Святая Русь - Сын Александра Невского (СИ)

- В жены тебя возьму… Христом Богом клянусь!

Марийка вспомнила, как хотел над ней надругаться боярин Мелентий Коврига, и налилась гневом.

- Не хочу! Уйди!

Она рванулась изо всех сил и выскользнула из рук Качуры. Опрометью, в одной льняной сорочке, выскочила из горенки, в избе нащупала на колке⁴⁹ сермягу - и вон на улицу.

Качура опомнился, пошатываясь, вышел на крыльцо и повинно произнес:

- Прости, Марийка. Бес попутал… Где ты?

Но Марийки и след простыл.

Г л а в а 15

ТРЕВОЖНАЯ ВЕСТЬ

Хан Менгу-Тимур не терял времени даром. Он разослал своих послов в Литву, Швецию, Данию и Ливонский Орден крестоносцев. Грамот с послами не посылал: уж слишком далек путь из Сарай-Берке до западных стран. Надо ехать через всю Русь, и если одна грамота попадет какому-нибудь русскому князю, то все его старания окажутся под угрозой срыва. Послы должны передать его повеления на словах: «Вы много лет враждуете с Русью и давно грезите овладеть ее северо-западными землями. Ваши устремления могут успешно претвориться. Русь хоть и покорена татарами, но Псков, Новгород, Торжок, Полоцк и другие города пытаются выйти из власти Золотой Орды. Накажите эти мятежные города, треть ясыря⁵⁰ и добычи отдайте моим баскакам. Хан Менгу-Тимур не будет мешать вашему вторжению. А если вы не воспользуйтесь благоприятным моментом, то 600 тысяч татарских воинов хлынут на Европу, и не только повторят путь великого джихангира Батыя, но и завоюют всю вселенную».

Для вящей убедительности всем послам была вручена золотая ханская пайцза и специальная печать, о которых знали все западные короли, князья и магистры.

Ордынские послы весьма подтолкнули западных врагов Руси.

* * *

Князь Дмитрий только всунул ногу в серебряное стремя и бросил молодое тело в седло (собрался выехать в Кузнечную слободу, ибо раз в неделю он непременно посещал оружейных мастеров), как к нему спешно подошел ближний боярин Ратмир Вешняк.

- Примчал гонец из Новгорода, княже.

- Что приключилось?

- О том гонец мне не поведал.

Дмитрий хмуро сошел с коня. Сердце подсказывало: новгородец прибыл по какому-то важному делу, скорее всего, ратному.

- Зови гонца в гридницу.

Сердце не обмануло: гонец принес тревожную весть.

- Литва и Ливонский Орден угрожают Пскову и Новгороду, набегают на села и деревеньки, жгут дома и убивают смердов. Новгород и Псков зовут тебя, князь Дмитрий Александрович с дружиной.

- А что же ваш князь Юрий Андреевич?

- Новгородцы не доверяют ему. Поди, сам ведаешь, князь, - воевода из него никудышный.

- Ведаю! - резко отозвался Дмитрий. - Чего ж такого худого ратоборца терпите?

Гонец замялся.

- Оно, вишь ли, Дмитрий Александрович… Сам великий князь нам племянника своего поставил. Выдворим - так Ярослав Ярославич со всей силой на нас обрушится. Вот и окажемся в клещах. С одной стороны Литва и крестоносцы, с другой - Ярослав с великой дружиной. Выручай, князь!

Резко очерченные губы Дмитрия тронула насмешливая ухмылка.

- Странно ведет себя Господин Великий Новгород. Аль ему не ведомо, что войну с иноземцем разрешено вести лишь по указу великого князя? Я ж - человек махонький, всего-то удельный воеводишка, да и дружинка у меня - кот наплакал. Перепутал ты дорогу, гонец. Поспешай во Владимир.

Новгородец кашлянул в мосластый кулак.

- Прости, князь. На вече шла речь и о великом князе. Ярослава мы давно ведаем. Приходил он недавно к Новгороду, дабы наказать нас за поддержку псковского Довмонта, коего помышлял в железа заковать. Не от великого ума сие. Довмонт и ныне отменно от Литвы отбивается. Звать Ярослава - проку мало, решетом воду носить. Бестолков он, как воевода, да и пуглив не в меру. Воевать страшится. Одна надёжа на тебя, князь. И Псков, и Новгород никогда не забудут, как ты лихо ливонских рыцарей под Дерптом разбил и как неприступный город взял. Не посрамишь ты своего славного меча и ныне. Так вече новгородское и заявило.

