Герцогиня с Османского берега (СИ)

Но острее стоял вопрос о том, чтобы Нигяр приняла христианство. В последнее время Анна всё чаще подчёркивала это, но бывшей калфе удавалось уйти от столь щекотливой темы. Другие королевские служанки за глаза называли Нигяр еретичкой, боялись её, многие избегали общения с ней. Сказать, что Белл Уилтон невзлюбила её – значит, ничего не сказать. Большая часть сплетен об османке, которые гуляли по двору, были плодом её фантазий. Нигяр не придавала значения россказням о том, что по ночам она купается в пруду голая с русалками, заговаривает розы и превращает жаб в голубей, чем заслуживала уважения Маргарет и Бесси, которые при любом удобном случае старались поставить обнаглевшую Белл на место. Правда, однажды избежать серьёзного столкновения с враждебно настроенными англичанками Нигяр всё же не удалось.

Бывшая гаремная калфа была занята тем, что мыла лестницу, ведущую в королевскую библиотеку. Она не мешала другим девушкам, также занятым уборкой. В коридоре послышались шаги, а затем доносились звуки разговора, но османка не обратила на это внимания. Она спокойно драила лестничные ступеньки, опустив голову. Лишь когда в коридор вошли, голоса стали различимы. Они принадлежали Белл Уилтон и Джейн Паркер.

- Это мы неудачно зашли, леди Рочфорд, - сказала Белл, - здесь эта варварша Нигяр.

- Действительно, неудачно. – отозвалась Джейн. – Скромная, молчаливая и в церковь не ходит. Сразу видно, что она ведьма. Да и ещё прислуживает дочери Сатаны, этой Болейн.

Нигяр давно пропускала мимо ушей эту чушь, так как считала реакцию на неё – проявлением глупости. Похоже, её ответное молчание разозлило сноху королевы, считающую всех, кто не похож на неё или в чём-то с ней не согласен, людьми второго сорта, включая собственного мужа.

- Если она молчит, значит, подтверждает сказанное мною, мисс Уилтон. – проговорила она громко и внятно, так, чтобы Нигяр могла разобрать каждое слово – Могу поклясться, в этой Оттоманской империи царит такой мрак и распущенность, что ворожба считается нормой.

- А о гаремных оргиях ходят целые легенды. – поддакивала Белл.

- Вот именно. Еретикам неизвестны такие слова, как «воздержание», «целомудрие», «непорочность». Более развратных женщин, чем султанские наложницы, днём с огнём не сыщешь.

Тут Нигяр поняла, что даже её терпения может в один прекрасный момент не хватить. С одной стороны, молодая женщина знала, что Джейн говорит так лишь для того, чтобы позлить её, доставить ей, служанке, состоящей в добрых отношениях с ненавистной Болейн отношениях, массу неприятных эмоций. С другой стороны, её возмущал тот факт, что женщина, ничего не сведущая в обычаях и культуре другого народа, позволяет себе столь вольные высказывания. Нигяр покраснела, и руки её задрожали. Заметившая это Джейн Паркер распалялась всё больше и больше.

- Понятно, почему все еретички так стремятся попасть в гарем – ведь там можно вовсю потакать своей похоти. – злорадно говорила она. – Эти девицы тупы, невежественны, озабочены одним своим внешним видом и постельными отношениями. Для них не только султан, все, кто в состоянии овладеть их срамом хороши. И эти постыдные увлечения не только не порицаются, но и поощряются. И весь этот королевский бордель считается роскошью, прости Господи! Впрочем, мужчины Оттоманской Порты недалеко ушли от своих жён; они вообще могут поймать на улице любую проститутку и объявить её своей женой. Интересно, сколько раз этот Сулейман так поступал?

Нигяр не могла больше себя сдерживать. За годы службы в гареме молодая османка сталкивалась с самыми разнообразными формами хамства, проявляемыми Гюльшах Хатун, но то были личные отношения двух женщин. Здесь же мерзость и невежество исходили из женщины благородного происхождения, фрейлины королевы. Нигяр поднялась во весь рост и медленно подошла к Джейн.

- Ты думать, я ничего не понимать? – строго спросила она, глядя прямо в глаза леди Рочфорд. – И что ты доказать из вещей, ты сказала? Ты знать, о чём говорить?

- «Ты знать, о чём говорить?», - передразнила её Белл. – Сперва выучи английский язык.

