Лашарела. Долгая ночь

от Инда. Остались только судьба да сабли, на них и поло¬

жился султан. Он перестал думать о спасительном бегстве

и принял бой. Ему удалось оттеснить монголов от воды,

и обозначилось следующее расположение войск: монголы

обложили Джелал-эд-Дина полукругом, их линия напоми¬

нала лук, тетивой которого служил берег Инда.

Так прошла ночь. На рассвете Чингисхан отдал при¬

каз смешать с землей все, что в полукольце. Но вместе

с тем он запретил убивать и даже ранить самого султана.

Сеча началась на правом крыле, и через час его не ста¬

ло. Еще через час была уничтожена левая часть султанова

войска. У Джелал-эд-Дина осталось не более семисот че¬

ловек. Находясь в середине этой обреченной кучки, Дже¬

лал-эд-Дин бросался из стороны в сторону, пытаясь про¬

рваться сквозь плотную массу врагов. Там, где появлялось

знамя Джелал-эд-Дина, начиналось смятение, бешеная

рубка. Остервенелой, отчаявшейся горстке удавалось вру¬

биться клином в плотную стену, но стена в конце концов

отталкивала храбрецов назад, а на земле оставались

трупы.

Исполняя приказ Чингисхана, воины не смели поднять

меч на самого султана, не смели навести на него стрелы.

Пользуясь безнаказанностью, султан рубил направо и на¬

лево, рубил самозабвенно, словно опьянев от крови, словно

это была не игра со смертью, а потешное состязание в

силе.

527

Так кружился он в водовороте, в зыблемой массе вра¬

гов до тех пор, пока солнце не встало в самой верхней

точке. Усталость начала брать свое. Да и не было надежды

закончить эту игру благополучно. Кольцо все сжималось

и сжималось. Он рассекал своей саблей волны врагов, но

они снова сливались в одно, и приближалось время, когда

волна должна была поглотить Джелал-эд-Дина, залив его

с головой.

Султан окинул взглядом поредевшие ряды своих храб¬

рецов, внезапно перескочил на белого жеребца, который

все это время стоял на привязи у самого берега, закинул

за спину щит, бросил оружие и повернул коня мордой к

реке.

Сыновья Чингиса, руководившие поимкой султана, по¬

няли, что если он бросится в волну, то живой ли, мертвый

ли все равно ускользнет от них, и не видеть им тогда его

ни живого, ни мертвого. Они подскочили к отцу.

—

Прикажи стрелять,— крикнули сыновья Чингисха¬

на.— Разреши или ранить, или убить,— уйдет.

Но Чингисхан, казалось, не слышал своих сыновей,

настолько его увлекло это зрелище: белый, сверкающий

на солнце жеребец, скачущий к высокой отвесной скале

над Индом. Нетерпеливым жестом хан приказал замол¬

чать своим щенкам; впрочем, и тех заворожило необык¬

новенное зрелище.

Белый конь прыгнул, и полы султановой одежды раз¬

дуло ветром. Долго летел белый конь, пока не брызнула

вверх вода и все не скрылось на время в бурных волнах.

Потом все увидели, что жеребец быстро плывет к про¬

тивоположному берегу. Как ни широка была река, можно

было различить, что султан вышел на берег, поцеловал

коня в лоб, выжал одежду и, подняв кулак, погрозился

в сторону Чингисхана. Чингисхан обронил своим щенкам:

—

Вот какого сына должен иметь отец.

Да, в бою под Индом Джелал-эд-Дин был разбит. Но

бывают поражения, которые стоят иной победы. Впечат¬

ление, которое оставил султан в сердце Чингисхана своей

отвагой и ловкостью, перетянуло на весах войны проиг¬

рыш во время сражения. Чингисхан, выросший и поседе¬

вший на коне, хорошо знал цену отваге, если даже это

была отвага его врага. Он не мог скрыть своего восторга

и даже поставил Джелал-эд-Дина в пример своим тоже

ловким и тоже отважным сыновьям.

528

Одновременно Чингисхан понял, что, пока такой муже¬

ственный воин держит в руках саблю, его обидчик не мо¬

жет спать спокойно. Поэтому он снова начал неутомимое

преследование султана. Пять лет он рыскал за ним, не

давая покоя ни беглецу, ни себе.

