Воробьиная туча

— Мы же не несем с собой ничего, кроме слова Христова, — сказала Эмилия. Она взяла влажное полотенце и вытерла пот со лба Кромвеля. — Кто и почему захотел убить нас?

— Не знаю, сестра Эмилия.

Старк заметил сверкание металла на крыше за миг до того, как убийца выстрелил. Он бросился на землю еще до того, как услышал выстрел. Промешкай он хоть чуть-чуть, и вместо Кромвеля пуля поразила бы его. Так настороженность Старка обернулась невезением для проповедника. Ему вообще на редкость не повезло. Миновав Старка, пуля вошла в один бок паланкина и вышла с другого. Она должна была бы попасть при этом в Эмилию, но этого почему-то не произошло. Вместо этого, уже выйдя из паланкина, пуля угодила в Кромвеля — прямехонько в живот. Рана в живот. От такой люди умирают неделями.

— Он выглядит сейчас таким умиротворенным… — сказала Эмилия. — Он не хмурится, и даже улыбается во сне.

— Да, сестра Эмилия. Он и вправду выглядит умиротворенным.

Чем больше Старк размышлял об этом происшествии, тем больше ему казалось, что настоящей мишенью был он сам. Кому-то заплатили, и наемник взобрался на крышу чужого дома, чтоб убить человека, которого он никогда в жизни не видел. И незнание языков не было тому помехой. Старк ни капли не сомневался, что в Японии купить смерть за деньги ничуть не труднее, чем в Америке.

Он ненадолго вытянул ноги, чтоб их не свело судорогой. Каждый раз, стоило лишь ему пошевелиться, четверо самураев-стражников мгновенно настораживались. Они сидели — точно так же, на коленях, — в коридоре, у входа в комнату. И непонятно было, то ли они охраняют миссионеров, то ли сторожат их. После того выстрела они очень внимательно следили за Старком. Старк не знал, чем это вызвано.

— Повязки следует менять почаще, — сказал доктор Осава. — Я дал ему лекарство, уменьшающее кровотечение, но полностью его не остановить. Повреждены крупные артерии. Пуля застряла у самого позвоночника. Извлечь ее нельзя.

— Сколько? — спросил Гэндзи.

Врач покачал головой.

— Если ему повезет — несколько часов. Если нет — несколько дней.

И, поклонившись, он удалился.

— Какое несчастье, — заметил Гэндзи. — Нужно будет поставить в известность американского консула, Гарриса. Исключительно неприятный тип.

— Господин, эта пуля предназначалась вам, — заявил Сэйки.

— Сомневаюсь. Мои враги не стали бы посылать такого скверного стрелка. Как он мог целиться в меня, а угодить в паланкин — он же был в десяти футах позади?

Вошла служанка с чайничком свежего чая. Сэйки нетерпеливым жестом велел ей уйти, но Гэндзи протянул чашку за новой порцией чая. Горячий напиток помогал отогнать зимний холод.

— Я осмотрел паланкин, — сказал Сэйки. — Находись вы там — как должен бы был предположить всякий, — пуля поразила бы вас насмерть. Чужеземку спасла лишь ее варварская поза.

— Знаю. Это я видел сам.

Гэндзи улыбнулся служанке. Девушка зарделась, смущенная таким вниманием со стороны молодого князя, и склонилась в глубоком поклоне. На взгляд Гэндзи, она была очаровательна и достаточно хороша собою. Но в ее возрасте давно уже пора быть замужем. Ей ведь уже двадцать два-двадцать три года. Как там ее зовут? А, да — Ханако. Гэндзи перебрал в уме своих телохранителей. Кто там из них подходит по возрасту и еще не имеет жены?

— Однако же, меня в паланкине не было. Я находился перед ним, и это всякий мог видеть.

— Вот именно! — возразил Сэйки. — Если убийца не знал вас в лицо, ему и в голову бы не пришло искать вас там, где вы были. Где же это слыхано, чтоб иноземная женщина ехала в паланкине, а князь шел пешком? Кроме того, у вас на одежде не было родового герба, а это тоже дело неслыханное. Потому убийца решил, что вы в паланкине, и именно туда и выстрелил.

— Что за извращенное рассуждение, — пожал плечами Гэндзи.

В дверях показались Хидё и Симода; оба тяжело дышали. Именно их Сэйки послал в погоню за убийцей.

— Простите нас, господин, — первым заговорил Хидё. — Он исчез бесследно.

