дунай и, как сообщал Кутузов Александру, «при цесарских войсках... безо всякого сопротивления и не касаясь отнюдь цесарских войск, объявил, что он идёт искать меня» [87].

Главные силы Наполеона шли наперерез армии Кутузова. Михаил Илларионович приказал отступать от Кремса, поставив во главе семитысячного арьергарда П. И. Багратиона. Он велел ему занять позиции у Голлабрунна на перекрёстке важнейших путей и стоять до тех пор, пока главные силы не отойдут на безопасное расстояние.

Восемь часов отбивал отряд Багратиона атаки корпуса Мюрата, после чего, потеряв половину своих солдат, Багратион прорвался сквозь боевые порядки французов и соединился с главными силами.

8 ноября армии Кутузова и Буксгевдена соединились. Теперь объединённые силы союзников насчитывали 86 тысяч. У Наполеона в тот день было всего 50 тысяч человек, но уже через три дня к нему подошло ещё 23 тысячи. Соотношение сил оставалось не в пользу Наполеона. Однако не арифметика определяет победу в войне. В Наполеоне история соединила императора и талантливого полководца. Он в своей армии был бесспорным и единственным вождём, в то время как в армии союзников находились в ставке два императора, опекавших Кутузова. К тому же к нему был приставлен австрийский генерал Вейротер, живо реагировавший на все решения Кутузова и ловивший на лету каждое замечание императоров. При таких условиях ни о каком единоначалии не могло быть и речи.

Сначала Александр и Франц решили ждать подхода с юга ещё одной австрийской армии, а с севера — пруссаков, обещавших выступить в поход со дня на день. Однако время шло, а подкреплений не было, и Александр вдруг приказал начать подготовку к наступлению. Кутузов был сторонником первого варианта действий, но Александр настоял на своём, и наступление началось.

26 ноября под Вишау произошло столкновение союзников с французами, которое близко наблюдал Александр, впервые в жизни оказавшийся на поле боя.

Атака Мюрата была успешно отбита, после чего союзники, контратакуя, захватили в плен 500 солдат и офицеров неприятеля.

Александр объехал верхом поле боя, наблюдая в лорнет, как мучились раненые и недвижно застыли убитые. Он был потрясён и испуган. Будто желая уменьшить свою вину перед Богом за всё происшедшее, Александр приказал помогать тем, кто ещё был жив, независимо от того, к какой армии тот или иной раненый принадлежал. Зрелище людских страданий оказалось для него настолько непереносимым, что он ничего не ел весь оставшийся день, а к ночи заболел.

Тем не менее победа под Вишау воодушевила Александра, и, когда в ставку прибыл посланец от Наполеона с предложением провести переговоры о перемирии, эта просьба была отклонена. Однако Александр послал в стан французов своего генерал-адъютанта князя Петра Петровича Долгорукова. С ним встретился Наполеон, объезжавший передовые посты. Впоследствии он говорил, что Долгоруков вёл себя как царь, разговаривая с опальным боярином.

Расспросив о здоровье Александра, Наполеон спросил: «Долго ли нам воевать? Чего хотят от меня? За что воюет со мной император Александр? Чего он требует? Пусть он распространяет границы России за счёт своих соседей, особенно турок, тогда все его ссоры с Францией кончатся».

Долгоруков слушал Наполеона, всем своим видом показывая, что эти речи ему отвратительны. Отвечая Наполеону, он не назвал его «императорским величеством» и известил, что император Александр вооружился на защиту независимости Европы и не может равнодушно взирать на бедствия Сардинии и Голландии, занятых французами.