День именин Петра и Павла

ходила по рукам громадная миска с крошеной говядиной.

- Тоже гуляют, - блеснули из-за плеча зубы Пушкина.

Здоровенный каменщик с рыжими (под масть кирпича) волосами, что были перехвачены ремешком поперек черного от загара лба, горланил больше других.

- Ты меня тока не огорчай, - раздавалось во дворе, - и я тебя тоже завсегда уважу.

Пушкин с ногами взобрался на подоконник:

- А ведь сегодня день Петра и Павла. Теперь я точно знаю, что там именинники. Вон орет рыжий!

И, высунувшись в глубину двора, Пушкин окликнул рыжего:

- Петра! Здравствуй же.

Мужик заерзал глазами по демутовским окнам. Заметил Пушкина в окне, и лицо его расцвело в хмельной доброте.

- Ты меня, што ли, барин? - спросил он гулко.

Пушкин приподнял бокал:

- Тебя. с ангелом твоим!

Мужик в радости схватил ведро, запрокинув его над бородатой пастью. На смуглом животе его заголилась рубаха. Обнажился средь мускулов пупок. Пушкин тоже пригубил бокал, посматривая с хитрецой на друзей в комнате.

- Твое здоровье, Петра, - сказал он.

Каменщик смахнул по губам рукавом рубахи:

- Во мы каки, барин. А за поздравку - спасибо!

- Постой, - остановил его Пушкин, - а где же Павел?

Задрав головы, охотно загалдели все каменщики:

- Здеся! Отлучился Павел-то наш. недалече туточки. Сейчас, барин, вернется и Павел.

- А куда же он делся?

- Да вестимо куда - в кабак! - загоготал Петр, тряся над собой пустое ведро. - Вишь, посуда-то вся обсохла.

И вдруг он пристально всмотрелся в резкие черты поэта.

- Барин, - окликнул он Пушкина снизу двора, а в голосе его проступила какая-то душевная тревога.

- Эй, - отозвался ему Пушкин с высоты.

- А почем ты меня знаешь-то?

Пушкин сделал друзьям знак рукою, чтобы ему не мешали, и сложил возле темных губ ладони:

- Петра, Петра! Я ведь и матушку твою знаю.

Мужик сбежал с груды кирпичей, встал под самою стенкою.

- Да ну? - спросил тихонько.

- Батюшка-то ведь твой помер, - сказал ему Пушкин, не то спрашивая, не то утверждая.

Каменщик истово перекрестился:

- Царствие небесное. помер. Правда.

Неожиданно мужики воспрянули с груды кирпичей:

- А вот и наш Павел идет!

Петр подмигнул Пушкину снизу двора:

- Сейчас мы вместях за помин отца мово выпьем!

Из подворотни Демута вбежал на двор молодой парень. У самой груди его плескалась большая бутыль с вином.

- Павел, - сказал ему сверху Пушкин, - неси скорее. Мы тебя тут заждались. Да и с ангелом тебя - прими, брат.

Павел в полном обалдении уставился на незнакомого господина в окне. Вскарабкался босыми пятками на кучу кирпичей и, не сводя с Пушкина глаз, он зубами выдернул из бутыли пробку.

Было слышно, как он спросил каменщиков:

- Это кто ж такой будет? Барин? Али еще как?

Мужики, сбившись в кружок головами и часто кивая в сторону Пушкина, что-то растолковывали ему.

Снова пошла по рукам миска с говядиной. Опять поднялся во весь рост рыжий гигант Петр, и ярким солнцем вспыхнула