Иван Калита

- Озлился он, что князь Андрей Москве Углич завещал, и пограбил угличские сёла. А до Углича рук не хватило…

- Ах он, окаянный, - от гнева у Калиты заходили ноздри, - привык сварой жить! Ну, погоди, проучим тя, пошлём дружину, враз образумишься. Вели, Фёдор, воеводе Александру готовым быть с двумя полками.

- А я мыслю, великий князь, не стоит два полка, можно и один. - Старый воевода пригладил волосы. - Надобно, чтоб наш воевода Александр Иванович с полком с одной стороны ударил на Ростов, а с другой - угличский воевода Глеб с дружиной. И противу такой силы не выстоит князь Василий.

- И то так, Фёдор Акинфич, - одобрил воеводу Калита, - ты в ратных делах искусен. Пусть будет по- твоему.

- Так я, великий князь, тогда велю дружинникам Данилке и Луке скакать в Углич к тысяцкому Василию Кочеву, пусть с воеводой Глебом идут к Ростову.

- А может, не Данилку бы послал, кого другого? - предложил Калита. - Недавно из Пскова воротился, передохнул бы, да к тому же он жениться собирается…

- Ничего, - не согласился воевода, - он парень расторопный: и в Угличе побудет, и жениться успеет.

«Здравствуй, свет мой Данилка! Вызволил ты меня из полона, и за то тебе спасибо… Да не ведаешь ты, что нынче я в твой полон угодила… Люб ты мне, Данилка, свет мой! Чего же ты молчишь? Вот и намедни прискакал, пробыл день, промолчал, и снова нет тебя… А может, не мила я тебе вовсе?»

Василиска стоит на берегу Москвы, и хочется ей, чтобы думы её унесла река туда, к Данилке. Но река замерла, даже лист берёзы на воде лежит, не колеблется.

Рядом с Василиской опустилась синица, перепрыгнула с камешка на камешек к реке и, то обмакивая клюв в воду, то запрокидывая головку, напилась.

- Синица, птица быстрая, - просит Василиска, - полети, разыщи Данилку, спой ему, о чём думаю, что в сердце храню…

Встряхнулась синица, взвилась в небо. Василиска помахала ей вслед.

- Сокол мой ясный, Данилка, где же ты летаешь? Вернись, скажи только одно слово! Мне бы услышать его от тебя, узнать, что и тебе ведомо это слово… Свет мой, Данилка!…

А Данилка и Лука тем часом скакали в передовом дозоре. Дозорные - это око и уши войска. Хлещут дозорных упругие ветки, больно грызёт лесная мошкара, а дозорным всё нипочём. Не разбирая дороги, крадутся они по пятам у недруга. Далеко позади дозора едут московский полк воеводы Александра и угличская дружина со своим воеводой Глебом…

Облизывая пересохшие губы, Лука сказал:

- Пограбил ростовский князь угличских мужиков, даже избы пожёг.

Данилка поддакнул:

- Словно орда прошла по угличской земле…

Дозорные въехали в лесную падь. Стало прохладно и пасмурно, как перед дождём. Кони пробирались глубоким оврагом. Высоко над головой кричала иволга. Тянуло прелью и сыростью. У куста можжевельника Данилка остановил коня. Из-под поросшего мхом валуна бил родник. Данилка и Лука спешились, утолили жажду и снова в путь.

За падью лес стал редеть, и вскоре дозорным открылись тёмные стены и островерхие башни ростовского кремля, шатровые крыши церквей, рубленые избы и терема.

Полки москвичей и угличей обложили Ростов. Ростовский князь Василий, оставив старшему боярину Аверкию малую дружину, бежал из города. Узнав о том, воевода Александр послал сказать ростовцам: «Вы с князем своим удел великого князя московского разоряли и противу Руси шли, а за то ответ несите».

Намерились было ростовцы с повинной идти, да боярин Аверкий велел дружине на воротах караул поставить и город оборонять. Воеводы Александр и Глеб, посовещавшись, решили воинов понапрасну не терять и взять город измором, но неожиданно план изменился…

Воевода Александр пробудился от криков дозорных. Открыл глаза, потянулся. Терпким конским потом воняли седло в головах и попона - неизменное ложе старого воеводы.

