Человек, переставший улыбаться

Время было жертвенное - без сентиментальностей.

Это было время Александра II с его реформами.

Время, когда русский солдат шагнул за Балканы, неся свободу южным славянам, а в глубоком подполье работала "Народная воля" - партия смельчаков, готовивших цареубийство.

.Шеф жандармов Дрентельн дочитал революционную прокламацию и с улыбочкой заметил своим подчиненным:

- А бумага-то у наших нигилистов - плоховата. На дешевенькой печатают. Да и краска у них чем-то пованивает.

Вскоре на имя Дрентельна почта столицы доставила пакет. Шеф жандармов вскрыл его и - обомлел: народовольцы переслали ему очередную прокламацию, но теперь она была оттиснута на веленевой бумаге с золотым обрезом, словно визитная карточка, от нее исходил тончайший аромат дорогих парижских духов.

- Господа, что это значит? - был поражен Дрентельн. - И откуда они могли вызнать, что я хулил их паршивую бумагу?

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

- Коллежский регистратор, да еще в отставке - это такая мелкая тля, что даже не видать, как она ползет, - примерно в таких унизительных словах Клеточникову вчера отказали от службы в одном весьма солидном департаменте столицы.

Был октябрь 1878 года. Николай Васильевич приехал в Петербург из Пензы, где проживали его родители. Чиновник был тих и робок в поступках, одевался подчеркнуто скромно, а сухой отрывистый кашель выдавал в нем сильно запущенную чахотку. Глядя на этого "мелкотравчатого" чинушу, никогда нельзя было подумать, что он приехал в столицу, готовый покуситься на жизнь царя-реформатора. Клеточников задумал убийство в одиночку, никого не желая посвящать в свои планы, дабы не было лишних жертв.

Один современник позже вспоминал, что в Клеточникове было много "детски чистого и милого. С первого знакомства становилось ясно, что видишь кроткого и доброго человека, который не знает зла и питает к людям одни братские чувства". Такое впечатление он производил на людей! Однажды, будучи в гостях у приятеля, Клеточников познакомился с молодым человеком, назвавшим себя Петром Ивановичем.

- А по какому ведомству служите? - спросил он.

Николай Васильевич рассказал, что по слабости здоровья университетского курса не кончил, долго прозябал в канцелярии ялтинского суда, потом служил кассиром в Симферополе, где получал годовое жалованье до тысячи рублей.

- О, так вы человек, я вижу, не бедный?

- Пока не жалуюсь, - согласился Клеточников. - Да и запросов у меня очень мало. На рысаках не езжу, а нанимаю "ванек", в ресторанах не обедаю, а кормлюсь по кухмистерским. Но без службы вот уже никак не могу обойтись.

- Привычка сидеть за чиновным столом?

- Возможно, и привычка. Называйте как вам угодно.

Клеточников не знал, что перед ним не "Петр Иванович", а талантливейший конспиратор - Александр Михайлов, который вошел в историю народовольчества под кличкой Дворник, ибо следил за чистотою рядов партии, страхуя ее от провалов и провокаций. Безошибочным чутьем подпольщика Михайлов сразу