Сборник исторических миниатюр (СИ)

в крематории Донского монастыря.

Версия № 1

Внезапная кончина крепкого и энергичного человека, активно работающего ученого, по роду своей деятельности приближенного к многим государственным тайнам, да еще по такому «неубедительному» поводу, как «отравление консервами», породила массу слухов.

Молва утверждала: в ту злополучную пятницу Владимир Михайлович появился на съезде с опозданием на несколько часов. В ответ на вопросы коллег с раздражением бросил: «Смотрел одного сухорукого параноика!». Считается, что говорил Бехтерев про Сталина. После спектакля Бехтерева пригласили в музей театра, где после угощения чаем не то с бутербродами, не то с пирожными, ему и стало плохо.

Однако «сталинская» версия не обрела документального подтверждения. Очень сомнительно, что операцию по устранению ученого разработали и реализовали за один день. Не понятно, также зачем «декорациями» для этого выбрали прославленный театр, дискредитируя его, таким образом в глазах общественности. Не стыкуются и другие моменты. Многие ученые, особенно старой школы, полагали, что врач высочайшего уровня по определению не мог дать скоропалительное заключение после недолгой аудиенции. Не стал бы Бехтерев, отличающийся исключительным тактом и деликатностью, обсуждать диагноз (к тому ж такого человека!) во всеуслышание с посторонними людьми.

Что касается психического здоровья Сталина, то параноиком он не был. Психический склад Иосифа Виссарионовича при всей одиозности врачи (доктора медицинских наук В. Рожнов, А. Белкин, Л. Гримак, В. Файвишевский) называли крайним вариантом нормы. Так что, скорее всего, Бехтерев консультировал другого человека.

Версия № 2

По мнению писателя Глеба Анфилова, смерть Бехтерева была непосредственно связана с его работами в области создания «идеологического оружия».

Начиналось все с опытов над животными, которые Бехтерев проводил совместно с известным дрессировщиком Дуровым. Эти опыты заключались в поисках некой радиоволны, «заведующей» трансляцией мыслей и заставляющей животных выполнять мысленные желания экспериментатора.

Первые опыты были не особенно удачными. Однако в дальнейшем Бехтереву удалось соединить собственные разработки в области «психологии толпы» с последними достижениями инженерной мысли. Это произошло в 1925 году, после общения с Бернардом Кажинским, автором «Биологической радиосвязи». В разговоре Кажинский воспринял от Бехтерева идею об эмоциональном управлении толпой, а ему, в свою очередь, подал мысль о технических усилителях мысленных сигналов. Как раз в ту пору у Бехтерева появилась возможность провести исследований в рамках государственного экспериментального института.

Среди прочих, в команду Бехтерева вошел друг старшего брата Кажинского. Этот Некто (определение Анфилова) был по происхождению из немцев, часто ездил в командировки в Германии, привозил оттуда первоклассную радиоаппаратуру, якобы для медицинских экспериментов и вполне мог работать на немецкую разведку, весьма интересовавшуюся советскими опытами по телепатии.

Как это обычно бывает, ученые, увлеченные чистой идеей, не задумываются о практической судьбе своих изобретений. Бехтерев, изучающий телепатию, гипноз, ясновидение, внушение, психологию толпы, не предполагал, что результатом его экспериментов станет «идеологическое оружие», при помощи которого власть сможет превратить собственный народ в послушную толпу, безумно обожающую своего лидера и выполняющую все его приказы. Не задумывался Владимир Михайлович и о том, к чему приведут его протесты. За что и поплатился в декабре 27‑го года.

Но это опять–таки всего лишь предположение. В пользу которого, говорят такие факты: в начале 1927 г. Некто неожиданно пропал, скорее всего, сбежал в Германию, прихватив с собой секретную информацию, после чего в политических ситуациях, сложившихся в СССР и Германии того времени, стало наблюдаться разительное сходство.

Что касается опытов

Идея о передачи мыслей на расстоянии до сих пор считается фантастической. Между тем, в 1921 г. академик В. М. Бехтерев доказал ее реальнойсть. К началу 1921 г. в лаборатории В. Л. Дурова за 20 месяцев исследований было проделано 1278 экспериментов по мысленному внушению (собакам). Удачных среди них было 696, неудачных 582. Статистическая обработка материала показала, что «…ответы собаки не были делом случая, а зависели от воздействия на нее экспериментатора».

