С любовью, верой и отвагой

   — Нет здесь разбойников! — сердился садовник.

   — За укрывательство ответишь! — грозил ему нагайкой казак.

   — Убирайтесь, не то барина позову...

   — Зови! А мы посмотрим, кто здесь есть.

   — В сад не пущу!

Васильев ругался с казаками, собаки лаяли, тощие донские скакуны прядали ушами и переступали в нетерпении с ноги на ногу. Скандалу не было видно конца. Надежда раздумывала, что делать. То ли выйти и прекратить бессмысленный спор, то ли остаться в комнате. Однако этот шум мог разбудить и напугать Ваню...

Она заколола шпильками только что расчёсанные волосы, надела свой домашний чепец с кружевами. Затем накинула на плечи узорчатую летнюю накидку и вышла в сад. Садовник обрадовался её появлению:

   — Барыня Надежда Андреевна, казаки к нам въехали через овраг. Какого-то разбойника ищут.

   — В чём дело, господа? — спросила она у молодого казака.

Он снял с головы картуз, поклонился ей, сидя на лошади:

   — Да будет ведомо вам, сударыня, что я — урядник Донского майора Балабина 2-го казачьего полка Филипп Дьяконов и командую разъездом. Мы ищем разбойника Ниязова и его отряд. Жители бают, что видели их вчера в лесу.

   — Но здесь никого нет.

   — Мы нашли следы. Они ведут сюда.

   — Это мой отец вчера возвращался с верховой прогулки в лес.

   — Старый барин любит скакать через овраги? — Дьяконов недоверчиво покачал головой.

Он был хорош собой и строен. Смуглое лицо, большие чёрные глаза, наверное доставшиеся ему от матери-турчанки или черкешенки, тонкая талия, перехваченная шёлковым кушаком, широкие плечи. По возрасту урядник был старше Надежды года на два-три, не более, и, разговаривая, смотрел на неё слишком пристально. Но она не смутилась. В затворничестве своём Надежда отвыкла от внимания мужчин, и этот взгляд был ей приятен. Она ответила казаку с улыбкой:

   — Уверяю вас, господин урядник, что Ниязов к нам не заезжал. А если бы он заехал, то я взяла бы его в плен и сейчас передала в ваши руки.

   — Вы бы взяли в плен Ниязова?

   — Беспременно. Или вы думаете, что женщины не могут брать в плен мужчин?

Дьяконов засмеялся:

   — Могут, сударыня, могут! Теперь мне остаётся ждать, когда вы сделаете это, и навещать вас... Честь имею!

Он надел картуз, развернул коня и ударом нагайки заставил его с места прыгнуть в овраг. Казаки последовали за своим командиром, но не прыжком, а осторожно, шаг за шагом спускаясь по склону вниз, где текла Юрманка.

Надежда знала, что в Сарапуле находится казачий полк, прибывший для сторожевой и патрульной службы в городе и уезде, когда она ещё была в Ирбите. Она даже видела, правда издалека, майора Балабина и его офицеров. Два или три раза они приезжали в гости к её отцу. Но их встречала в качестве хозяйки дома сама Анастасия Ивановна, а Надежда сидела в своём садовом доме и носа оттуда не смела показать.

Сейчас она вернулась к себе в отличном настроении. Она улыбалась и вспоминала смелого урядника Дьяконова. Прыгнул вниз не задумываясь, а ведь со стороны их сада склон ещё выше и круче. Донской казак, конечно, не похож на древнего героя Персея, но всё же...

Она не придала значения его словам насчёт следующего посещения. А Дьяконов действительно пришёл через три дня утром в их сад. На сей раз он пробрался так тихо, что собаки его не учуяли. Надежда гуляла с Ванечкой, когда он вдруг вырос на садовой дорожке шагах в пяти от неё, снял картуз и низко поклонился.

   — Желаем здравствовать, Надежда Андреевна. Каково почивали?

   — Вы опять тут?! — удивилась она. — Зачем пожаловали?

   — Пришёл узнать о разбойнике Ниязове, — усмехнулся казак. — А ну как вы его споймали?

   — Но это же была шутка.

   — Я тоже хочу пошутить. — Он развязал широкий кушак и извлёк из складок бережно завёрнутые два алых бутона роз на длинных ножках. Такие у Дуровых не росли.

