Место явки - стальная комната

Л е в Н и к о л а е в и ч. Верно, верно, Машенька! Спасибо тебе, родная. До завтра!

Лев Николаевич и младшая дочь уходят.

На переднем плане С о ф ь я А н д р е е в н а и л а к е й.

С о ф ь я А н д р е е в н а. Передай Черткову, чтобы он приехал ко мне. Скажи, хочу помириться с ним перед смертью и прошу у него прощения, в чем перед ним виновата. Скажи, искренне прошу, без всяких мыслей.

Появляется Ч е р т к о в.

Ч е р т к о в (в зал). Еще не хватало!.. Зачем же я поеду? Нехорошо как-то — будет унижаться передо мной, просить прощения… (Жестко.) Уловка. Чтоб я телеграмму послал Льву Николаевичу.

М а р ь я Н и к о л а е в н а (Выходит вперед). Когда он вечером уходил ночевать в гостиницу, то сказал мне: «Увидимся завтра!» Каково же было на другой день мое удивление и отчаяние, когда в пять часов утра — еще темно — меня разбудили и сказали, что он уезжает! Я сейчас встала, оделась, велела подавать лошадь, поехала в гостиницу: но он уже уехал, и я так его и не видела… (Уходит,).

В центре сцены оказывается комната в доме начальника станции Астапово. Кровать с гнутыми металлическими спинками, ночной столик у изголовья, венский стул, мягкое кресло под белым чехлом. Сюда изредка доносятся гудки паровозов, пыхтение пара — станция рядом. На прозрачном тюле, которым комната, как дымкой, отделена от нас, чуть обозначено окно. Правую часть сцены занимает станционный буфет, часть стойки, два-три столика, стулья. Слева — крыльцо, в перспективе угадывается платформа, рельсы, сигнальные огни. В комнату входят Л е в Н и к о л а е в и ч, м л а д ш а я д о ч ь, Ч е р т к о в. Толстого укладывают на постель.

Л е в Н и к о л а е в и ч. Спасибо, спасибо, родные… Так неудобно. На платформе людей много… Нас видели… Разгласят…

М л а д ш а я д о ч ь. Успокойтесь, папа!.. Это неважно.

Льву Николаевичу ставят градусник, на столике появляются лекарства.

Л е в Н и к о л а е в и ч (Черткову). Лишь бы она не приехала. Постарайтесь… Что она?..

Ч е р т к о в. Заявила, что против желания вашего свидания добиваться не будет.

Л е в Н и к о л а е в и ч. Спасибо ей… Я получил хорошее письмо от Сергея. Он тверд, согласен с моим уходом… (Протянул к Черткову руку, как бы желая что-то сказать.) Ч е р т к о в (наклоняясь к нему). Что, трудно вам?..

Л е в Н и к о л а е в и ч. Нет, я так… Слабость… Продуло все-таки…

Ч е р т к о в. Вам надо поесть.

Л е в Н и к о л а е в и ч. Не хочется… Когда не хочется, то и не нужно…

М л а д ш а я д о ч ь (отойдя в сторону, Черткову). Он плохо засыпал эти дни. Говорит, голову не может положить удобно…

Комната затемняется. Станционный буфет. П е р в ы й и в т о р о й ж у р н а л и с т ы, за стойкой — б у ф е т ч и к.

Б у ф е т ч и к. Из московской «Астории» шеф-повар депешу отстучал. Предлагает услуги по вегетарианской пище. Я отказал. Сами с усами! (Второму журналисту.) Водки? (Наливает.) П е р в ы й ж у р н а л и с т (второму). Вы уже видели графиню?

В т о р о й ж у р н а л и с т. Да, в обед. Ничего не ела. Потом отправилась в свой вагон.

П е р в ы й ж у р н а л и с т. Доктор Никитин определяет катаральное воспаление нижних частей обоих легких.

В т о р о й ж у р н а л и с т. Как вы сказали? Повторите, я запишу.

П е р в й ж у р н а л и с т. Катаральное воспаление…

В т о р о й ж у р н а л и с т (записывает, первому). Губернатор Оболенский пожаловал. Исправник здесь, урядник, стражники, кажется, со всего уезда.

П е р в ы й ж у р н а л и с т. Тише!.. Не надо громко!

У крыльца дома топчется о т е ц Г е р а и с и м, пробует дверь. Входит с т а р ш и й с ы н.

С т а р ш и й с ы н (отцу Герасиму). Ах, это вы!.. Уйдите, отец, уйдите!

О т е ц Г е р а с и м. А телеграмма митрополита?!

