Аскольд и Дир

- Любил - это верно. А теперь остыл. Мы, женщины, это быстро замечаем…

- Ну, может, появилось у него какое-то увлечение, с кем не бывает! Поблудит малость, а всё равно к тебе вернётся!

- Ошиблась я в нём. Не таким он оказался, каким я себе в первые дни знакомства представляла…

- Ничего, ничего, Чаруша, не переживай, всё устроится со временем.

- Как не переживать! Сорвалась ради него из родного города, бежала и от мужа, и от родителей. А теперь чувствую, одна остаюсь в чужом краю. Кому я нужна здесь с двумя детьми да ещё третий на подходе?

По лицу Чаруши текли крупные слезы, она их не вытирала.

- Зачем такое говоришь? У тебя здесь друзья появились. Да и я никогда одну в беде не брошу!

- Спасибо тебе, Аскольд. Умеешь ты утешить, добрая твоя душа, - проговорила она, медленно повернулась и побрела назад в терем.

«Может, мне покруче поговорить с Диром, вразумить его, убедить, в конце концов? Нельзя так подло поступать с женщиной, которую сорвал сродных мест. Должен понять, человек он неглупый и справедливый!»

Но потом его мысли потекли в другую сторону.

«А что я ему скажу? С другой женщиной его не видел, Чаруша тоже ограничилась общими словами, сказала как-то неопределённо. Да и не можем мы его упрекнуть в измене! В этой стране разрешено многожёнство, а уж иметь наложниц считается делом почётным, как показатель мужской силы. Нет, не стану ничего говорить. Может, как-нибудь само собой уладится».

Через неделю состоялось заседание Боярской думы, в которую входил начальственный состав княжеской дружины, всего полтора десятка человек.

- Решил я, господа бояре, начать войну с племенем северян. Их владения с севера перекрывают торговый путь по Днепру, не дают нам свободно общаться с Новгородским княжеством и странами Балтийского моря.

- Но Чернигов лежит на реке Десне, а не на Днепре, - прервал его боярин Вяхорь, человек настырный и язвительный.

- Верно, - тотчас ответил Дир. - Стольный град северян Чернигов лежит на Десне. Но они построили сильную крепость Любеч, которая сторожит каждое судно на Днепре, а княжеская служба в нём взимает десятину с купцов. Большие деньги утекают мимо нашего кармана!

- Бывал я в Любече, - проговорил степенный Драгомир. - Сильная крепость. На высоком берегу расположена, с реки не подойти. А с суши ров вырыт глубокий, водой постоянно заполнен. Про укрепления не говорю. Стеньг и башни из дуба, положены недавно, тараном будет взять трудно.

- А сколько воинов в крепости? - спросил кто-то.

- Сотни две наберётся. Да горожане встанут на стены. Не по зубам нашей дружине! - убеждённо проговорил Драгомир.

- Значит, надо какую-то хитрость придумать! Как в своё время хазар побили! - неожиданно вспылил Дир. Нерешительность бояр, их нежелание покидать свои терема была видна с первого взгляда. Пригрелись под боком у своих баб, разучились, наверно, на коня садиться, меч в руках держать. Так он их заставит!

- Вот ты и думай! - огрызнулся Вяхорь.

- Вместе думать будем! - набычился Дир.

Наступило долгое молчание.

- Дайте мне сказать! - вскочил лупоглазый, с растрёпанными волосами Басарга. - Ночью надо подобраться! Идти с проводниками только лесными тропками, а под утро неожиданно из леса ударить! Не успеют собраться, тёпленькими возьмём!

- На дурачков рассчитываешь! - усмехнулся Дорож, длинный, сухой, с колючим взглядом. - Мы ставим на ночь секреты вокруг Киева. А они что, дети несмышлёные?

- Значит, так, - проговорил Дир, которому надоело препирательство бояр. - Думайте, господа. Усиленно думайте. Через неделю снова соберу. Чтобы каждый мне своё предложение высказал. Понятно?

Собрались через десять дней. Бояр будто подменили. Пришли серьёзные, сосредоточенные. Довольно быстро приняли план нападения на северян, назначили срок начала войны.

Дир выходил с заседания думы в хорошем настроении. Хлопнул Аскольда по спине, весело проговорил:

- Ну что, брат, в поход начнём собираться? Наверно, к своей ненаглядной прощаться направился? Так ты меня ей и не представил. Видел издали твою пигалицу. Молоденькая очень уж она. Скоро свадьбу будем играть?

