Юность полководца

шел медленными шагами, высоко поднимая ноги, точно переступал через порог.

Увидев подходившего Александра, тощий человек остановился, удивленно всматриваясь, затем быстро поставил кадку на землю и, словно переломившись, поклонился в пояс. Потом он стал неподвижно, сложив руки на животе.

Александр направился к избе и, нагнувшись, вошел в нее. Это была молельня. Солнечный луч через раскрытую дверь осветил несколько икон, написанных на покоробившихся досках. Перед ними на трех шнурах висела, коптя, глиняная лампадка с конопляным маслом.

Рядом, на аналое, сбитом из грубо обтесанных жердей, лежала большая развернутая книга с пожелтевшими, на углах замусоленными страницами.

Оглянувшись и видя, что никто не следует за ним, княжич, перемогая боль и сдерживая стоны, опустился на колени перед образом и, широко крестясь, трижды поклонился, коснувшись земляного пола, устланного свежими еловыми ветвями. Шепотом он стал молиться:

- Святая матерь божья! Земно кланяюсь тебе за то, что, осенив покровом своим, ты уберегла меня от гибели под острыми копытами проклятого теляти лосиного! Не оставь меня и дальше милостью своей и защити и от зверя лютого, и от врага неведомого! Обещаю тебе, святая матерь божья, сотворять милость без меры тому, кто попросит у меня жалости, правды и защиты...

Александр с трудом встал и, стараясь держаться прямо и гордо, вышел из молельни.

Возле входа Ерема шептался с человеком, несшим кадку. Они замолкли, и неизвестный снова переломился, поклонившись до земли.

- Выслушай меня, княже, мой господине! - жалобным голосом завопил он.

- Кто ты? О чем твоя забота? - Александр засунул руки за ременный пояс и остановился. Он увидел перед собой длинный нос с горбинкой, мохнатые брови, впалые щеки и дрожащие сухие губы.

- Ржа ест железо, а печаль - ум человеку. Печальну человеку засохнут кости. Тем и аз вжадах милосердия твоего...

Александр более внимательно и пытливо взглянул на странного просителя и, стараясь сдержать улыбку, глубже надвинул меховую шапку на правую бровь.

- Помяни мя, в неисправном вретище* лежащего, зимою умирающего и каплями дождевыми, яко стрелами, пронизаема...

_______________

* В р е т и щ е - рубище, убогое платье.

- Говори мне вразумительно! - прервал княжич. - Кто ты? Как твое имя? И о чем ты просишь?

- Не слушай ты его, княже, мой господине! - раздался ржавый, хриплый от злости голос пожилого монаха с седой растрепанной бородой. Он быстро подходил со стороны, придерживая рукой большой крест, висящий на груди. Это суеслов, великий грешник. Всех-то он осуждает! - продолжал монах, задыхаясь от ходьбы. - Он прислан сюда для покаяния и должен в посте и молитвах просить господа об изгнании из него духа гордыни и грешных помыслов... Остерегайся его, княже, мой господине! - Монах, держа в руке медный крест, выдвигал его, ожидая, что Александр приложится. - Отойди отсюда, нечестивец! - махнул он рукой на просившего бедняка.

Александр, стараясь сохранить достоинство,