Перед лицом Родины

Учился он превосходно и закончил семинарию с отличием. И это дало ему возможность попасть в Московский медицинский институт, о чем он мечтал уже давно.

Выглядел профессор молодо, значительно моложе своих лет. Несколько выше среднего роста, широкоплечий, он по-юношески был строен. Лицо его привлекательно: большой лоб с глубокими прорезами, тонко очерченный нос с горбинкой, глаза светло-голубые, пышные темно-каштановые волосы. Красивый мужчина. У женщин он имел немалый успех. Ему звонили по телефону, писали записки, назначали свидания.

Особенно этому способствовало то, что Аристарх Федорович был вдовцом. Его жена, Нина Васильевна, внезапно, в самом расцвете, умерла от болезни сердца года два назад.

Но Аристарх Федорович не был падок на мимолетные увлечения. Он, конечно, был не против жениться, но жену он хотел найти серьезную, чтобы она была матерью его четырнадцатилетней дочери Лидочки.

Около года назад ему пришлось быть на семейном празднике у своего приятеля, доцента медицинского института. Там он встретился с ассистентом этого же института Надей Ермаковой. Аристарх Федорович разговорился с девушкой. Его поразили ее серьезность и начитанность. Мушкетов встречался с ней еще несколько раз, и Надя все больше ему нравилась.

Вскоре он сделал ей предложение, она согласилась, и они зарегистрировались. Прожив с ней несколько месяцев, Аристарх Федорович убедился, что он не ошибся в своем выборе — жена его была умная и скромная женщина.

Как-то Прохор зашел к Мушкетовым.

— А, Прохор Васильевич! — радостно встретил его Аристарх Федорович. Вот кстати. А я даже намеревался позвонить тебе, чтобы ты пришел… Вот только с Зиной как?.. Съездить бы за ней…

— Зины сейчас нет дома. Она на заседании ученого совета… А что случилось?

— О, братец ты мой! — весело воскликнул Мушкетов. — Есть причина выпить по рюмке коньяку. И вот мне хотелось бы сделать это вместе с родственниками…

— А что же это за причина? — осведомился Прохор.

— Причина заключается вот в этом, — похлопал рукой Мушкетов по книжке в коричневом переплете. — Пять лет писал… Весь свой хирургический опыт вложил в нее… И вот эти многолетние труды теперь опубликованы… Сегодня получил авторские экземпляры… Одну, конечно, подарю тебе… Ну как же тут не радоваться?..

— Да, — перелистывая страницы книги, сказал Прохор. — Радоваться есть чему… Поздравляю, дорогой Аристарх Федорович.

Они расцеловались.

— Теперь будем ждать отзывы, — озабоченно произнес профессор. — Что скажет пресса… А вдруг да разругают…

— За что же ругать? — возразил Прохор. — Ведь труд написан на основе же собственного опыта?

— Именно. Мои изыскания в области хирургии… Конечно, привожу опыт и моих коллег… Но ведь бывает всякое… Кому-то что-то не понравится…

— Ну, могут быть замечания… Это только пойдет на пользу… При повторном переиздании поправишь…

— Посмотрим, — отмахнулся Мушкетов. — Гадать нечего…

— Здравствуй, Проша, — вышла из соседней комнаты Надя.

— Здравствуй, сестричка, — поцеловал ее в щеку Прохор. — Цветешь?

— Цветет, — любовно глядя на жену, сказал профессор. — Смотри, какая она у меня милая, красивая.

Зарумянясь от смущения, Надя засмеялась:

— Сглазите… Плюньте три раза через левое плечо. Красавица, всем чертям могу понравиться… На ведьму похожа…

Но, говоря это, Надя, конечно, лукавила. Она и сама отлично знала, что хороша. Ей двадцать семь лет, но на вид можно дать не более двадцати трех. Фигура у нее гибкая, тоненькая, как хворостинка. Она была разительно похожа на брата, но лицо, несколько продолговатое, не смуглое, как у Прохора, а белое, с румянцем, нежное, как у молоденькой девушки. Чудесны ее большие синие глаза, глубокие, как колодцы с ключевой водой. Волосы пышные, вьющиеся, отливали червонным золотом.

— Харитоновна! — сказал Надя пожилой домработнице. — Давайте, что у нас там есть из закусок…

Надя достала из буфета скатерть, накрыла на стол.

— Садись, Проша, — сказала она брату.

