След грифона

– Как давно это произошло? – спросил Пул.

– Как только вы вошли в управление. Я так думаю, он поджидал нас где-то поблизости.

– Дай подумать, – только и сказал Пул.

А поводов для раздумий было более чем достаточно. «Поджидал», – сказал Петр. Значит, пошедший на контакт с ним человек знает его, Пула, в лицо. С другой стороны, он не бросился к нему, а предпочел действовать через водителя, что свидетельствовало как об осторожности, так и об обдуманности его поведения. Мирк! Он был знаком только с одним Мирком в своей жизни. И этот Мирк – его командир по русско-германской войне капитан Мирк-Суровцев. Он же генерал-майор белой армии Мирк. Но надо было теперь объяснить его появление здесь с вещами, которые не поддаются объяснению. Сам исход Гражданской войны в России не предполагал появление Мирка-Суровцева здесь, в Хельсинки, спустя столько лет. Да еще во время новой русско-немецкой войны. За его появлением здесь вряд ли может стоять частная инициатива. Такие путешествия из одной воюющей страны в другую по силам организовать только при поддержке государства. А он еще и не один. А если так, то Мирк-Суровцев опять, как и в ту, прошедшую войну, – разведчик. Мысли о том, что его бывший командир не русский разведчик, Пул даже не допускал. Он живо вспомнил многие и многие боевые переделки того времени, когда Мирк-Суровцев был капитаном, а он, финский генерал Пул, был подпоручиком русской армии Пулковым. Вспомнил их рейды по тылам австро-венгерской армии с многочисленными захватами старших вражеских офицеров и штабных документов. «Итак, Мирк – разведчик. Но почему этот разведчик ищет контакт с финской контрразведкой? Выяснить это можно только при встрече. Значит, нужно идти на контакт в любом случае». Но что больше всего не нравилось генералу – он невольно связал исчезновение немецкого фельдъегеря с появлением своего давнего сослуживца. Слишком уж это было похоже на то, что они вдвоем проделывали на русско-германском фронте в ту войну. Хотя глупо охотиться на немецких фельдъегерей, желая при этом встречи с финской контрразведкой. «Случайное совпадение? Все может быть!» Но что-то говорило Пулкову-Пулу, что два этих события взаимосвязаны. Положение было более чем сложное, учитывая, что немцы были бы только рады побеседовать с Мирком-Суровцевым. И уже поэтому, решил Пул, ему нужно идти на контакт. «Вот тебе и сон про собак!» – досадливо поморщился Пул.

– Дай мне свой пистолет, – обратился генерал к водителю. Сам в последние годы редко брал в руки оружие. Часто вспоминал при этом того же Мирка-Суровцева, который, в свою очередь, цитировал генерала Степанова: «Оружие развращает. Оно всегда требует, чтобы его пустили в ход. С каждым повышением по службе офицер должен меньше и меньше стрелять. Воюйте головой!»

Несколько раз проверились. Слежки за ними не было. Оно и понятно. Немцам сейчас не до слежки за финскими военными. Автомобиль выехал на площадь перед ратушей и медленно проехал мимо кафе, в котором находился Трифонов. Пропетляв еще минут десять по узким улочкам центральной части финской столицы, они вновь выехали на площадь. Снова миновали кафе, пересекли улочку, выходящую к ратуше, и остановились у небольшой арки под зданием, под которую в глубь дворов уходил проулок. К машине неторопливо подошел Трифонов, открыл заднюю дверцу и сел в автомобиль. Пул одной рукой направил на него пистолет, другой расстегнул кобуру на ремне Трифонова и разоружил его. Трифонов невольно улыбнулся. «Что-то подозрительно часто меня в последнее время стали разоружать», – подумал он. Улыбка не ускользнула от внимания генерала Пула:

– Что вас так рассмешило?

– Ничего серьезного, ваше превосходительство. Приятные воспоминания, – сам над собой горько пошутил унтер-офицер.

– Пригнитесь, – приказал Пул.

Трифонов подчинился и лег, насколько это было возможно, на заднее сиденье.

– А теперь рассказывайте, – приказал генерал.

– Знакомый вам человек сейчас находится у моих родственников. Это на окраине города. Он ранен. Поручение, которое он выполняет, носит абсолютно секретный характер. Мне было приказано передать вам его записку, что я и сделал.