Как был, в портах и рубахе, босиком, он прошлёпал к откинутому пологу, выглянул. Ночь подходила к концу. Далеко вокруг горели костры. Ближе - москвичей, дальше - угличей. Свежий ветер повеял с озера. Воевода неторопливо натянул сапоги, надел кольчугу, шелом, подпоясал меч и только после этого покинул шатёр.

Валкой походкой шёл он вдоль лагеря. У костров спали воины. Взгляд Александра остановился на Данилке.

«Добрый воин, - подумал воевода, - чем не десятник? Надобно князю о том сказать…»

Тут же, под рукой Данилки, лежат меч и шлем.

Обходя спящих, Александр не торопясь подошёл к костру, вокруг которого сидело несколько дружинников. Старый воин о чём-то рассказывал вполголоса. Время от времени кто-нибудь из слушавших подкладывал в огонь ветку, и тогда ворох искр поднимался высоко в небо. Лица воинов от пламени казались бронзовыми.

Заметив подошедшего воеводу, рассказчик умолк, Александр сел между дружинниками, глядя на костёр, промолвил:

- Сказывай, Андрей, и я послушаю.

Старый воин снова заговорил:

- В ту пору был я намного молодше, чем самый молодший из вас. Нанялся я с другими воинами купеческий караван сторожить. В Византию плыли те купцы. Долго добирались. Чего только я не зрил на том пути… А более всего я удивлялся тому царскому граду Константинополю.

Выдался он углом в самое море, а за башнями дворец и храм.

Неслышно приблизился дозорный, шепнул Александру:

- Ростовский перебежчик у воеводы Глеба.

Воевода поднялся, поспешил к угличам. В шатре у Глеба Александр увидел перебежчика из Ростова: худого маленького мастерового. Тот, покосившись на вошедшего воеводу, продолжал рассказывать:

- Плыть надо озером, а там со стены спустят лестницу… Караула у ворот нет, дозоры только на стене. А как ворота откроем, вам быть наготове.

Александр подумал: «Правду или кривду говорит? Если кривду, то на что надеется? - Внимательно присмотрелся к перебежчику. - Нет, видно, не хитрит». Заглянувшему дозорному сказал, кивнув на перебежчика:

- Уведи его; когда потребуется, кликнем.

Данилка и Лука ждали, когда скроется луна. Вместе с перебежчиком должны они были пробраться в город, открыть ворота, а в это время воевода Александр уже будет стоять наготове.

Иногда Данилка поглядывал на стоявшего вблизи перебежчика. В темноте он не мог разглядеть его лицо.

- Зовут тя как?

- Акинфий.

- Послушай, Акинфий, - раздался голос Луки, - а не жалеешь, что в город ведёшь московских воинов? Другие-то город держат, а ты…

- «Держат, держат»! - разозлился Акинфий. - Что Москва - Орда, что ли? Как для боляр да для князей, не знаю, а что касается нас, ремесленного люда, то нам эти распри во как жить мешают. Вот и подумали мы, может, теперь нас Москва совсем под себя возьмёт… А ты - держат!… Князь Василий вона как деранул!…

Луна ныряла в рваных тучах. Небо всё больше и больше затягивало. Акинфий сказал:

- Пора!

Они спустились к озеру, уселись в лодку и тихо, стараясь не плеснуть вёслами, поплыли.

Акинфий шепнул Данилке:

- Я что те говорю, в самое время будем. Только с башни не узрели бы…

Слышно, как на стене перекликнулись дозорные. Данилка опустил руку в воду, тихо спросил:

- Как озеро называется?

- Неро. Бывал я тут. Князь Иван к князю Василию единожды посылал. Девки в Ростове хороши, - ответил Лука.

Данилка насмешливо сказал:

- Что-то ты, Лука, всё девок хвалишь, а себе никак не выберешь!

- А може, ему какая девка и приглянулась, да он ей не мил, - вставил Акинфий.

Лука согласился.

- Вестимо, так.

Акинфий повернул лодку к берегу, шепнул:

- Теперь молчать.

Данилка и Лука пригнулись к днищу. Слышно, как у берега плещутся волны. Данилка представил, как сейчас по всему лагерю для обмана костры разожгли, а между тем дружины стоят наизготове у самых крепостных стен и ждут, пока Данилка и Лука ворота откроют.