Все уселись за стол. Выпили по рюмке коньяку.

— Да, друзья, — вспомнил Аристарх Федорович, — есть еще одна причина выпить вторую рюмку… Вчера на заседании секции здравоохранения меня выбрали председателем этой секции… Как ни отказывался я, ничего не вышло. Выбрали…

— Это очень хорошо, — заметила Надя. — Значит, ценят тебя…

— Загружен я очень, — пожаловался профессор.

— Но это же нагрузка почетная, — сказал Прохор.

Из своей комнаты вышла Лида. Поздоровавшись с Прохором, она обратилась к отцу:

— Папочка, разреши мне пойти в кино. Там интересный фильм сейчас идет…

— Но как же ты одна?

— Я с соседской девочкой Аней пойду.

— У мамы спроси разрешения, — сказал профессор.

— Надежда Васильевна, разрешите, — подчеркнуто вежливо сказала девочка.

— Я не возражаю, — тихо проронила Надя.

Лида, попрощавшись с Прохором, вышла.

Несколько секунд все смотрели на дверь, за которой скрылась девочка.

— Беда, — покачал головой Аристарх Федорович.

— Так до сих пор и не подружились? — посмотрел на сестру Прохор.

— Нет, — вздохнула Надя. — Она меня не любит. Как я ни стараюсь быть ближе к ней, ничего не получается. Чуждается. Видимо, убеждена, что я не по праву заняла место ее матери.

— Меня это очень печалит, — огорченно проговорил Аристарх Федорович. — Два человека, которых я больше всего на свете люблю, и вот… не ладят.

— Но я все-таки попробую все сделать, чтобы она меня полюбила…

Помолчав, она сказала:

— Я сегодня получила письмо от отца…

— А я давно от него не получал, — сказал Прохор. — Что пишет он?

— Приглашает нас приехать в станицу. Говорит, что хочет познакомиться со своим зятем…

— Надо поехать, — заметил Прохор.

— Вот соберусь в отпуск, — сказал Аристарх Федорович, — тогда съездим.

— Обязательно съездим, — кивнула Надя. — Отец пишет, что приобрел трактор… Не пойму, хорошо это или нет.

— А чего ж тут плохого? — вздернул плечом профессор. — Он хороший хозяин. При Советской власти наши крестьяне должны переходить от примитивного способа ведения земледелия к прогрессивному… Политика нашей партии направлена на поднятие сельского хозяйства… Сельскохозяйственные орудия должны быть усовершенствованными. Взять, к примеру, Северную Америку…

— Постой-постой, Аристарх Федорович! — засмеялся Прохор. — Тут сравнения твои непригодны. В Соединенных Штатах кулацкие фермерские хозяйства… А задача нашей партии создать у нас хозяйства кооперативные… Вспомни, что говорил по этому поводу Ленин…

— Это верно, — согласился профессор. — Я политик плохой. Но скажу вот что: неизвестно еще, когда у нас будут сельскохозяйственные кооперативы… А пока нельзя допускать, чтобы сельское хозяйство у нас падало.

— Но вот образуются же коммуны? — вступила в разговор Надя.

— Капля в море, — махнул рукой Аристарх Федорович. — Да и не особенно что-то народ идет в эти коммуны…

— Пойдут.

— Зря отец трактор купил, — раздумчиво заметил Прохор. — Зря! Врагов наживает… Да и не нужен он ему… Старый человек. Если б нуждался, так я ему всегда бы помог…

— И мы с Надей можем ему помогать, — вставил профессор.

— Посоветовал бы ему продать трактор, — сказал Прохор. — Так разве послушает?.. Своенравный старик.

IX

Весть о том, что Василий Петрович Ермаков приобрел себе в Ростове трактор, была встречена в станице по-разному. Богатые казаки, такие, как Андриан Евстратьевич Свиридов, калмык Адучинов, да и многие другие, отнеслись к этой новости сдержанно.

— Дело оно, конечно, неплохое, — рассуждал в кругу казаков рыжебородый старик Свиридов. — Но только неприспособленная она для нас, эта машина. Но вот, ежели, к тому говоря, поломается трактор, что тогда делать будешь? Где чинить? Да еще и управлять надобно уметь… За границами-то, там, конешное дело, приспособились к этой вещи. А у нас нет… Нет! — махал он пренебрежительно рукой. — А я бы ни в жисть не взял бы его… Ни к чему он, господь с ним…