Генерал Ермолов

я и ветреная, княгиня радовалась возможности развлечь гостей, а заодно и себя. Почти каждый день в замке Любомирских гремела музыка, вспыхивали фейерверки, подымались золотые и серебряные кубки в честь Ермолова. Княгиня Констанция не решила еще только одного: кому отдать предпочтение – 32-летнему красавцу генералу или его юному адъютанту…

Утром она приглашала их часто вместе завтракать.

Алексей Петрович в сером мундирном сюртуке и его адъютант сидели в зале, ожидая появления, хозяйки. Зала была изукрашена живописными изображениями в фантастическом смешении цветов, узоров, животных, вымышленных предметов. На стенах – украшения из разного рода оружия: турецких ятаганов, круглых кожаных и бронзовых щитов, луков и колчанов со стрелами, сабель дамасской стали, кольчуг, панцирей, шишаков, – а также охотничьи трофеи хозяина. Здесь вепри, выставив клыки, взирали маленькими злыми глазками, скалили морды медведи, печально глядели олени, осененные могучими рогами.

– Не по себе мне тут, Павлуша, – ворчал Ермолов, устраиваясь за низким столиком, уставленным фарфоровой и серебряной посудой с закусками и темными пузатыми бутылками из княжеского погреба. – Кто не знатен и не богат, тому некстати бояриться. А мы с тобой живем в чужой роскоши. Что же табалу бить – надо за дело приниматься!..

– И все же, Алексей Петрович, занятно, – возразил тоненький, изящный Граббе. – Ведь когда еще приведется пожить эдак-то! Но погодите, ее сиятельство…

В залу быстро вошла пани Констанция в очень узком, с поясом под мышками, батистовом платье, окургузенном так, что была видна вся нога. Вместо башмаков у нее были сандалии на босу ногу, где на пальцах, по моде, надеты бриллиантовые кольца, а на голени – золотые обручи. Она быстро заговорила с Ермоловым по-французски, пока он неуклюже целовал ей руку:

– Я видела вашего слугу, генерал! Ах, какое лицо! От смеха у меня соскочили обе сандалии. Уступите мне этого малого. Я обожаю глупцов. Моя прислуга слишком умна для меня и хитрее меня во сто крат, а это так утомительно…

– Увы, пани Констанция, – отвечал Алексей Петрович, – ваша замечательная проницательность на сей раз вам изменила. Мой Ксенофонт умнее и хитрее всей вашей челяди и даже шляхты в придачу. Я выполню вашу просьбу лишь тогда, когда вы докажете обратное.

– Ах, все это вздор, не хотите – не надо! – рассмеялась княгиня, садясь за столик. – Однако что мы возьмем к кофе, господа? Меды, ликеры или, может быть, венгерское?

– Я бы предпочел грушевого взвару, – сказал Алексей Петрович.

– С вами невозможно, генерал! – наморщила княгиня свой хорошенький выпуклый лобик. – Но тогда хоть разрешите мне чокнуться с вашим адъютантом. Пан Граббе, венгерского!

Залившись от скромности вишневым румянцем, подпоручик вопросительно поглядел на Алексея Петровича и протянул княгине Констанций тяжелый хрустальный кубок.

– Да, кстати! – щебетала хозяйка. – Завтра к нам приезжает моя кузина Надин. Сирота, нрава кроткого и тихого, она сущий ангел…

После завтрака, выходя