– Серьезно ранен? – встревожился Пул.

– Вывих голеностопного сустава. Передвигается с трудом. Нужна медицинская помощь.

– Что еще вы можете сказать о вашем секретном поручении?

– Требуется встреча этого человека с вами. А затем встреча еще на более высоком уровне. Простите.

Генералу стало окончательно ясно, что Суровцев в Финляндии далеко не частное лицо. А высокий уровень, его интересующий, конечно, сам Маннергейм. Вывих голеностопного сустава. Типичная травма парашютиста. Дело серьезное. Подумав несколько секунд, он спросил:

– Ответьте мне, имеете ли вы какое-нибудь отношение к исчезновению немецкого офицера со служебной почтой?

– Так точно, ваше превосходительство. Нам пришлось защищаться. Попасть в руки к немцам мы не имели права.

– Эти немцы живы?

– Никак нет, – кратко ответил Трифонов.

– Где тела?

– В лесу. Километрах в пятнадцати от Кеми.

– Место вы помните? Можете указать?

– Так точно. Место помню.

– Где сейчас находится почта?

– У нас.

«Вместо того чтобы искать пропавшего немецкого фельдъегеря с почтой, искать преступников, теперь мне придется заниматься прикрытием. Точнее сказать, сокрытием истинных событий», – понял генерал.

– Насколько безопасно место, в котором сейчас находится ваш спутник? Можете ли вы до вечера оставаться там?

– Думаю, что там мы в большей безопасности, чем в столице. Можем оставаться там столько, сколько потребуется, – ответил Трифонов.

Вся информация для дальнейших действий была у него. Теперь было нужно, не теряя ни минуты, действовать.

– Сейчас вас отвезут туда, где вы скрываетесь. Вы передадите захваченные документы моему водителю. Будьте готовы в любую минуту переехать оттуда в более надежное место. За вами придет другая машина. Как легендирован Мирк?

– Простите, я не понял, – озадаченно произнес Трифонов. «Он еще и не профессионал», – подумал о Трифонове Пул.

– Я спрашиваю, какая у вас легенда для пребывания на территории Финляндии.

– Я сопровождаю немецкого полковника, – понял наконец-то Трифонов. – Мне так приказано. Остальное не знаю.

– Орден на вашей груди – ваш?

– Так точно, – ответил Трифонов.

– Петя, отвезешь его туда, куда он укажет. Заберешь документы. Потом сразу обратно. Меня высадишь у штаба.

На эту встречу с Маннергеймом Мирку и Трифонову пришлось ехать с двумя пересадками. Забирал их из дома тетушки Трифонова водитель Пула. Проехав по шоссе два километра, машина свернула в лес. Здесь их поджидал тюремный грузовик-фургон. Понимая, что тюремная машина с решетками на узких окошечках вверху не может вызывать положительных эмоций, водитель Пула предупредительно заметил:

– Так будет вернее. Их никто никогда не останавливает.

Сомнения рассеялись окончательно, когда от фургона к легковушке двинулся человек в форме полковника финской армии. Суровцев сразу же узнал в нем Хакинена. Двадцать два года со дня последней встречи с этим финским ученым и офицером не прошли бесследно. Хакинен сильно располнел. Но, несмотря на это, военная форма, как и в прежние годы, сидела на нем мешковато. Однако лицо его, со столь редкой для финнов постоянной улыбкой, осталось, как прежде, живым. Как и живые любознательные голубые глаза. «Это еще и проверка со стороны Пулкова – Пула», – понял Суровцев. Финны хотели окончательно убедиться, что встречи на самом высоком уровне ищет именно он – Мирк-Суровцев. Потому и приехал за ним Хакинен, знавший его лично.

– Я радуюсь приветствовать вас на земле Суоми, ваше превосходительство. Здравствуйте, черт вас возьми, – со своим по-прежнему забавным акцентом приветствовал Хакинен Суровцева.

Суровцев впервые за последние дни улыбнулся. Даже вывихнутая нога на секунду перестала болеть.

– Здравствуйте, дружище искренний, – беззлобно передразнил Хакинена Суровцев. – И, как говорится, будьте здоровы – не болеть!