СТАЛИНИАДА

X. СУД ИСТОРИИ

ПОСЛЕДСТВИЯ СТАЛИНЩИНЫ И ДЕСТАЛИНИЗАЦИЯ

Един во многих лицах

В системе, созданной Сталиным, в 1953 году ничего не успело измениться, но массовые репрессии прекратились сразу же со смертью тирана. Это с экспериментальной точностью доказывает, что именно вождь народов был главным доносчиком, указывавшим, кого арестовать, главным следователем, выяснявшим прегрешения арестованных, главным прокурором, требовавшим для них наказания, главным судьей, определявшим, на какие муки осудить обвиняемых, и главным палачом, без которого не обходилась ни одна казнь.

Несостоявшийся продолжатель

Берия ненамного пережил Сталина. Оберпалач попытался стать новым единовластным хозяином страны, продолжателем дела Сталина и проиграл. Иначе бы мы жили под лозунгом: "Берия — это Сталин сегодня". Сразу же после устранения Берия возникли частушки:

Цветет в Тбилиси алыча

Не для Лаврентий Палыча.

А для Климент Ефремыча

И Вячеслав Михалыча.

Наш товарищ Берия

Вышел из доверия.

А товарищ Маленков

Надавал ему пинков.

Чистка палачей

После падения Берия судили его сподвижников: в Ленинграде — Абакумова, в Баку — Багирова, в Тбилиси — Рухадзе и т. д.

Противники оттепели

Молотов, Ворошилов, Каганович. Маленков были против разоблачения культа личности Сталина. Они опасались, что вина за беззакония будет распространена и на них, что разоблачение вызовет негодование народа и подорвет строй. И главное, они не понимали, зачем все это нужно.

Молотов о Хрущеве

Конечно, в начале 60-х годов Молотов был сердит на Хрущева, отстранившего его от власти. Однако, вероятно, он был недалек от истины, говоря, что сейчас Хрущев против репрессий, но в бытность секретарем Московского горкома отправил в тюрьму свыше 50 тысяч партийцев. А когда Сталин послал его первым секретарем партии на Украину после снятия Постышева, он и там проявил умение хвататься за палку: большое количество делегатов проголосовало на съезде против избрания Хрущева первым секретарем. Он же, став главой Украины, посадил многих из них и произвел большие аресты среди членов партии Украины. Когда Сталин спросил, не слишком ли много врагов народа он нашел на Украине, Хрущев ответил, что их гораздо больше и выкорчевывание нужно продолжить.

Из рассказа Молотова следует, что в трагической судьбе делегатов XVII съезда не было ничего исключительного.

Поступок

Каких бы за ним не было грехов, но на XX съезде Хрущев совершил мужественный и гуманный поступок, давший импульс политическому развитию в демократическом направлении и освободивший из лагерей сотни тысяч безвинно страдавших людей.

Резолюция

Председательствующий на последнем заседании XX съезда после доклада Хрущева о преодолении культа личности спросил:

— Какую резолюцию примем по докладу товарища Хрущева? Кто- то предложил:

— Считать доклад в целом резолюцией съезда.

О культе личности

После двадцатого съезда Катаев стригся в Центральном доме литераторов у Моисея Михайловича, о котором шутили: "Я буду предан Моисею, покуда я не полысею", "50 лет работы над головой писателя". Как и все писатели, во время скучной процедуры стрижки

Катаев заговорил с парикмахером:

— Как вы, Моисей Михайлович, относитесь к культу личности?

— Был культ, но была и личность. Катаеву этот ответ очень понравился.

Тбилиси, после XX съезда

В 1956 году после разоблачения культа личности Сталина в Тбилиси состоялась демонстрация протеста. Сталин принес грузинам много бед и горя, но национальное чувство оказалось глубоко задетым ниспровержениями земляка с пьедестала величия.

Демонстрация в защиту Сталина была разогнана грубым сталинским методом с применением оружия и танков. Некоторых из убитых для быстрой ликвидации последствий события сбросили в Куру. Так Сталин и из гроба «лично» и через разоблачивших его, но воспитанных им новых руководителей еще раз обрушил беды на грузинский народ. Командующему округом пришлось срочно покинуть пределы Грузии, и он долго жил инкогнито, боясь кровной мести родственников убитых.

Вскоре после этих событий из Гори в Тбилиси приехал грузовик с двумя актерами. Один из них был загримирован под Ленина, второй — под Сталина. Жители Тбилиси восторженно встречали их и кричали:

— Пусть Ленин поцелует Сталина!

Когда актер исполнял эту просьбу, улица кричала:

— Теперь пусть Сталин поцелует Ленина!

— Пусть они обнимут друг друга!

Это уличное представление доставляло людям большое удовольствие.

Не поможет

После XX съезда был освобожден и реабилитирован бывший работник ЦК, специалист по немецкой литературе Борис Леонтьевич Сучков. Берия хотел получить от него материал против шедшего в гору Суслова. Сучков выдержал все, но такого материала не дал: приобщенность к такому делу грозила бы расстрелом. После освобождения Суслов помог Сучкову стать членом редколлегии "Знамени".

Однажды, прийдя в редакцию этого журнала, Сучков пожаловался:

— Ужасно болит голова.

Редактор предложил:

— Хотите, дам анальгин?

— Не поможет… Если бы вы знали, как они били меня по голове…

В наследство — страх

Как-то в начале 70-х годов литературовед Сучков спросил у писателя Кривицкого:

— Чего ты боишься больше всего?

Подумав, Кривицкий ответил:

— Боюсь оказаться немощным при ясном сознании. Кривицкий молчал, и тогда Сучков спросил:

— Почему же ты не спрашиваешь, чего я боюсь больше всего на свете?

— Ты сам скажешь: ведь для того ты и задал мне свой вопрос.

Директор Института мировой литературы АН СССР, доктор филологических наук, профессор, член-корреспондент, без пяти минут академик, доверенное лицо ЦК и руководства Союза писателей Сучков сказал:

— Я боюсь умереть в тюрьме.

Вот ведь какой страх вогнан был в людей! Как тут не вспомнить метод беспривязного содержания скота без пастуха. Скоту отводится участок пастбища, который отделяют от остального мира проволокой, находящейся под током невысокого напряжения. Первый раз корова подходит к проволоке и ощущает удар. Второй раз она уже не подходит. Ток отключают, но рефлекс продолжает действовать: ни одно животное не пытается нарушить границы отведенного ему пространства. Тока уже нет, а членкор Академии наук СССР боится умереть в тюрьме!

Кафкианское видение

Стою я в очереди на почте, которая находится почему-то на втором этаже тюрьмы. Очередь длинная, жарко, душно. Время тянется медленно. От усталости я опираюсь рукой на какой-то предмет. Оказывается, это чаша весов. Она склоняется в мою сторону. Это замечает женщина — работник почты. Она поднимает крик, и меня арестовывают, обвиняя в том, что я пытался что-то украсть. Какая-то тройка из двух человек допрашивает меня на предмет выяснения обстоятельств события и квалификации моего поступка. Логично объясняю, что я работающий человек, профессор и совершенно нет у меня никаких резонов что-нибудь присвоить, да кроме того на весах ведь ничего не лежало, я непроизвольно облокотился… Один из следователей перебивает меня: "Как вы попали в тюрьму? Почему вы стояли в очереди именно на тюремной почте?" Все поплыло в моем сознании. Действительно, в чем же дело?