Два брата

ми неприятностями.
* * *

Толстой вновь увиделся с царевичем.

Алексей, бледный, исхудалый, смотрел на царского посла дикими глазами. Зябко кутался в дорогой персидский халат.

Толстой тихо постукивал черепаховой табакеркой по краю стола. Он чувствовал — решительный момент подошел: мины с разных сторон подведены под осажденную крепость, и скоро она объявит о сдаче.

Впрочем, он выказывал всем своим видом сочувствие к запутанным делам царевича.

— Петр Андреич, — заикаясь, начал Алексей, — я в крайней горести… Что мне делать?

— Как тебе присоветовать, царевич? — мягким, бархатным голосом ответил Толстой. — Сам понимаешь: способа помириться с Петром Алексеевичем я не вижу… Разве только сам государь все уладит, — с коварной усмешкой добавил он.

— Батюшка?! Как? — быстро спросил Алексей.

— А он, видишь ли, из Франции едет сюда с тобой повидаться.

Страх охватил царевича. Неужели наяву взглянут на него эти грозные карие глаза, которые и теперь преследуют его днем и ночью?..

— Нет, нет, нет! — завопил царевич, закрывая лицо трясущимися руками, точно защищаясь.

Все мешалось у него в голове. Счастье окончательно оставило его. Отовсюду дурные вести. Еще сегодня утром ему сообщили под великой тайной, что имперские власти отступились от него и не будут защищать царевича, боясь мести Петра.

Не найти ему, Алексею, спасения в чужой стране. Его охватило грызущее раскаяние: зачем он убежал из России? Уж лучше бы постричься.

Напротив сидел Толстой и пристально смотрел на царевича, читая все, что творилось в его душе. Момент близок. Вот-вот осажденная крепость выкинет белый флаг.

Алексей понял, что игра его проиграна, но постарался выговорить себе последнее: условия сдачи.

— Петр Андреич! Я… я поеду. Я отдамся на волю батюшкину, но батюшка должен меня за то простить.

Голос его пресекся. Толстой ликовал, но внешне был спокоен. Он объявил торжественным голосом, с сурово-официальным лицом:

— Царевич! На сии условия от имени его царского величества государя Петра Алексеевича объявляю тебе его милостивое изволение!

Алексей зарыдал от радости.

— Спасибо! Спасибо, Петр Андреич! — воскликнул он, пожимая Толстому руку. — Какой ты добрый!

Глава IX

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Царевичу пришлось ехать — причин для оттяжек больше не было. В Вене он хотел видеть свояка, императора Карла, но Толстой и Румянцев, боясь, как бы не сорвалось с таким трудом устроенное дело, до свидания не допустили.

Австрия осталась позади. Снова русская граница. Что-то ждет царевича в России? Он мрачно сидел в возке, закутавшись в шубу, и уже не смотрел в окно. Осталось покорное, тупое равнодушие. Единственно, что еще волновало Алексея, — это ожидание первого свидания с отцом. Как-то взглянут на него гневные орлиные глаза Петра? Царевич заранее ежился и опускал взор. Он шевелил губами, готовя в уме слова оправдания, и не находил их.

Страх охватил приверженцев Алексея, когда они узнали, что царевич возвращается. Они предчувствовали — и не напрасно! — что