Столетняя война (ЛП)

— Какую услугу? — осведомился де Тайллебур.

— Ну как же, они подарили королю копыто коня святого Георгия, — сказал монах, как будто говорил о чем-то широко известном. — Копыто, оправленное в золото и способное творить чудеса. Во всяком случае, король верил этому, ибо прикосновение этого копыта исцелило его сына от лихорадки. Мне говорили, что реликвия по-прежнему находится в Вестминстерском аббатстве.

Семья их получила в награду земли в Чешире, — продолжил Коллимур, — и если они и были еретиками, то не показывали этого, а жили как всякая другая благородная семья. Их падение связано с началом нынешнего царствования, когда мать молодого короля с помощью семьи Мортимеров попыталась не допустить своего сына к власти. Вексии тогда поддержали королеву, и когда она проиграла, то снова бежали на континент. Все, кроме одного сына, самого старшего, и это, конечно, и был Ральф. Бедный Ральф.

— Но если его семья убежала обратно во Францию, то почему ты ухаживал за ним, лечил этого человека? — спросил де Тайллебур, и на его лице появилось искреннее недоумение. — Почему бы просто не взять и казнить его как изменника?

— Он принял священные обеты, — возразил Коллимур, — его нельзя было казнить. Кроме того, Ральф отрекся от своего отца и поклялся в верности королю.

— Значит, не такой уж он сумасшедший, — сухо вставил доминиканец.

— К тому же у него имелись деньги, — продолжил Коллимур, — он был человеком благородного происхождения и заявлял, что знает семейную тайну Вексиев.

— Тайну сокровища катаров?

— Видишь ли, им уже тогда владел демон. Ральф объявил себя епископом и выступал на улицах Лондона с неистовыми проповедями. Заявлял, что возглавит новый Крестовый поход, чтобы изгнать неверных из Иерусалима, и обещал, что Грааль обеспечит им победу.

— И вы посадили его под замок?

— Ральфа доставили ко мне, — с укором сказал брат Коллимур, — потому что было известно, что я могу побеждать демонов. — Он помолчал, вспоминая. — В свое время я изгнал сотни демонов! Сотни!

— Но ты не излечил Ральфа Вексия полностью?

Монах покачал головой.

— Он казался человеком, пришпориваемым и подстегиваемым Богом: так рыдал, кричал и бился, что начинала течь кровь.

Не подозревая, что совсем недавно то же самое проделывал и де Тайллебур, брат Коллимур поежился.

— И еще он был одержим женщинами. Мне кажется, мы так и не излечили Ральфа от этого, но нам удалось загнать его страсти настолько глубоко, что они редко отваживались обнаружить себя вновь.

— А не был ли Грааль всего лишь сном, посланным ему демонами? — спросил доминиканец.

— Именно это мы и хотели узнать, — ответил брат Коллимур.

— И к какому же вы пришли заключению?

— Я сказал моим духовным начальникам, что отец Ральф солгал. Что он придумал Грааль. Что в его безумии нет правды. И потом, когда демоны перестали изводить его, Ральфа Вексия отправили в захолустный приход на дальнем юге, где он мог проповедовать чайкам и тюленям. Этот человек больше не называл себя лордом, он стал просто отцом Ральфом, и мы сочли возможным отослать его и предать забвению.

— Предать забвению, — повторил де Тайллебур. — Однако это забвение не было полным. Раз ты знаешь, что у него был сын, значит, вы получали о нем какие-то вести?

Старый монах кивнул.

— У нас имелась небольшая обитель близ Дорчестера, и тамошние братья послали мне весточку. Они сообщили, что отец Ральф сошелся с женщиной, своей домоправительницей, но, по правде сказать, какой сельский священник без греха? И у них родился сын, и еще отец Ральф повесил в своем храме старое копье, заявив, что это копье святого Георгия.

Шум, доносившийся до слуха де Тайллебура, заметно усилился. Похоже, что англичане, армия которых была гораздо меньше, перешли в наступление. Скорей всего, они проиграют сражение, а это, в свою очередь, значило, что отцу де Тайллебуру необходимо убраться из этого монастыря да и из этого города раньше, чем здесь объявится стремящийся к отмщению сэр Уильям Дуглас.

— Ты сказал своим господам, что отец Ральф солгал. А он что, и вправду солгал?

Старый монах умолк, и де Тайллебуру показалось, будто сам небесный свод удерживал его дыхание.

— Я не думаю, что он солгал, — прошептал он наконец.