Султан чудом оказался на другом берегу Инда и

остался жив. Но он остался один, не считая своего спаси¬

теля — белого жеребца. Если начинать, то все нужно было

начинать сначала. Даже свой гарем с юными и красивей¬

шими наложницами и вообще весь обоз с женщинами, с

детьми и золотыми запасами султан приказал утопить в

Инде, чтобы не достался врагу.

Одиноким и нищим отправился султан в дальнейший

путь по земле и жизни. Но жеребец не только спас жизнь

хозяина, он в дальнейшем приносил ему удачу за удачей.

Султан снова начал обрастать войском, появилась добыча,

появились юные красавицы, золото, появилась власть.

Много времени прошло с тех пор в бегстве, в собира¬

нии войск, в стычках с врагом. Султан и ест и спит на ко¬

не, но на другом коне. Ни разу он не приказывал оседлать

себе белого жеребца. Особые конюхи холили жеребца, всю¬

ду его водили за султаном, но султан не хотел садиться иа

этого коня. Он дал себе слово, что сядет на него в тот день, который пять лет мерещится ему и в мечтах и во сие, в

тот день, стремление к которому сделалось единственным

смыслом всей жизни султана.

Когда-нибудь повернется колесо судьбы и улыбнется

удача, сойдутся они с Чингисханом в равном бою, и от¬

платит Джелал-эд-Дин за все обиды, за все оскорбления,

за всю кровь.

...И тогда на белом коне въедет он в столицу своего

отца, в родной Ургенч.

Но запаздывает желанный день. Все новые и новые

города Хорезмийского царства попадают под меч Чингиса,

разметаются пеплом по земле, поднимаются кверху стол¬

бами дыма, расточаются по песчинке по бескрайним

степям.

Счастье по-прежнему было на стороне врага. Оно не

изменило своему избраннику — рыжебородому идолу Чин¬

гисхану. Но Джелал-эд-Дин не был сломлен. Он верил,

что однажды из-за края горизонта выкатится огромный

красный диск, и это будет солнце его победы, его удачи.

Над Тбилиси поднялся огромный солнечный шар, пре¬

529

вращаясь постепенно из кровавого в золотой. Услужли¬

вые прорицатели, дервиши, гадалки и шеихи один перед

другим провозглашали, что солнце предвещает неслыхан¬

ные победы доблестному солнцеподобному султану.

Да, думал и сам Джелал-эд-Дин, здесь, в столице пе¬

реднеазиатского государства, должны закончиться мои

злоключения. Я прошел до конца дорогу скитаний и уни¬

жений, отныне предо мной открывается путь победы и

славы. И я начну этот путь на том самом коне, который

был свидетелем моего величайшего поражения и на кото¬

ром я преодолел бурные волны Инда.

Нетерпеливое ржанье коня вывело султана из долгой

задумчивости. Два молодых здоровенных конюха едва

сдерживали застоявшегося гладкого, лоснящегося жереб¬

ца. Отвыкший от седла, он играл на одном месте, танце¬

вал, раздувал ноздри, прядал ушами и встряхивал бело¬

снежной гривой. Стремянный поддержал стремя, и султан

легко вскочил на коня. Конь тронулся с места, и вслед за

ним двинулись ряды знамен и лес копий.

Когда внутри осажденного города началась резня

между ее защитниками и мятежными мусульманами, ко¬

гда в крепость ворвались хорезмийцы и Боцо Джакели

повел остатки грузинских войск через Куру в Исанскую

крепость, Ваче находился среди этих войск. Под ним уби¬

ло коня, и он, пеший, как мог, отбивался от наседавших

врагов. Потом ему прокололи плечо, рука сразу онемела,

в глазах затуманилось, и он упал. Сеча прокатилась над

ним, не затоптав, не затронув, не нанеся новых ран. Ваче

видел, как скрылись в Исанской крепости остатки грузин,

как задвинулись тяжелые ворота, как хорезмийцы бес¬

новались около этих ворот, тщетно пытаясь сокру¬