Призвание варяга (von Benckendorff) (СИ)

А нет ли, думает Государь, за всем этим Заговора? И зовет дядю нашего (неродного, — заметь!) и говорит он ему, — а что ежели Китайчонок… Ты проследи-ка чуток, а там — ежели что: хвать всех, да — в мешок!

"Мишель" охнул. Оно будто "сдулся", как рыбий пузырь, из коего вышел весь воздух. Царственный кузен наш — был еще тот хорек, — ради трона мог вообразить себе и не этакое…

Сперанский поверил мне сразу и — от всей души.

Кузен заметался по комнате, стал материться и причитать… Наконец, он отчаянно махнул мне "прощай" и пулей выскочил от меня. А я еще долго смотрел на огонь, да смеялся при этом.

Видите ли… Я вдруг осознал, что милейший кузен и впрямь много раз примерял в своих снах — Корону Российской Империи. А как же после этого Клятва Вольного Каменщика?!

Бедный, бедный Сперанский! Моссальский… Израэлянц…

Где-нибудь чрез неделю после этого мои люди доложили мне, что в столичный порт прибыл груз — контрабанда оружия. Я дал знать о сием Аракчееву, а уж его артиллеристы ежели и не понимали в политике, — за оружие — уцепились.

Потом — прибыло судно с порохом. Аракчеев перепугался, что масоны-католики злоумышляют неведомо что и… "до зубов" вооружил своих сыщиков.

Масоны узнали об этом, сделали из того вывод, что татары готовятся на все тяжкие (а пример с убиением Павла говорил, что татары мало того что решительный, но и — готовый к политическому убийству народ) и стали закупать оружие пачками.

Закупали они его чрез третьи руки, но ежели Англия с Пруссией стали нам "сигнализировать" о сием, Франция, не желая "подставить" сторонников, предпочла все это скрыть.

В итоге же получилось, что в столице возникла "устойчивая преступная группа, имеющая неограниченные поставки оружия от якобинцев и ставящая своей целью — физическое устранение Императора и всей царствующей семьи.

В конце концов, противники так себя запугали, что средь масонов возникла "боевая группа", коя и решилась взорвать "Немецкую" Церковь в миг Пасхальных торжеств 1812 года, когда туда прибудет сам Государь сопровождать свою вдовствующую Королеву-Мать на всенощную…

Мышеловка захлопнулась.

Прежде чем я продолжу о событиях того года, переброшу мостик от прошлого в наши дни.

В 1830 году в Санкт-Петербург пришел пароход, на коем прибыли: мой сын — Жорж Дантес (от Эмилии Дантес) и голландский посланник — барон Геккерн. Они состояли меж собою "в любовной связи" (как сие следует из наблюдения жандармерии), но природа сей связи была чуть иной, чем кое-кому хотелось бы думать. Видите ли…

Сын мой был — вылитый Бенкендорф. Двухметровый гигант с голубыми глазами (сие в роду Бенкендорфов и передалось через поколение, мы с Доротеей "стальноглазы" — сие у нас от фон Шеллингов), вьющимися волосами цвета чистого льна, да всеми статями "Ливонского Жеребца" свел с ума женщин обеих столиц.

То же самое произошло и с мужчинами — знатоками "мужской красоты". Доложу по секрету, — когда мой сын впервые "представил себя" при дворе, ядовитый барон Клейнмихель не преминул съязвить:

— Господа, сие граф Бенкендорф — лет тридцать назад! Я слыхал, что дамы пысали кипятком при одном виде "ливонского принца", но до сего дня верил, что это — метафора. Но…

Похоже, что слухи имеют под собой почву! Мало того, — сей Феб-Аполлон так прекрасен, что я верю всем рассказам про то, как наш граф в молодости соблазнил самого персидского принца!

Дамы из окружения "черных баронов" гадливо подхихикнули сим словам, а любезные мне "серые" дамы вспыхнули, и невольно ступив назад — как будто закрыли меня единой стеной. Один из моих "серых баронов" — юный фон Клодт, положив руку на эфес своей шпаги, коротко произнес:

— Сие — оскорбление! Потрудитесь-ка объясниться. Или..