С т а р ш и й с ы н. Получили… Умоляю вас… (Захлопывает дверь.)

В буфете.

В т о р о й ж у р н а л и с т (громко). Смотрел утренние газеты — все о Толстом! Париж, Лондон, Рим, Берлин… Кто возмущен, кто, наоборот, в восхищении… Удивил старец! (Буфетчику.) Налей!..

Буфетчик наливает.

(Опрокидывает в себя стопку.) В Харькове, в университете, отменили лекции… Шаляпин не вышел на сцену…

В буфете появляется о т е ц Г е р а с и м.

П е р в ы й ж у р н а л и с т. Отец Герасим! При роковом исходе разрешат за Толстого молиться? О т е ц Г е р а и с м. Он ушел от церкви… Не признал основ ее, канонических правил. Не может церковь молиться за тех, кто не ищет молитв ее!..

П е р в й ж у р н а л и с т. Но если рука провидения направит его, возвратит в лоно?..

О т е ц Г е р а с и м. Дай Бог! Мы с нетерпением ожидаем раскаяния. А не последует — церковь не будет молиться!

В т о р о й ж у р н а л и с т. Ой, боюсь, тщетны надежды. Были у него?

Отец Герасим разводит руками.

Комната в станционном доме.

С т а р ш и й с ы н (Льву Николаевичу). Пап^а, слышишь меня? Отец Герасим с Варсонофием к тебе хотят.

Л е в Н и к о л а е в и ч (отчетливо). Не пускай! Им доверься! Выйдут из дома и объявят, что раскаялся. Я их знаю. Сережа, всем скажи: что бы ни говорили о моем предсмертном покаянии и причащении — все ложь!

Перед домом под окном одиноко и согбенно ходит С о ф ь я А н д р е е в н а.

С о ф ь я А н д р е е в н а (прижимает к груди подушечку Льва Николаевича). Мой Левочка умирает… И я поняла, что и моя жизнь не может остаться во мне без него. Для всех он знаменитость, для меня он — все мое существование. Наши жизни шли одна в другой, и, Боже мой, сколько накопилось виноватости, раскаяния… Все кончено, не вершень. Сколько любви, нежности я отдала ему, но сколько слабостей моих огорчали его! Прости, господи! Прости, мой милый, милый, дорогой муж…

Появляется м л а д ш а я д о ч ь.

(Протягивает ей подушечку.) Положи ему под головку. Маша вышивала. Он без нее плохо засыпает…

Младшая дочь берет подушечку. Обе уходят.

Комната в доме. Л е в Н и к о л а е в и ч, Ч е р т к о в, с т а р ш и й с ы н, м л а д ш а я, дочь, в р а ч и.

Л е в Н и к о л а е в и ч. Сколько вас, моих помощников. И я все балансирую… А мужики-то, мужики — они так не умирают… (Прослезился.) А мне, видно, так в грехах и придется умереть.

С т а р ш и й с ы н. Нет, пап^а!.. Теперь это не грех… Это любовь к тебе. Ты сделал все, что мог…

Л е в Н и к о л а е в и ч (глубже погрузился в подушки. Младшей дочери, сидящей перед ним с записной книжкой). Прочитай, что записала…

Младшая дочь показывает Черткову, что у нее ничего не записано.

Прочитай, я тебе велю…

Младшая дочь вышла из комнаты.

Ну, прочитайте, пожалуйста…

Ч е р т к о в (растерянно). Лев Николаевич, ничего не записано… Скажите, что бы вы хотели, я запишу…

Л е в Н и к о л а е в и ч. Да нет, прочтите! Отчего не хотите прочитать?

Ч е р т к о в. Да ничего не записано…

Л е в Н и к о л а е в и ч (с укором). Ах, как странно. Вот ведь милый человек, а не хотите.

С т а р ш и й с ы н (Черткову, тихо). Возьмите — «Круг чтения»…

Ч е р т к о в (поспешно берет со стола книгу. Толстому). Из «Круга чтения» хотите? Мысли для сегодняшнего числа… (Читает.) «Мы не правильно ставим вопрос, когда спрашиваем: что будет после смерти? Говоря о будущем, мы говорим о времени, а умирая, мы уходим из времени…» (Закрывает книгу, потрясенно склоняет голову.)

Л е в Н и к о л а е в и ч. Это чье? Ч е р т к о в (выдавливает). Это ваше…

Л е в Н и к о л а е в и ч (удовлетворенно). Ну вот…

Ч е р т к о в (старшему сыну). Непостижимо!.. Это же записано для сегодняшнего числа два года назад!

С т а р ш и й с ы н. Забылся…