   — Не пугайтесь, сударыня. К вам не подойду. Цветы здесь оставлю... — Он положил свой подарок на дорожке перед Надеждой и отступил назад.

Ваня стал дёргать Надежду за руку:

   — Маменька, можно я возьму?

   — Сын ваш? — Дьяконов кивнул на Ваню.

   — Да.

   — А где муж?

   — Далеко...

   — И моя жена далеко, — с сожалением произнёс молодой урядник, чем вызвал у Надежды немалое доверие. — В Пятиизбянской станице осталась. Детей вот только Бог пока не дал.

   — Разве вы давно женаты?

   — Четыре года...

Так продолжался первый их разговор. В нём было много случайных фраз, смысл которых, однако, был не важен. Они смотрели друг на друга и понимали, что должны увидеться снова. Надежда лишь упомянула, что гуляет в саду по утрам ежедневно, а Дьяконов сказал ей, что будет свободен от службы через неделю.

Их краткие встречи в саду продолжались весь июль и август и оставались тайной для родителей Надежды. Урядник Войска Донского держался чинно и благородно. Он приносил Ване деревянные игрушки, которые сам вырезал ножом. Надежде рассказывал о своих военных походах.

Собственно говоря, поход был один, но такой, что стоил иных десяти. В 1799 году, будучи рядовым казаком полка Грекова 8-го, Филипп побывал в Италии и Швейцарии, воевал с французами при Адде, Треббии, Нови [8]. В трёхдневном бою на реке Треббии Дьяконов видел несколько раз Суворова. Почти целый день полководец шёл вместе с казаками на выручку пехоте, уже вступившей в бой с войсками Макдональда.

Сначала Дьяконов обмолвился об этом вскользь, но, заметив неподдельный интерес своей собеседницы, стал припоминать детали, живо рисовать облик полководца, его поведение на марше, отношения с солдатами и офицерами. Надежда почти ничего не знала о последней кампании своего кумира. Фредерик Антиг и фон Раан об Итало-Швейцарском походе Суворова не писали потому, что их книги увидели свет раньше.

Теперь она не могла не думать о молодом казаке. Словно ведомый Божьим Провидением, он являлся в сад городничего и рассказывал ей о её возможном будущем: походы, бои, учения, наставления великого полководца. Но рано или поздно казаки уйдут отсюда и, может быть, снова отправятся на войну. Это был шанс, и упускать его ей никак не следовало.

И Надежда приняла решение. Теперь ей нужна была форменная казачья одежда, чтобы вместе с полком майора Балабина покинуть Сарапул. Посвящать в свои планы урядника она не хотела. Она лишь сказала ему, что мечтает научиться ездить верхом на мужском седле и хорошая лошадь у них на конюшне есть. Нет только подходящего для верховых прогулок костюма.

Дьяконов сначала принёс ей довольно новый чекмень, потом широкие шаровары с красными лампасами и строевую казачью шапку — в виде расширяющегося кверху цилиндра, меховую, с красным шлыком, свешивающимся набок. Надежда попыталась отдать ему деньги. Он их не взял. Сказал, что это — подарок.

Одежда была добротная, но большого размера. Несколько дней у неё ушло на то, чтобы подогнать вещи по своей фигуре. Надежда шила тайком от всех и при малейшей опасности прятала казачье одеяние в сундук с висячим замком. Чекмень она решила надевать только на суконную синюю жилетку, покрой которой разработала сама.

Это было изделие, весьма важное для её новой жизни. Во-первых, под сукно на груди Надежда поставила куски толстой парусины и простегала их суровыми нитками так, что они стали выгибаться вперёд и напоминать кирасу. Во-вторых, на парусине изнутри она нашила потайных карманчиков для золотых червонцев, которые собиралась взять с собой в дорогу.

Много раз Надежда примеряла свою жилетку-кирасу перед зеркалом, надевая её прямо на полотняную мужскую рубаху, и придирчиво осматривала себя со всех сторон. Ничего видно не было, и в этом смысле замысел вполне удался. Другое дело, что носить это жёсткое и грубое приспособление требовалось весь день и даже, наверное, ночью. К такому ещё надо было привыкнуть...

Однажды Дьяконов явился на встречу в сад грустным. Полк Балабина получил приказ выступать в поход. Надежда давно ждала этого приказа и обрадовалась, но вида не подала.