Каторжник император. Беньовский

Возвратился Морис Август на мыс Святого Себастиана не через пару дней, как обещал, а через три дня. Велико же было его удивление, когда он не увидел на рейде «Неустрашимого». От малагасийцев он узнал, что ещё накануне корабль поднял паруса и исчез за горизонтом. Компаньоны бросили Мориса Августа на произвол судьбы, посчитав его погибшим или, скорее всего, сделав вид, что посчитали его погибшим. На корабле остались и личные вещи Беньовского, парадный камзол с фальшивыми орденами, часть его казны, которой не замедлят воспользоваться компаньоны. Слава Богу, другая часть казны, как и драгоценный медальон, при нём. Саквояж с ценностями и документами носит верный слуга и страж Уфтюжанинов.

   — Что теперь будем делать, мой господин?! — воскликнул Иван.

Гессенцы хмуро устремили взгляд на Беньовского, ожидая от него ответа.

   — Что делать будем? Работать и уповать на Бога и на наших малагасийских друзей, — уверенно ответил Морис Август. — Разве малагасийцы не почитают меня как своего Ампансакабе?

К жителям ближайших селений Беньовский обратился с призывом поступить к нему на службу, обещая подарки и жалованье. Вызвалось служить ему около десятка человек. Со своим отрядом, состоявшим теперь наполовину из гессенцев и наполовину из малагасийцев, Морис Август решил переместиться севернее по восточному побережью, туда, где начинались поселения племени бецилисарака. Владея языком этого племени, Беньовский рассчитывал возобновить связи с местными вождями, которые когда-то признали в нём наследника Ампансакабе. Что из того, что вожди эти были лишь старостами отдельных поселений и их насчитывалось не так много? Да и вкладывали ли они в акт признания тот смысл, который был угоден Морису Августу? Или слово «Ампансакабе» звучало в устах малагасийских старост лишь как витиеватое восточное обращение?

Беньовский старался уверить себя, что начало утверждению его власти над островом положено. Пусть это утверждение начинается с малого, с чисто символичного признания его в роли Ампансакабе двумя-тремя десятками старост поселений. За этими двумя-тремя десятками последуют и другие, не только старосты поселений, но и влиятельные вожди племён, короли. И сам могущественный властитель Имерины на центральном плато склонит перед ним голову. Он, Морис Август, заставит признать себя как Ампансакабе и французов, которые зарятся на остров и имеют на его восточном побережье несколько торговых факторий.

Ламбуин снабдил Беньовского туземными лодками-пирогами, выдолбленными из цельных стволов дерева. В них погрузили товары, ещё остававшиеся на складе, и небольшой отряд, выждав благоприятную погоду, когда океан был спокоен, поплыл на север вдоль восточного берега Мадагаскара. Местный вождь Ламбуин, задаренный подарками и примирившийся на какое-то время при посредничестве Мориса Августа с задиристым северным соседом, охотно оказал Беньовскому и его спутникам услугу — снабдил их продуктами. Может быть, вождём руководило и скрытое желание поскорее избавиться от честолюбивого чужеземца.

Отряд высадился в Антонгильской бухте. На некотором удалении от океанского побережья, в верховьях небольшой извилистой реки Беньовский заложил укреплённое поселение, назвав его в свою честь Мауриция.

   — Это будет моя столица, — объяснил он своим спутникам. — В будущем вы увидите здесь храм, мой дворец, казармы, торговые помещения.

Пока же возводили наспех несколько лёгких хижин из бамбука, крытых пальмовыми листьями. В самой большой размещался сам Беньовский с Иваном Уфтюжаниновым, которого теперь Морис Август называл своим адъютантом. Две другие предназначались для гессенцев и малагасийцев. Были ещё хозяйственный амбар и склад для товаров. Вот и вся Мауриция. Беньовский распорядился окружить поселение укреплениями, состоящими из невысокого земляного вала с бойницами и рва, за которыми можно было бы укрыться от противника.