- Что ты, брат, она ещё не подросла. Я её гак боготворю, что о свадьбе и заикнуться боюсь!

- Экий ты, брат, с женским сословием робкий! Женщину, как крепость, надо брать смелым приступом!

- Ты вот Чарушу взял приступом, да и начал губить равнодушием, - нечаянно вырвалось у Аскольда.

Дир сразу посерьёзнел, глаза потемнели. Он некоторое время молчал. Потом ответил, глядя куда-то вдаль:

- Ничего я со своим сердцем поделать не могу. Влюбился в неё в своё время, жить без неё не могу. А сейчас охладел. Тут я бессилен. Сам понимаю, что нехорошо получается. Но я никогда не оставлю её. Она будет жить в моём дворце. Я буду содержать и её, и детей.

- Но ты сам понимаешь, что этого мало, - не отступал Аскольд. - Еда и жилище у неё были и в Новгороде. А она бежала, чтобы получить твою любовь.

- Что ты хочешь от меня? - вспылил Дир, и лепестки его носа хищно изогнулись. - Чтобы я стал таким же нюней, как ты? Два года встречаешься с девушкой и ни разу её не поцеловал! Это ты считаешь примером для подражания?

- Нет, брат, ты зря раздражаешься против меня, - миролюбиво проговорил Аскольд. - Просто мне больно смотреть на Чарушу…

- А ты не смотри!- отрезал Дир и пошёл прочь.

20 червеня (20 июня) 864 года два торговых судна на вёслах поднимались по Днепру. На них плыло три десятка людей, как видно, прошедших через Чёрное море и испытавших не один шторм и ураган. Причалили у пристани Любеча, не торопясь стали разбирать мешки, тюки и сундуки. Из крепости вышли мытники, стали придирчиво оценивать товар, спорить о его качестве, величине пошлины. Наконец, всё было закончено, торговцам разрешили войти в город. Взвалив на себя груз, потащились они в гору, миновали крепостные ворота. И тут вдруг сбросили с себя ношу, вынули искусно спрятанные мечи и бросились на охрану. Нападение было столь неожиданным, что сопротивления почти не было оказано. Стражники были перебиты, с башни замахали белым флагом. Это был знак для дружины киевских князей. Из ближайшего перелеска вырвалась конная лава и устремилась к Любечу. Не успели горожане опомниться, как по их улицам уже носились русы и поражали в панике разбегавшихся защитников.

Дир собрал бояр.

- Стройте свои подразделения. Срочно выступаем на Чернигов! В Любече остаётся сотня Драгомира. Боярин, головой отвечаешь за порядок в городе!

- Это что же, все богатства и женщины дружинникам Драгомира достаются? - встрепенулся невыдержанный Басарга. - Так я не согласен! Вместе брали город, на всех и добычу следует делить!

- Добычу соберёт Драгомир и сохранит до нашего возвращения. Возьмём Чернигов, всё поделим поровну! И прекратить разговор! Выполняйте приказ!

Дружина неохотно двинулась по дороге на Чернигов. Дир и Аскольд метались вдоль нестройных рядов, прикрикивали, понукали, подгоняли. Вроде бы пошли побыстрее, но всё равно пришлось ночевать в лесу. К Чернигову подошли только к обеду следующего дня. Внезапного нападения не получилось. Столица их ждала. Ворота были закрыты, на стенах стояли защитники. Дир попытался было начать разговоры о сдаче, но его людей стрелами отогнали от крепостной башни. Пришлось приступить к осаде.

И тут выяснилось, что забыли взять с собой осадные орудия, бросавшие камни и длинные копья, а без них невозможно было разбить ограду, за которой прятались защитники на стенах.

- А что ты хочешь от викингов, которые привыкли брать города наскоком? - язвительно говорил Вяхорь Басарге. - У них ведь как: подкрались, обманули противника, пограбили! А наткнутся на серьёзное сопротивление, сворачиваются и бегут дальше, где полегче взять. Так и наши Дир с Аскольдом. Получилось под Киевом и Любечем, думают, и везде так будет. А пусть вот сейчас попляшут!

- Плясать придётся в первую очередь нашим воинам, - мрачно ответил Басарга.