Крушение надежд

— Я была занята с малышом, но тоже очень хочу вас увидеть.

— Так приходите в наше кафе, мы мило побеседуем.

Для Лили было необходимо мило побеседовать с женой самого Энвера Ходжи. С Миленой у нее были связаны приятные впечатления от жизни в Тиране. Они сидели за столиком, им подобострастно подавали кофе и пирожные. Милена мягко журчала:

— Лилечка, вы мой хороший дружок, я вас люблю и хочу чтобы вы знали: я всегда помогу вам во всем.

Что она имела в виду?..

Назревавший между странами разрыв произошел мгновенно — в декабре 1961 года. Советский Союз официально порвал дипломатические отношения с Албанией и сразу стал ее злейшим врагом. В основе лежало несогласие двух диктаторов Хрущева и Ходжи. О последствиях для простых людей никто не думал, как это всегда случается при всех диктатурах. «Паны дерутся — у холопов чубы трясутся» — говорится в поговорке.

Из Москвы отозвали албанского посла и сразу закрыли здание посольства Албании, у которого когда-то Лиля познакомилась с Влатко. А в Тиране в ту же ночь раздался грубый стук в квартиру Влатко и Лили. Она испугалась, Влатко глухо сказал:

— Пришли за мной.

— Кто пришел? Что это значит?

— Агенты пришли, за мной.

— Как?.. Что нам делать?

Он вздохнул:

— Ничего нельзя поделать. Скажи Зарему, чтобы открыл дверь, они все равно ее сломают. Я пока оденусь.

Пока Зарем открывал дверь, Лиля в накинутом халате стояла позади. Она увидела троих мужчин и сразу узнала первого, старшего в команде, — молодой парень низкого роста с пышными закрученными усами. Это был тот самый шофер, который встречал их, а потом привел к ним Зарема и много помогал. Он всегда бурно радовался Влатко, обнимал его, целовал. Лиля мгновенно вспомнила, что Влатко говорил ей про него: «Это мой друг и родственник, в Албании мы все между собой родственники». Она подумала, не станет же он арестовывать Влатко! У нее отлегло от сердца, она даже шагнула к парню и улыбнулась, он свой человек, ничего плохого быть не может. Но улыбка застыла у нее на лице — он грубо оттолкнул ее, она ударилась о стену, а он злобно смотрел на вышедшего из комнаты Влатко:

— Ты враг народа, ты арестован. — И приказал помощникам: — Скрутить ему руки!

Зарем что-то стал горячо говорить шоферу, очевидно, в защиту Влатко, но он и его ударил так, что тот упал. Влатко молча смотрел на главаря, понимая, что любая попытка что-то объяснить бесполезна. Влатко сразу увели, пинками выталкивая из квартиры.

В последний момент Влатко успел крикнуть Лиле по-русски, чтобы другие не поняли:

— Беги скорей с Лешкой, проси помощи у…

Его вытолкнули прежде, чем Лиля смогла расслышать, у кого просить помощи.

Она сидела над кроваткой сына, рыдала и думала: «Он сказал „беги“… Да, надо бежать, бежать, бежать… Но как бежать, у кого просить помощи?..» Мысли бились в голове, как волны прибоя — нахлынут и отступят. Она терялась в них, опять и опять вспоминала согнутую спину уводимого Влатко, вспоминала рассказ матери про то, как уводили арестованного в 1938 году отца. Теперь это выпало на долю ее Влатко, а у нее будет судьба ее матери… Да, да, у нее и сына будет такая же трагическая судьба, какая была у мамы и нее…

Это так ужасно, так несправедливо! Когда-то давно, еще в Москве, Влатко сказал ей: «Я обещаю, что в твоей жизни не будет никаких несправедливостей. Я защищу тебя от них…»

А получилось вот что… Но теперь надо думать о сыне, как его спасти от такой жизни, какая выпала ей… Там, в России, их с мамой тогда называли ЧСИР, «член семьи изменника родины»… Может быть, даже наверняка, в Албании к ним станут относиться так же… Нет, бежать, бежать, бежать… И Влатко успел сказать, что надо бежать…

Она судорожно и беспорядочно начала собирать какие-то вещи в дорогу. Зарем плакал и помогал ей. Но в какую дорогу? Самолеты в Москву уже не летали. Как вырваться?..

Утром вдруг раздался телефонный звонок. Милена Ходжа вкрадчиво спросила:

— Лилечка, вам нужна моя помощь?