— Никто ничего не видел, — добавил Симода. — Он словно в воздухе растворился.

— Ниндзя! — выругался Сэйки. — Проклятые трусы! Давно пора их всех предать мечу, вместе с женщинами и детьми!

— Дом принадлежит некоему бакалейщику по имени Фудзита, — сообщил Хидё. — Обычный человек. Ни подозрительных делишек, ни связей с каким-нибудь кланом, ни долгов, ни дочерей в Плавучем мире — ничего. Похоже, он тут ни при чем. Конечно же, он страшится вашего возмездия. Он смиренно просит, что ему позволили предоставить нам все угощение, нужное для новогодних празднеств.

Гэндзи расхохотался.

Тогда он разорится, и ему уже точно придется продать всех дочерей в Плавучий мир.

— На этом он много не заработает, господин, — с усмешкой отозвался Хидё. — Я видел его дочерей.

Сэйки пристукнул кулаком по полу.

— Хидё! Ты забываешься!

— Простите, господин! — пристыженный самурай прижался лбом к полу.

— Не нужно такой резкости, — подал голос Гэндзи. — Нам выпало утомительное утро. Хидё, сколько тебе лет?

— Простите? — Неожиданный вопрос застал Хидё врасплох. — Двадцать девять, господин.

— Почему ты до сих пор не женат? Ведь ты давно уже не мальчик.

— Господин, я…

— Говори прямо, — прикрикнул на него Сэйки. — Нечего впустую отнимать время у князя!

Он действительно считал этот разговор пустой тратой времени со стороны Гэндзи. Его жизнь и существование клана под угрозой, а он затеял какую-то глупую игру!

— Мне не представлялось подходящей возможности, господин, — сказал Хидё.

— Правда в том, — вмешался Сэйки, — что Хидё слишком любит женщин, вино и азартные игры. Он так погряз в долгах, что ни одно порядочное семейство не захочет видеть его своим родственником.

Старому самураю хотелось побыстрее завершить эту бессмысленную беседу и вернуться к более важным делам. Например, к этому чрезвычайно подозрительному чужеземцу, Старку.

— Сколько ты задолжал? — спросил Гэндзи.

Хидё на миг заколебался, потом сознался:

— Шестьдесят рё, господин.

Для человека его положения это была огромная сумма. Все годовое жалованье Хидё составляло десять рё.

— Глупец, не помнящий о дисциплине! — не удержался Сэйки.

— Да, господин!

Искренне удрученный Хидё снова прижался лбом к полу.

— Твои долги будут уплачены, — сказал Гэндзи. — Смотри, не наделай новых. На самом деле, я бы посоветовал тебе прямо сейчас, пока ты платежеспособен, найти себе жену. Какую-нибудь девушку, умеющую вести хозяйство. Такую, чтоб она научила тебя бережливости и показала привлекательность домашнего очага.

— Да, господин! — отозвался Хидё, застыв в почтительнейшем поклоне. Великодушие князя ошеломило его.

— На самом деле, я бы сам подобрал тебе такую жену, — продолжал Гэндзи. — Ты согласен положиться на меня в этом деле?

— Да, господин. Большое вам спасибо.

— Ханако! — позвал Гэндзи. — Проведи этих людей в комнату, где они могли бы отдохнуть, и останься с ними, чтоб прислуживать им.

— Слушаюсь, господин, — отозвалась Ханако. Изящно поклонившись, она увела Хидё и Симоду.

Когда они вышли, Сэйки отвесил князю глубокий церемонный поклон. Наконец-то он понял, что произошло! Даже посреди напряженных событий, грозящих ему смертью, князь Гэндзи нашел время подумать о тех, кто был вверен его попечению. Эта служанка, Ханако, была сиротой, а потому, несмотря на всю ее красоту и хорошие манеры, девушке вряд ли удалось бы найти достойного мужа. Ведь у нее не было ни полезных родственных связей, ни приданного. А Хидё, которого во многих отношениях можно было бы счесть образцовым самураем, для полной зрелости не хватало груза ответственности. Если предоставить его самому себе, он и дальше будет растрачивать время и деньги на бессмысленные забавы. И в конце концов он превратился бы в бесполезного пьянчугу, как это уже произошло со многими самураями вырождающихся кланов, и даже с некоторыми в их собственном клане. И все это князь Гэндзи предотвратил одним-единственным верным ходом. На глазах у сурового воина выступили слезы.