Клейнмихель сразу же стушевался (сие встречается за "чистопородными" "черными" немцами, — в прямой драке они вечно пасуют пред "немцами-латышами" — иль немцами "серыми") и за него отвечал его друг — фон Адлерберг:

— Валли неточно выразился! Никто и не хотел намекать, что хоть кто-нибудь из "Жеребцов" хоть на миг выказал себя в чем-то "Кобылой". Персидский Наследник в сиих делах был "известною женщиной" и даже с секретарем жил, как — официальная жена с мужем.

Валли хотел лишь сказать, что мужские достоинства дома фон Бенкендорфов таковы, что мужчины известных наклонностей готовы им соответствовать. Как женщины — разумеется!

Извинения были приняты, а фон Адлерберг в сотый раз выказал себя главою всей "черной партии". Фон Клодт с фон Клейнмихелем совершили ритуальный "офицерский полупоклон" (не предполагающий уважение к собеседнику), одновременно щелкнули каблуками и выпустили шпаги из рук — инцидент был исчерпан. (На их уровне — разумеется.)

В реальности ж — "в бой пошла тяжелая артиллерия.

Фон Адлерберг, чуть жмурясь и усмехаясь, как кот, глядящий на солнышко, сделал шаг чуть вперед — к Государю, коий стоял меж двумя частями вроде бы единой "немецкой" партии точно посередине, и задумчиво произнес:

— Я понимаю фон Геккерна — лаком кусок! В сто раз лучше прежнего любовника сей старой шлюхи! С ним, говорят, переспали — чуть ли не все секретари голландского Министерства Иностранных дел… А старая шлюха мужского пола столь же не красит любовника, как… и худшее преступление.

Ваше Величество, — что подумает мир, ежели пойдет разговор — ваш племянник живет на содержании мужчины любовника, — пусть даже любовник и исполняет женскую роль?!

Государь нахмурился, насупился и неодобрительно посмотрел на меня его не взволновали вести о том, что мой сын еженощно исполняет "супружеский долг" по отношению к другому мужчине, но — идея о "содержании" его покоробила.

Тогда сестра моя Доротея, чуть кашлянув, объявила:

— Все сие — так, но… Не наш племянник живет за чужой счет, но ровно наоборот.

Мальчику — восемнадцать. Пора ему получать имя в обществе, а кто такой — Жорж Дантес? Пфуй. Пустота. Ничего.

Зато барон фон Геккерн — полный банкрот. Растратил весь капитал на своих малолетних любовников… И он — бездетен.

Вообразите ж себе, Ваше Величество, что через некий срок барон усыновит моего племянника и тот станет — полноправный барон Карл фон Геккерн. Барона фон Геккерна вы готовы принять в свою свиту, иль вам по душе более лягушатник Дантес?!

Но все имеет какую-то цену…

Барон за сие будущее усыновление спросил денег и — супружескую постель. Я, будучи во Франции, согласилась, при условии, что об этом не будет знать мой племянник…

Его связь с бароном — его собственный Выбор, но насколько мне ясно сие нисколько не умаляет его Честь и Достоинство. Пока деньги от нас Честь мальчика вне подозрений!

Государь внимательно выслушал мою сестру Доротею, задумался, а потом задумчиво произнес:

— Мы живем по нормам сословной Монархии. Я принимаю то, что дети наиболее близких и родных мне людей могут появиться на свет не в той кровати, коей они несомненно заслуживают. Я принимаю подобные усыновления, ибо сие — Восстановление Божественной Справедливости и Сословного Права. Я принимаю — деньги за подобное усыновление, ежели дворянством своим торгуют не мои подданные.

Но… Связь мужчины с мужчиной… М-да… Я знаю, что многие из наиболее верных и близких мне… Но до конца "переварить" сие…

Сделаем так. Ежели Жорж Дантес докажет Право свое стать бароном фон Геккерном, я приму его, как родного племянника, и возвышу в соответствии с тем, что должно быть моему племяннику. Но до тех пор, — сие Жорж Дантес. Безродный якобинец и лягушатник Дантес… Такова моя Воля!

В том году началось Восстание в Польше. Сын мой сразу же пошел добровольцем в чине вольноопределяющегося и на первых порах был зачислен в драгунский полк. Это было самое большее, что я мог сделать — хорошо хоть "незаконного" не заслали (по негласному обыкновенью) в гусары, — это было бы просто ужасно: гусары почитаются самыми "отбросами высшего общества.