Иван Калита

Иван Калита

В борьбе с другими князьями Иоанн не пренебрегал никакими средствами и, раболепствуя перед ханом, при помощи татар счастливо одерживал верх над своими соперниками. Ещё при жизни Георгия Даниловича Иоанн управлял Московским княжеством. После смерти Георгия хан Узбек отдал великое княжение тверскому князю Александру, Пользуясь случившимся в Твери в 1327 г. убийством татарского посла Чолхана (Щелкана), Иоанн поспешил в Орду, возвратился с пятидесятитысячным татарским войском и опустошил огнём и мечом всю тверскую землю.

В следующем году Иоанн получил от хана ярлык на великое княжение. Он не перестал, однако, преследовать несчастного тверского князя. Князь Александр скрылся в Пскове. Не надеясь взять этот город силою, Иоанн прибегнул к помощи духовенства: угроза митрополита Феогноста отлучить от церкви весь Псков заставила князя Александра удалиться на некоторое время в Литву. Когда он вернулся во Псков, Иоанн, в 1339 г., отправился к татарам; по его внушению хан послал князю Александру приказ явиться в Орду. Здесь тверской князь был убит, а Иоанн вернулся в Москву с великим пожалованием и, торжествуя победу над Тверью, велел снять большой колокол тверского Спасского собора и перевезти в Москву.

Самовластно распоряжался Иоанн и в других княжествах. В Ростове, в 1330 г., его воеводы чинили всякие насилия над жителями и повесили старшего ростовского боярина Аверкия. В 1332 г. Иоанн начал войну с Новгородом, вследствие отказа последнего уплатить старинную дань (так. наз. «закамское серебро»), но вскоре заключил мир. В конце княжения он снова потребовал от новгородцев большую сумму денег и, когда они отказались уплатить её, отозвал своих наместников; эта распря окончилась уже при его сыне.

В 1340 г. Иоанн по приказанию хана отправил войско на непослушного Орде смоленского князя Иоанна Александровича и опустошил вместе с татарами Смоленскую область.

В княжение Иоанна в его владения пришли спокойствие и благосостояние. «Бысть тишина христианам и престаша татарове воевать Русскую землю»,- говорят летописцы, разумея под Русской землёй в данном случае Владимирское и Московское княжества. Иоанн был бережливым хозяином, старавшимся об увеличении своего княжества и своего богатства; в своём завещании он заботливо пересчитывает все купленные им сёла и золотые сосуды. На эту черту его указывает прозвище Калита - мешок с деньгами, скопидом (Карамзин объясняет это прозвище иначе - тем, что Иоанн всегда носил при себе мешок с деньгами для раздачи бедным).

Иоанн заботился о внутреннем устройстве своих владений и, по одному известию, избавил Русскую землю от татей. К сильному князю стекались бояре из Твери, Чернигова, Киева и даже из Орды (мурза Чет), Важным событием в княжение Иоанна было переселение митрополита Петра из Владимира в Москву на постоянное жительство. Иоанн сумел приобрести особое расположение митрополита и по его просьбе воздвигнул в Москве каменный Успенский собор. Новый митрополит Феогност, следуя примеру своего предшественника, также поселился в Москве. Кроме названного собора, Иоанн построил в Москве ещё три каменных храма и возобновил кремлёвские стены (ещё деревянные).

Несмотря на своё богатство и силу, Калита не сделал важных земельных приобретений. Приобретение им городов Галича, Углича в Белозерска, на которое указывает духовная Дмитрия Донского, остаётся под сомнением, так как Иоанн не говорит о них в своих духовных грамотах. По объяснению Соловьёва, Калита купил эти города, но оставил за продавцами некоторые права владетельных князей.

Перед смертью Иоанн принял пострижение и схиму. Всё своё движимое и недвижимое имущество он разделил между тремя сыновьями и женою; Москву он оставил в общее владение наследникам, сыну Симеону дал города Можайск, Коломну и 16 волостей, Иоанну - Звенигород, Кремичну, Рузу и ещё 10 волостей, Андрею - Лопасну, Серпухов и ещё 9 волостей, жене Елене с дочерьми - 14 волостей.