Один из гессенцев, Хорст, оказался бывшим капралом армии Соединённых Штатов. Ему Беньовский поручил руководить возведением укреплений. А сам, сопровождаемый Иваном и двумя малагасийцами, посещал окрестные селения, знакомился с их старостами и старейшинами. В селениях он неизменно появлялся украшенный тяжёлым серебряным медальоном, якобы принадлежавшим великому Ампансакабе и доставшимся ему по наследству от матери, малагасийской принцессы. Рассказывал неправдоподобную историю о царственном своём происхождении и законных правах на верховную власть над островом.

Малагасийцы верили и не верили ему, но сомнений не высказывали, от споров уклонялись, встречали гостя почтительно и, обращаясь к гостю, называли его «Ампансакабе». И опять Морис Август оставался озадаченным. А что, собственно говоря, кроется за этим словом? Сверхвежливое восточное обращение или признание его владетельных прав?

В одном отдалённом поселении Беньовский встретил знакомого старосту, участника кабара-сходки 17 августа 1776 года. Староста поклонился и приложился к его медальону.

   — О, великий Ампансакабе удостоил нас долгожданным визитом! — высокопарно произнёс малагасиец.

   — Ампансакабе снова среди старых друзей, — в тон ему ответил Беньовский.

   — Пусть великий Ампансакабе поможет нам, бедным людям.

   — Ты нуждаешься в помощи, мой друг?

   — Очень нуждаюсь, великий.

Из разговора со старостой Беньовский узнал, что французские торговцы, которые держат поблизости две фактории, развернули настоящую охоту на чернокожих африканцев. Немало чернокожих пребывают в рабстве у короля Имерины, а в его войске имеются рабы-солдаты. Многие из рабов, не смирившись со своей участью, бегут на восточное побережье и находят прибежище в селениях у бецилисарака. Некоторые беглецы становятся равноправными общинниками и заводят своё хозяйство, другие нанимаются в работники к богатым малагасийцам. Купцы-французы стараются всякими хитростями, а чаще всего с помощью недорогих подарков выманить у хозяев африканцев и увезти их на корабль. Если это не удаётся, чернокожих просто хватают силой дюжие купеческие слуги. Бывали случаи, когда хватали и куда-то увозили и малагасийцев. Беньовский понял, что на восточном побережье действовала наглая и сплочённая шайка работорговцев.

   — Я помогу моим друзьям, — сказал Морис Август. — И мы покончим с этим злом.

   — Как ты собираешься это сделать? — спросил староста.

   — Мы соберём большой кабар. Пусть малагасийские вожди подтвердят мою власть наследника великого Ампансакабе. А я берусь организовать защиту порядка и справедливости. У нас будут свои вооружённые силы. Я выберу для военной службы самых достойных и ловких молодых людей. Что скажешь?

   — Я должен посоветоваться с моими соседями. Думаю, мы соберём кабар.

   — Вот и договорились.

Беньовский продолжал переговоры со старостами и настаивал на проведении большого кабара, сходки старост и вождей. Но неожиданное злополучное происшествие прервало его усилия. Гессенцы в его отсутствие пограбили одну из французских факторий да ещё крепко побили главного приказчика-француза, пытавшегося оказать грабителям сопротивление.

Морис Август сам отправился на факторию урегулировать досадный инцидент. Сопровождали его неизменный Иван и ещё несколько малагасийцев. Выяснилось, что гессенцы похитили со склада фактории два ящика табака и несколько бутылок французского вина.

Ущерб, нанесённый фактории, был не столь уж велик, чтобы поднимать из-за него большой шум.

   — Очень сожалею, что мои ребята нанесли вам некоторый урон, — сказал Беньовский с сочувствием главному приказчику фактории.

   — И вы говорите о некотором уроне! Фактория подверглась разграблению, избит её служащий...

   — Повторяю, я очень сожалею о случившемся и накажу виновников. Назовите сумму ущерба, и я возмещу её. А побитому служащему выплачу моральную компенсацию. Речь идёт, очевидно, о вас. Вижу под вашим глазом большой синяк.

   — Назову. Но сперва позвольте узнать, кто вы такой. Почему вы и ваши люди вторглись в сферу французских интересов? По выговору я догадался, что грабители были немцами.