Всеволод Большое Гнездо. "Золотая осень" Древней Руси

В Москве остановились в тереме тысяцкого Радилы. Туда же скоро явился ростовский боярин Иван Ручечник, мило и угодливо со всеми поздоровался, а потом в дальнюю горницу отозвал Мстислава и Ярополка и стал горячо шептать:

   — Зачем вы привезли с собой Михалку? Разве не знаете, что Юрьевичей не признают ни Ростов, ни Суздаль?

   — Ростовцы и суздальцы в своё время крест целовали Юрию Долгорукому, что примут на княжение его сыновей, — возразил Мстислав. — Нельзя без них обходиться, смута большая поднимется.

   — Когда это было! Все позабыли. К тому же настроение жителей переменилось. Сам Андрей Боголюбский нарушил крестное целование, сослав своих младших братьев в Византию. Если князья не держат свои клятвы, то что остаётся делать их подданным?

   — Чем же вам негож Михаил Юрьевич?

   — После Андрея Боголюбского не желаем никаких Юрьевичей! Натерпелись от его самовластья. Он наши старинные боярские обычаи порушил, Ростов и Суздаль забросил и стольным городом сделал ремесленный Владимир, на голытьбу стал опираться.

   — Но мы только что митрополиту крест целовали, что признаем Михаила старшим среди нас, — продолжал упираться Мстислав.

Однако тут вмешался Ярополк. Был он высок ростом, с полным лицом и крупными, навыкате глазами, в высоко вырезанных ноздрях у него всегда поблескивала слизь.

   — О чём тут спорить, коли нас сам народ просит! — напористо заговорил он. — Едем в Суздаль, а Михалка пусть в свой Торческ возвращается!

   — Значит, начнётся междоусобная война, — откинувшись на спинку кресла, устало проговорил Мстислав. — Владимирцы не смирятся, а у них княжеская дружина. Нет, я в таких играх не участвую.

   — Мы обо всём позаботились, всё предусмотрели и подготовили! — свистящим шёпотом торопливо проговорил боярин. — Мы загодя перевели дружину в Переяславль, дружинников одарили подарками, выдали им жалованье наперёд. Бояре не поскупились, мошной потрясли. Никуда теперь они от нас не денутся, верно служить будут!

   — Ну коли так, — заколебался Мстислав...

   — Я ещё не всё сказал, — продолжал Иван Ручечник. — Мы посылали гонцов в разные города. Ответили нам Рязань и Муром. Обещают прислать свои полки. Ну так как?

   — Тогда я с вами, — твердо ответил Мстислав.

   — Значит, решено! — обрадовался Ярополк. — Завтра же скачем в Переяславль, весь край будет в наших руках!

Об отъезде братьев Михаил узнал почти тут же. Недолго думая, собрался и отправился во Владимир. Владимирцы встретили с большой радостью и обещали стоять за него до конца. Но скоро подошли полки ростовские и суздальские, а также княжеская дружина в количестве 1500 человек. Владимир был обложен со всех сторон, окрестности пожжены. Наружу вылилась давняя вражда старинных Ростова и Суздаля к некогда захудалому городишке, похитившему у старых городов честь иметь у себя стол княжеский. Скоро к ростовцам и суздальцам присоединились полки рязанские и муромские. Но целых семь недель отбивались владимирцы от осаждающих. Наконец голод принудил их собрать вече, которое сказало Михаилу:

   — Мирись, либо помышляй о себе.

Михаил отвечал:

   — Вы правы: не погибать же вам из-за меня.

Он выехал из города и направился в Чернигов; владимирцы проводили его с плачем великим, пишет летописец.

После отъезда Михаила владимирцы заключили договор с Ростиславичами, в котором те поклялись, что не сделают никакого зла городу. Потом отворили ворота и встретили князей с крестами. Во Владимире остался княжить Ярополк, а в Ростове — Мстислав. Таким образом, благодаря мужеству владимирцев торжество ростовцев было неполным: Владимир получил князя, а не посадника из Ростова.

III

Опечаленный вернулся Михаил в Чернигов. Но его горестные мысли были развеяны бурной радостью Марии, кинувшейся на шею любимому:

— Теперь от себя никуда не отпущу!

Святослав Всеволодович против их брака не возражал. Наоборот, он был рад такому союзу: Михаил понравился своей сдержанностью и простотой, не говоря уже о том, что был всё-таки князем, а не каким-то там захудалым боярином, как первый муж!

Свадьба состоялась в Чернигове и проходила по христианским обрядам, но вперемешку с языческими обычаями: народ старину и не мог, и не хотел забывать. Так, накануне свадьбы в доме жениха пекли свадебный каравай. На это действо были приглашены замужние родственницы жениха и свадебные чины: дружка, сваха, дядька, бояре. Сваха по знаку дружки ставила лоток с закваской и зажигала под ними три свечи. После этого дружка просил родительского благословения приступить к приготовлению каравая. Общими усилиями замешивалось тесто, затем валяли каравай и сажали его на лопате в печь, а в это время присутствующие пели:

А затем начиналось небольшое пиршество. Оно продолжалось, пока пёкся каравай. Наконец сваха сообщала, что каравай готов, все вставали из-за стола и начинали петь:

Дружка со свахой и дядькой деревянным молотом били по печи, вынимали из печи каравай, укладывали его в решето, посыпанное овсом, покрывали полотенцем, три раза обносили вокруг примостного столба и торжественно выносили в клеть. Их во всё время сопровождали гости. Потом каравай, украшенный фигурками целующихся голубей и скрещёнными руками, положили в клеть, чтобы в день свадьбы поставить на стол.

Утром в день свадьбы сваха в сопровождении большого числа свадебных чинов с веткой рябины в руках трижды обошла терем; за ней свадебные чины и прислужники в числе до ста человек несли на головах разные принадлежности брачного ложа и брачной комнаты, чтобы отогнать лихих колдунов и колдуний, которые могли внести порчу и нагнать злых духов.

Затем Михаил на коне первым прискакал к собору Спаса Преображения, следом на красочном возке подъехала Мария. По ковровой дорожке они проследовали в собор, где и состоялось венчание. При выходе из собора присутствующие кидали в них зёрна ячменя и пшеницы, а некоторые щипали Марию, чтобы она теснее прижималась к мужу: будут дружно жить!

К терему молодожёны ехали дальней дорогой, плутая по улочкам, — дольше будут жить вместе. По приезде в терем их сразу не пустили, а завели на подклеть. Там им дали жареную курицу, заставили взять за ноги и тащить в разные стороны. Разодрав курицу, принялись за кашу. Следовало её брать руками и кидать через левое плечо.

Только после этого их ввели в терем, посадили на скамейку, застеленную вывернутой шубой: богато будут жить! А потом началось свадебное веселье. Все пили и ели, но молодые должны были поститься и не брать в рот ничего.

Когда гостям подали третью перемену — лебедя, перед новобрачными поставили жареную курицу. Дружка взял эту курицу, обернул её скатертью со стола новобрачных и повёл их в опочивальню. Опочивальня по стенам была обита коврами, ковры лежали и на полу. По четырём углам были воткнуты стрелы, на скамейках поставлены кадки с мёдом, над дверями и окнами были прибиты кресты. На кровать снизу были положены снопы, на них — ковёр, затем одна на другую три перины, сверх их лежали простыни, подушки и одеяла. Возле кровати были поставлены бочки с пшеницей, рожью, овсом и ячменём, это новобрачным желали изобилия в их новой жизни. Михаил и Мария терпеливо выносили все предписания. Они желали и верили в своё будущее счастье!