Лиля вдруг вспомнила, как она недавно обещала помогать ей во всем. Ей пришло на ум, конечно, Милена уже тогда знала все, это был намек. Милена — хороший друг и просто не хотела ее пугать. Мысли опять путались: просить Милену помочь освободить Влатко? Этого она не сможет. Да, но им с Лешкой невозможно ждать… Нет, надо бежать, бежать, бежать… Никто другой не захочет и не сможет ей помочь, кроме Милены.

Она глубоко вздохнула:

— Да, да, мне надо срочно уехать.

Милена понизила голос:

— Соберите вещи, я приеду к вам через час. Надо торопиться. Да, не забудьте ваши драгоценности.

Лиля не придала значения ее последним словам, но сразу автоматически положила в сумочку ожерелье, браслет и серьги — подарок Августы. И даже подумала: пригодятся потом. Они с Заремом судорожно собирали вещи. Лиля с трудом объяснила ей словами и жестами:

— Мы уезжаем. Вот тебе деньги, уезжай сейчас же домой. — Ей нужно было выпроводить прислугу за дверь, чтобы та не увидела у подъезда машину Милены.

А маленького Лешку очень занимали сборы, он старался помогать, спрашивал:

— Мам, мы поедем отдыхать на море?

— Да, сыночек, мы поедем отдыхать, только не на море, а в горы.

— Я люблю горы. А папа поедет с нами?

— Папа приедет потом.

Через час красивый черный «ЗИМ», автомобиль жены Ходжи, стоял у подъезда. Лиля вынесла три чемодана и, с сыном на руках, уселась на заднем сиденье. Милена сидела впереди, не оборачиваясь, спросила:

— Вы ничего не забыли?

Очевидно, шофер знал куда ехать: вырвавшись из города, они помчались прямо на север, к границе с Югославией. Милена не хотела говорить при шофере, и обе женщины молчали, Лиля лихорадочно думала: куда ее везут, что ей теперь делать? Но спрашивать Милену не решалась, если она взялась помогать, надо ей довериться. Мысли о будущем смешивались с видениями прошлого, Лиля вспоминала, как впервые увидела Влатко возле ворот албанского посольства на Погодинской улице в Москве, как любовалась на мраморный фасад здания, когда он подошел к ней и улыбнулся, а она улыбнулась в ответ, и эти улыбки были разговором без слов… А потом родители отговаривали ее от встреч с ним, иностранцем. Но она была безумно влюблена, и будущее с ним казалось ей такой заманчивой сказкой, в другой стране, где его ждала блестящая карьера…

Маленький Лешка время от времени перебивал ее мысли, ему нравилось ехать в салоне с красивой обивкой, он трогал никелированные ручки, смотрел в окно, спрашивал:

— Мам, а папа не хочет кататься с нами на машине?

— Нет, сыночек, папа на работе.

Перед пограничной заставой Милена сделал знак шоферу, и они остановились. Она повернулась к Лиле, сказала сухо и по-деловому, без обычной улыбки:

— Вот граница. Я вывезу вас в Югославию, но только вы отдадите мне свои драгоценности.

Лиля была настолько подавлена, что не поняла, о чем Милена говорит, слушала ее, как во сне, и смотрела растерянно. Милена строго повторила:

— Я тоже пошла на риск. Теперь отдайте мне все драгоценности, тогда я перевезу вас в Югославию. Дальше действуйте сами.

Теперь Лиля поняла, ах вот оно что! Выбора у ее не было: или свобода для нее и сына или драгоценности. Она протянула Милене сумочку.

Албанские пограничники знали машину и знали жену Ходжи, остановка была только формальной — пограничный шлагбаум поднялся, и они переехали на нейтральную территорию. Немного не доезжая до югославских пограничников, машина остановилась. Милена уже успела вынуть драгоценности из сумочки и, протянув ее Лиле обратно, сухо сказала:

— Здесь ваш русский паспорт.

Лиля вынесла сына и достала чемоданы из багажника. Надо поблагодарить? Конечно, надо, без Милены она не знала бы, как ей выбраться из Албании. Да, это ей дорого стоило, но еще дороже было разочарование в мнимой дружбе и бескорыстной помощи. Она выдавила из себя глухо:

— Спасибо.

Милена едва заметно скривила губы в улыбке, на шее у нее уже сверкало ожерелье. Черный «ЗИМ» развернулся и уехал обратно в Албанию.