Святослав

«До чего же изменился мой князь! — подумала Малуша, увидав Святослава, когда шествие стало сворачивать к Подолу. — Какой он стал… что с ним случилось?! О боги, боги!»

Она видела лицо князя Святослава, и сердце ее охватила невыразимая скорбь. Это был не тот княжич Святослав, которого она когда-то знала, ласкала, любила.

Суровое и задумчивое лицо, прищуренные глаза, на лбу и в уголках рта залегли глубокие морщины, — казалось, князь давно-давно уже думает какую-то тяжкую думу и никак не может ее разрешить.

Увидела Малуша и сына своего Владимира — в белом плат-не, с красным корзном на плечах, в отороченной собольим мехом темной шапке, в красных сапожках из сафьяна. Он шел статный, веселый, глядя на людей, стоявших вдоль дороги.

Малуша поймала на себе его взгляд. Да, князь Владимир, смотрел на нее, и, как ей показалось, смотрел долго, дольше, чем на других. Малуша даже испугалась: почему он смотрит на нее?

Но Владимир уже перевел взгляд на других людей, которые приветствовали князя Святослава, молодых княжичей, гостей из Новгорода.

Рядом с князем Владимиром шел Добрыня. Малуша увидела его и сначала не узнала. Неужели это ее брат Добрыня? Он был в богатом, темном, золотом шитом наряде, с двумя гривнами На шее, цепью на груди, подпоясанный широким кожаным поясом, на плечах колыхался опашень из зеленого бархата с черной оборкой, у пояса висел меч.

Малуша обрадовалась, что брат ее идет рядом с князем Владимиром. Только Добрыня был почему-то невеселый, задумчивый; он шагал насупившись, — видимо, о чем-то упорно размышлял.

«Это он, верно, о Владимире беспокоится, — подумала Малуша. — Идут рядом — значит, и поедут вместе».

Но смотрела она на Добрыню один миг — взгляд ее был прикован к Владимиру, к сыну.

И единственное, что осталось в душе Малуши, — это радостная улыбка Владимира, тепло его карих глаз. Если бы он знал, какой бесценный подарок сделал он в тот день, и не кому-нибудь — своей матери Малуше…

Когда шествие повернуло к Днепру, Малуша тоже двинулась за людьми. Теперь она шла уже без того волнения, с каким встречала князя Святослава и сына. Дивный покой воцарился в эти минуты в ее измученной душе.

Точно во сне, видела Малуша все, что произошло позже, на берегу Почайны. Вот шествие спустилось к Почайне и остановилось пред священным огнем, который развели на песке жрецы.

— Князь Святослав принес жертву — черного петуха, — услышала рядом с собой тихий голос Малуша.

Загудели рожки и свирели, ударили накры, — мужи новгородские с князем Владимиром сели в лодии, лодии отчалили от берега и Почайной вышли в Днепр. Там поставили паруса, и ветер с низовья погнал лодии вверх…

Малуша видела, как князь Святослав и его воеводы сели на поданных им коней, быстро поскакали на Гору. Они проехали так близко от Малуши! Следом за князем от Почайны пошел весь люд — кто на Подол, кто в предградье.

Но Малуша не покинула берега Почайны. Одна-одинешень-ка сидела она у высокой кручи и все смотрела, смотрела, как в голубой дали колышутся белые ветрила новгородских лодий. Ей хотелось, чтобы эти ветрила не исчезали долго-долго.

И в мыслях своих эти минуты женщина в темной одежде, сидевшая на круче над Почайной, желала сыну счастья, силы, здоровья.

Но вот ветрила стали таять в голубой дымке. Она видела их -и не видела. Вот ей показалось, что ветрила снова замаячили вдали, но, вглядевшись пристальнее, до боли в глазах, поняла, что это уже не ветрила, а крылья белых птиц, которые то застывают на месте, то падают вниз.

И Малуша позавидовала птицам: они могут догнать лодии, с легким криком кружиться над ними и лететь, лететь за князем…

Так и растаяли лодии в голубой дымке.

Но не только лодии скрыла даль в своей дымке. Ночь шла с востока, охватив поле за Днепром, надвигалась на Почайну,.неторопливо покрывала Подол, Гору. В сумерках этой ночи исчезла у Днепра, на белых песках над Почайной, и одинокая женщина.

Наконец она оторвала взгляд от далекого небосклона, где так внезапно все потемнело, и растерянно, боязливо огляделась.

Ночь. О, как боялась теперь Малуша надвигавшейся с востока ночи! Ей казалось, что эта ночь угрожает ей.

Много лет жила она в Будутине. Будь она там сейчас — могла бы жить и дальше. Но думать об этом было поздно.

Впрочем, Малуша не жалела, что покинула Будутин. То, что она увидела в Киеве, стоило того, чтобы его покинуть. Ради этого стоило не только оставить Будутин. Если бы понадобилось отдать жизнь — Малуша и ее не пожалела бы.

Теперь она была счастлива. Как порой мало нужно человеку, чтобы он почувствовал себя счастливым! Одному для этого нужно золото, другому — земля, третьему — любовь… После многих лет, после бесконечных мечтаний, после такого трудного и опасного пути, после всего того, что, казалось, не в силах был выдержать даже мужчина, Малуша на мгновение (это и в самом деле было лишь мгновение!) увидела свою мечту — Святослава, увидела свою надежду — Владимира. И это было вершиной счастья, о котором она мечтала, ради которого страдала, к которому так долго стремилась.

Но вечного счастья нет. Тело Малуши еще вздрагивало от радостного волнения, сердце еще усиленно билось после желанной, но тяжелой встречи, в глазах еще стояли Святослав и Владимир, и она уже чувствовала, что счастье ее теперь кончилось навсегда, навеки.

И Малуша задумалась: как же быть дальше, куда идти, где искать пристанище?

Идти к Давиле? И смерд и его жена охотно примут ее, она переночует еще ночь, останется на день, на другую ночь… Но спасет ли это Малушу? Что делать дальше? Придет осень, зима. Если кусок хлеба так дорог для Давиды сейчас, то потом он станет еще дороже. X него просто не будет этого куска. Нет, к бедному смерду лучше не возвращаться.

Может быть, направиться в Любеч? Ведь там, наверное, еще живы отец с матерью, они примут ее в родной дом, дадут кусок хлеба. Да Малуша и не станет просить этот кусок, она сможет добыть его собственными руками.

«Нет! — подумала Малуша. — Если уже столько лет я не была там, то теперь и подавно идти туда поздно. С чем я приду к отцу-матери, что принесу им — срам да позор? Ведь, упаси Боже, если кто узнает, что со мною случилось, кто поверит, что я — мать князя Владимира?!»