Дмитрий Михайлович Балашов

БРЕМЯ ВЛАСТИ

Взгляд с высоты

Судьбы людей существуют в истории, и историей, данными свыше законами, определяются беды и радости, успехи и скорби любого из нас, каждой бренной и временной человечьей судьбы, для которой краткий миг её земного бытия вмещает в себя безмерность мироздания, с чудесами далёких земель и алмазными россыпями бесчисленных горних миров в океане небесном.

Прежде чем снизойти с горней вышины к тверди земной и погрузить ум в кишение страстей злободневных, в суету сует, в судьбы, не ведающие вышней предначертанности своей, - ибо так, близко-поблизку, погодно, от 1328 и до 1341 года будем мы разглядывать ныне тревожную историю родимой земли, - обозрим с высоты свершившееся в мире к началу описанных событий, дабы понять, к чему и зачем были труды и подвиги ныне исчезнувших людей и какой смысл имело то, что содеявал московский князь Иван Калита в исходе первой половины сурового и скорбного четырнадцатого столетия.

Птица, что летит над землёю, вытянув клюв и упорно махая крылами, видит леса и поля, видит курящие дымом деревни, и для неё невнятен тайный смысл человечьего бытия. Чьи кони движутся там, внизу, по тонким извивам дорог? Какою молвью толкуют люди? От мирных костров или ратных пожарищ восходят огнь и столбы горячего горького воздуха, опасного распростёртым в аере крыльям? Птица не ведает истории, и человек, неспособный взлететь над землёю, видит подчас много больше птицы, ибо он смотрит духовным взором и провидит неразличимое с высоты, но внятное разуму, видит не токмо огнь живой, но и свечение пламени духовного, видит взлёты и угасания того огня, коим живут и движутся судьбы народов.

И прежде всего, оглядев с высоты земное бытие, поразимся и ужаснёмся тому, как исшаял и померк к началу четырнадцатого столетия духовный огнь Византии, как умалился, едва ли не до полного исчезновения своего, - светоч, ещё недавно распростёртый над тьмою тем языков и народов.

По землям славян от Адриатики и до Дуная, в Болгарии и Сербии, и до Карпатских гор, и за Карпатами, в Галиче и на Волыни, и по всей русской земле до самого моря Полуночного, и оттоле до Волги и до Оки, и под горами Кавказскими, в землях ясов, и в Дагестане - древнем Серире, и за горами Кавказа, в Грузии, в Великой и Малой Армении, и в Малой Азии - в Киликии, Фригии, Сирии, - и на склонах Ливана, и даже под властью султанов в Месопотамии и Египте, и в дальней Абиссинии, и по всей Греции - в Эпире, Фессалии и Пелопоннесе, во Фракии и Македонии - всюду простёрлась православная вера. А последователи отверженного патриарха Нестория пронесли её сквозь земли Ирана, Согдиану и Семиречье в Кашгарию и Турфан, и до монгольских степей, к берегам Селенги, и к далёкому Чину - даже и туда, в Китай, досягнуло слово Христа. Таково было свечение духовного огня Византии в двенадцатом, совсем ещё недавнем столетии.

Но вот минули немногие десятки лет, и по всему Ближнему Востоку, от Нила и до Инда, словно меч гнева или губительный смерч, прокатилась гибель на православное христианство. Мусульмане захватили всю Ближнюю Азию. Погибли в страшной резне конца тринадцатого века христиане Сирии и Армении, Дамаска, Эдессы и Антиохии, Тира, Сидона, Газы и Акры. Пали древние церкви, основанные ещё первыми пустынножителями и пророками. В Африке едва устояла одна Абиссиния, а в Малой Азии мусульманские султанаты турок, сельджуков и османов подступили к самым стенам древнего града Константина. Уже раздавлена и растоптана копытами чуждых завоевателей Армения, пленена Грузия и земля ясов-алан попала в плен иноверным. Уже и в Иране в 1295 году ильхан Газан принял ислам, и вскоре, в 1319 году, вырезаны несториане персидские. И в те же годы пала, с воцареньем Узбека в Орде, христианская вера у кочевников-монголов. Исчезли, растаяли к исходу тринадцатого столетия общины христиан в Китае, умалилось христианство в Турфане и Индии. А в самой Византии и в сопредельных землях створилось гибельное разномыслие. Бесконечные церковные споры сотрясают гибнущую Византию, и сами кесари великого города склонили слух к приятию унии с Римом. Лишь горсть монахов в горе Афонской ещё блюдёт истинное православие, в суровой аскезе добиваясь лицезрения света Фаворского.