- Да, научись сперва разговаривать с благородными дамами, ты, мусульманское отродье! – гневно выпалила графиня.

- Если ты благородная дама, почему поступать, как грязная свинья? – саркастически спросила у неё Нигяр.

- А ты меня манерам не учи. – прошипела Джейн. – на себя посмотри. Видимо, ты и в рассаднике распущенности не соответствовала каким-то нормам поведения, за что тебя изгнали из «Эдема», если его можно так назвать.

- Ты лучше следить за собой и за твой муж. Не удивительно, что он любить Марк Смиттон больше, чем тебя.

- Аааа, я поняла. Ты завидуешь мне потому, что я замужем. Непотребных девок из гарема вышвыривают, если султан не доволен ими в постели, а приличным людям такие жёны не нужны. Ты не смогла принести плотское удовольствие султану (а быть может, и султанше), поэтому ты здесь, неверная уродливая безграмотная безродная шлюха!

На голос Джейн уже прибежала Маргарет, но она не успела удержать Нигяр от поступка. Молодая османка замахнулась на графиню Рочфорд тряпкой и изо всех сил ударила её по лицу. Та пошатнулась и упала на пол. Лицо снохи королевы перекосило от злобы.

- Вот дрянь! – крикнула она, ухватив край подола юбки Нигяр – Ты за это заплатишь!

Она потянула её к себе. Османка пыталась освободиться, но сзади на неё налетела Белл Уилтон и повалила на Джейн. Две женщины удерживали Нигяр и с упоением таскали её за волосы, а она царапали им руки и брыкалась, стараясь вырваться.

- Шлюха! – гремело по всему коридору. – Османская шлюха!

В отчаянии Нигяр укусила Белл за запястье. Та вскрикнула и подскочила, рыдая от боли и от вида струящейся крови. Что касается Джейн Паркер, её бывшая калфа схватила за горло и начала нещадно хлестать по щекам. Через минуту обезумевшую женщину оттаскивали стражники.

- Мерзавка, как ты посмела напасть на супругу графа Рочфорда?! – бушевал капитан.

- Пустите меня! – орала Нигяр по-турецки, попутно выкрикивая в адрес Джейн и Белл проклятья.

- Запереть её в винном погребе, а о случившемся доложить королю. – приказал начальник стражей.

- В Тауэр её! – крикнула вслед Белл.

- Нет, лучше в Тайберн! – уточнила Паркер. – А оттуда – на виселицу!

Стражники крепко держали Нигяр под обе руки. Её волокли вниз, в тёмное и сырое помещение. Как ей было это знакомо.

- Я хочу видеть королева. – уверенно произнесла Нигяр, рассчитывая, что солдаты выполнять её просьбу.

- Ты увидишь королеву только с разрешения короля. – услышала она в ответ.

- Тогда я хочу видеть король.

- А Господа Бога увидеть не хочешь?

- Она его увидит, если так король решит.

- Но она же еретичка!

- Тогда увидит Дьявола в аду.

С этими словами стражники затолкали Нигяр в ту часть подвала, где хранились бочки с вином и закрыли дверь на замок. Очутившись в непроглядной темноте, молодая женщина попыталась ступать на ощупь, но постоянно на что-то натыкалась или об что-то ударялась. В конце концов, калфа решила, что лучше ей будет просто сесть на пол и ждать своей участи. Голова, шея и руки ужасно болели, кажется, из-под ногтей выбивались тонкие струйки крови.

Нигяр просидела в тёмноте до глубокого вечера. Она не могла ни о чём думать, кроме как о жгучей жажде справедливости. Однажды королева Анна спасла ей жизнь. Может быть, она сделает это ещё раз, ведь Джейн Паркер первая начала эту ссору?.. Да, как это привычно, ждать милости от королевской семьи. Это ожидание не было для Нигяр первым по счёту, но первым, при котором всё её нутро требовало справедливости, а разум был абсолютно уверен в том, что она ни в чём не виновата.

Замок на двери щёлкнул и в подвал вошёл капитан стражи с факелом в руке.

- Вставай. – приказал он. – Король решил, что твою участь определит королева.

Конвой сопроводил Нигяр в кабинет королевы. Османку чуть ли не швырнули туда, словно кусок мяса голодным львам в зверинце. Калфа отвесила реверанс королеве Анне, её брату, графу Рочфорду и отцу, графу Уилтширу. Нигяр стояла, опустив голову, и не смея прерывать тишину. Это сделал отец Анны.