Лицо Дмитрия оставалось бесстрастным: он не любил похвалы.

- Спасибо за честь, - сдержанно молвил он и, пройдясь по гриднице, строго добавил. - Каким бы Ярослав Ярославич не был, но он великий князь. Скачи в стольный град.

Новгородец помрачнел: он явно не ожидал такого ответа от переяславского князя.

- А как же ты, князь? Ужель Новгород и Псков в беде оставишь? То срам на всю Русь.

У Дмитрия пролегла упрямая складка над переносицей. Он осерчал. Ему ли выслушивать такие обидные слова? Захотелось зло прикрикнуть на гонца, но сдержал себя. Гонец по-своему прав. Отсидеться и оставить Северо-Запад Руси в беде - действительно позор. Но этому не бывать. Однако гонец не должен ведать его тайные помыслы. Всему своё время.

И сдерживая свой гнев, Дмитрий, как можно спокойнее молвил:

- Не шибко-то кидайся обидными словами. В третий раз сказываю: отправляйся к великому князю, а затем… затем вновь ко мне наведайся.

Лицо новгородца оживилось.

- Вдругорядь прости, князь. Всенепременно наведаюсь!

После отъезда гонца Дмитрий надолго погрузился в думы. Борьба за охрану северо-западных рубежей не прекращалась даже в тяжелые годы борьбы русичей против татарского нашествия, кои находились под постоянной угрозой со стороны Швеции, Дании, Литвы и Ливонского Ордена.

После победы князя Александра на Неве шведы отказались от помыслов овладеть землей еми⁵¹. В начале 1248 года ярлом (правителем) Швеции стал Биргер, зять короля: он управлял, как отмечали папские легаты⁵², всей страной. Биргер и занялся подготовкой похода против финнов. Он собрал большое рыцарское войско и, высадившись на южном берегу Нюландии⁵³, в кровопролитных боях разбил емь. Население, отказывавшееся принять христианство, беспощадно истреблялось. К середине 1250 года емь была завоевана. Тяжелое положение Новгорода в то время не позволяло ему оказать помощи финнам, хотя и сидел в Новгороде отец Дмитрия, Александр Невский. По этому поводу автор одной из хроник заметил: «Ту страну, которая была вся крещена, русский князь Александр, как я думаю, потерял».

Биргер заложил в центре финской земли, на берегу озера Ваная, крепость Тавастгус и поселил здесь шведов, раздав им финские земли. Коренное население было обложено тяжелыми поборами. В том числе и церковной десятиной.

Окрыленные захватами в земле финнов и зная, что Новгороду грозило татарское иго, шведы рискнули провести в 1256 году еще одно наступление на Северо-западную Русь, на этот раз в союзе с датчанами. В поход двинулись также вспомогательные финские отряды.

Шведы решили закрыть Руси выход в Финский залив, занять Вотьскую, Ижорскую и Карельскую земли; они обосновались на реке Нарове и начали возводить город на её восточном, русском берегу. Римский папа широко поддержал и это вторжение, направив к шведам крестоносцев и специального епископа для новых земель.

В это время дружины Александра Невского не было в Новгороде, и новгородцы послали к нему во Владимир «по полкы», а сами «разослаша по своей волости, такоже копяще полкы». Шведы и датчане не ожидали таких действий, и, узнав о них, отступили («побегоша за море»).

Зимой этого же года с полками из Владимира пришел Александр Невский. Он решил дать должный ответ шведскому королю, организовав поход в землю финнов. Но новгородское боярство, либо прознав уже потерю своих позиций в земле еми, либо, возможно, не рассчитывая, что подчиненная емь будет приносить дань именно Новгороду, а не великому князю, не поддержало этого похода.

Пройдя по льду Финского залива в землю еми, войско Александра Невского опустошило здесь шведские владения. Насильственно крещеные финны в большом числе присоединились к русским. Но финский народ был так ослаблен, что не смог помочь русскому войску закрепить победу, и владимиро-суздальсим полкам пришлось ограничиться демонстративным разгромом шведских колоний. Хотя этот поход Александра Невского и не вернул емь под власть Новгорода, все же он показал шведам, что татаро-монгольское нашествие не изменило отношения Руси к иноземным захватчикам.