— Так зачем же ты сказал, что он солгал?

— Потому что этот человек мне нравился, — признался брат Коллимур, — и еще навряд ли мы выбили бы из него правду плетьми, голодом или погружениями в ледяную воду. Я решил, что Вексий безобиден и его судьбу следует оставить на усмотрение Всевышнего.

Де Тайллебур смотрел в окно.

«Грааль, — думал он, — Грааль. Ищейки Господа идут по моему следу. Я должен найти его первым!»

— Один из членов этой семьи впоследствии вернулся из Франции, — сказал доминиканец, — похитил это копье и убил отца Ральфа.

— Я слышал.

— Но они не нашли Грааль.

— Хвала Господу, — слабым голосом произнес брат Коллимур.

Де Тайллебур услышал движение и увидел, что его слуга, до сего момента внимательно прислушивавшийся к разговору, теперь наблюдает за двором. Должно быть, юноша уловил чье-то приближение, и брат Тайллебур, наклонившись поближе к брату Коллимуру, понизил голос, чтобы его не услышали.

— Сколько людей знает об отце Ральфе и Граале?

Монах какое-то время подумал, а потом ответил:

— Никто у нас годами не вспоминал всю эту историю, пока не прибыл новый епископ. Должно быть, до него дошли какие-то слухи, ибо он спросил меня об этом. Я ответил, что Ральф Вексий был безумцем и все, что он говорил, было просто бредом.

— Епископ поверил тебе?

— Он был разочарован. Ему хотелось заполучить Грааль для собора.

«Ясное дело, хотелось, — подумал Тайллебур, — ибо любой собор, обладающий Граалем, сразу станет богатейшим храмом во всем христианском мире. Даже Генуя, заполучившая аляповатый кусок зеленого стекла, бесстыдно выдававшийся за Грааль, собирала деньги с тысяч паломников. Но если поместить в церковь настоящую чашу, народ потечет туда рекой, а монеты и драгоценности начнут свозить возами. Короли и королевы, принцы и герцоги будут толпиться в храме, наперебой предлагая свои богатства».

Слуга исчез, беззвучно скользнув за одну из груд строительного камня, и де Тайллебур стал ждать, наблюдая за дверью и гадая, какая проблема может оттуда появиться. Однако вместо этого появился молодой священник с непослушными, растрепанными волосами и широким простодушным загорелым лицом. С ним была молодая женщина, бледная и хрупкая. Она, казалось, нервничала, но священник добродушно приветствовал де Тайллебура:

— Доброго дня тебе, отец!

— И тебе тоже, — вежливо ответил де Тайллебур.

Его слуга вновь появился позади пришедших, чтобы не дать им уйти, пока хозяин не позволит.

— Я принимаю исповедь брата Коллимура, — промолвил доминиканец, не дожидаясь, пока его спросят, что он здесь делает.

— Надеюсь, на его душе не так много грехов, — промолвил с улыбкой отец Хобб. — Но ты, святой отец, вроде бы не англичанин. И говоришь не как англичанин.

— Я француз, — сказал де Тайллебур.

— Как и я, — вставила Элеонора по-французски, — и мы пришли поговорить с братом Коллимуром.

— Поговорить с ним? — вкрадчиво переспросил де Тайллебур.

— Нас послал епископ, — гордо сказала девушка, — и король тоже.

— Какой король, дитя мое?

— Edouard d'Angleterre [14], — похвасталась Элеонора.

Отец Хобб, который не понимал по-французски, перевел взгляд с девушки на доминиканца.

— Зачем было Эдуарду посылать тебя? — удивился де Тайллебур и, когда его собеседница заволновалась, повторил вопрос: — Зачем было королю Эдуарду посылать тебя?

— Я не знаю, отец, — сказала Элеонора.

— А я думаю, что знаешь. Я думаю, ты знаешь!

Он встал, и отец Хобб, почувствовав опасность, взял Элеонору за руку и попытался увести ее из кельи. Однако де Тайллебур кивнул своему слуге, сделал жест в сторону отца Хобба, и пока английский священник пытался сообразить, чем же ему так не нравится доминиканец, нож уже вонзился ему под ребра. Бедняга захрипел, пошатнулся и с булькающим кашлем упал на каменные плиты пола. Элеонора рванулась, пытаясь убежать, но не успела. Де Тайллебур схватил ее за запястье и резко дернул назад. Девушка вскрикнула, но доминиканец тут же зажал ей ладонью рот.