Проведенные исследования показали, что мысленное внушение не обязательно должен проводить дрессировщик. Это может быть и опытный индуктор. Необходимо только, чтобы он знал и применял методику передачи, установленную дрессировщиком. Внушение проводилось как при непосредственном визуальном контакте с животным, так и на расстоянии, когда собаки не видели и не слышали дрессировщика, а он их. Следует подчеркнуть, что опыты проводились с собаками, имеющими определенные изменения в психике, возникшие после специальной дрессировки. Классическими в изучении телепатии и суггестии являются описанные академиком В. М. Бехтеревым шесть опытов над дрессированной собакой Пикки (1919 г.). В четырех опытах передающим задание академика был В. Л. Дуров, а в двух остальных — сам академик, причем о своем мысленном задании он никому перед опытом не говорил. Опыты проходили в ленинградской квартире В. М. Бехтерева, т. е. в обстановке, не привычной для подопытного животного. Вот, что пишет В. М. Бехтерев. «Третий опыт заключался в следующем: собака должна вскочить на предрояльный круглый стул и ударить лапой в правую сторону клавиатуры рояля. И вот собака Пикки перед Дуровым. Он сосредоточенно смотрит в ее глаза, некоторое время охватывает ладонями ее мордочку. Проходит несколько секунд, в течение которых Пикки остается неподвижным, но будучи освобожден, стремительно бросается к роялю, вскакивает на круглый стул, и от удара лапы по правой стороне клавиатуры раздается трезвон нескольких дискантовых нот. В четвертом опыте собака должна была, после известной процедуры внушения, вскочить на один из стульев, стоявших у стены комнаты, и затем, поднявшись на стоящий рядом круглый столик, поцарапать лапой большой портрет, висевший на стене над столиком. Казалось бы, что это сложное действие собаке не так–то просто выполнить. Но Пикки превзошел все наши ожидания. После обычной процедуры (Дуров сосредоточенно смотрел в глаза собаке в течение нескольких секунд) Пикки спрыгнул со своего стула, подбежал к стулу, стоящему у стены, затем с такой же легкостью вскочил на круглый столик, и, поднявшись на задние лапы, достал правой передней конечностью портрет и стал царапать его когтями… Чтобы иметь полную уверенность, я решил сам проделать аналогичный опыт, не говоря никому о том, что я задумаю. Задание же мое состояло в том, чтобы собака вскочила на стоящий неподалеку круглый стул и осталась там сидеть. Сосредоточившись на форме круглого стула, я некоторое время смотрю собаке в глаза, после чего она стремглав бросается от меня и начинает бегать вокруг стула. Опыт не удался и я понял почему: я сосредоточился исключительно на форме круглого стула, упустив из виду, что мое сосредоточение должно начинаться движением собаки к круглому стулу и затем вскакиванием на него. Ввиду этого я решил повторить опыт, не говоря никому о своей ошибке и поправив себя в вышеупомянутом смысле. Я снова усаживаю собаку на стул, обхватываю ее мордочку обеими ладонями, начинаю думать о том, что она должна подбежать к круглому стулу и, вскочив на него, сесть. Затем отпускаю собаку и не успеваю оглянуться, как она уже сидит на круглом стуле. Пикки разгадал мой «приказ» без малейшего затруднения…»

Версия № 3 и 4

«Обстоятельства смерти академика Бехтерева в конце двадцатых годов тайно расследовались тремя крупными российскими юристами: Н. К. Муравьевым, П. Н. Малянтовичем и А. А. Иогансеном», — пишет в своей книге внук последнего. Муравьев взялся собрать сведения в верхнем эшелоне власти в Москве. Он был до этого несколько лет юрисконсультом наркома внешней торговли Красина и общался со многими политическими тузами. Иогансен взялся провести расследование в близких к Бехтереву академических и медицинских кругах в Ленинграде. Неизвестно, какую часть работы взял на себя П. Н. Малянтович, но, когда тройка снова встретилась и проанализировала собранную и информацию, выводы совпали полностью. Оказалось, в 1927 году Г. Е. Зиновьев, стоявший во главе Ленинградской парторганизации, вступив в смертельную схватку со Сталиным за власть, решил выдвинуть против «вождя и учителя» обвинение в отравлении Ленина. О том, что Сталин давал Ленину яд, знала вся партийная верхушка. Однако все боялись и молчали. Лишь Троцкий позже попытался открыто обвинить Сталина, за что и был убит (по мнению автора).