Семь смертных грехов (ЛП)

Посвящение

Моим детям, для которых, я надеюсь, послужу вдохновением...

Моей жене, которой, надеюсь, я очень дорог…

И моей бабушке, которая привила мне волю к успеху.

Эпиграф

“Я не могу вспомнить ни одного случая, где я был непочтителен, за исключением вещей, которые были священными для других людей” – Марк Твен

“Активное зло лучше, чем пассивное добро” – Уильям Блэйк

“Пошли всё к чертям и не жалей об этом...” – METALLICA “Damage Inc.”

Благодарность

Я бы хотел выразить свою благодарность всем тем, кто помогал воплотить мою мечту в жизнь.

Кори Бреннану, который сделал эту идею первостепенной для меня; Марку Джеральду, кто помог мне усмирить излишне активное воображение и сконцентрироваться над одной темой; Бену Шаферу и всем из Персеуса за помощь в оформлении и за то, что они сделали эту книгу читаемой (и за то, что помогли избежать судебных исков — ха-ха); Полу Брауну, который взял мои наброски об искусстве и превратил их в шедевры; Дэйву, Шону, Монку, Амберу, Джейсону, Бренне, Джекки, Кристине и всем тем, кто помог воплотить эти “грехи” в жизнь; Бобу Джонсену, Эванжу Ливаносу и всем из 5B Managment за ускорение процесса и помощь в доставке; Стаббсу и Кирби за то, что вытягивали из меня идеи, и за помощь в подборе образов для фотографий; и последней, но равной по значимости фигуре, - моей жене Стефани Тейлор, моей сообщнице, которая всегда поддерживала во мне движение, которая делала все и даже больше, чтобы помочь мне собрать все воедино, и которая понимала всю важность этой книги для меня. Я бы не справился без тебя, Стеф.

Глава 1. В начале… или о том, как я полюбил потолочные вентиляторы

Глава 2. Гнев хулигана

Глава 3. Болезнь похоти

Глава 4. Огонь тщеславия

Глава 5. Трехпалый ленивец

Глава 6. Мое Ватерлоо

Глава 7. Я и зависть

Глава 8. Алчные поросятки

Глава 9. Козел отпущения

Глава 10. На Ваше усмотрение… Новая великолепная семерка

Глава 11. Драматичное заключение

Глава 1.

В начале… или о том, как я полюбил потолочные вентиляторы

Я всегда говорил себе, что напишу книгу.

Я знал, что однажды я усядусь и начну сколачивать слова в предложения - вращающуюся пряжу, паутину историй прошлого, горестных дней с привкусом горько-сладкого удовольствия. Я согнусь над бумагой, и буду блуждать в своих фантазиях, надеясь стать вторым Хантером С. Томпсоном... или хотя бы кем-то вроде некоего Анонима. Но я также дал себе торжественную клятву, что я попробую написать что-либо не просто стоящее, а нечто такое, что до меня никто не делал. Я хотел невозможного: подарить миру абсолютно новый подтекст, абсолютно особый жанр. Я хотел революции на этих волокнах целлюлозы. Я хотел нести смерть предложением. Я хотел открыть слово заново.

Конечно, это не могло произойти сразу же, и был некий мазохизм в том, что меня это не волновало. Я до сих пор гонял эмоциональных вшей в промежности моей души, хватаясь за лезвие, смывая с него избавление. Тот, кого сбивает с толку эта метафора, может, так сказать, похлопать себя по спине и уйти отсюда незапятнанным. А тот, кто встречался со стриптизершей, кто жил в обществе подонков – тот слишком хорошо знаком с подобным сценарием, и с таким человеком, мы, скорее всего, пару раз пересекались на встречах уцелевших.

Так или иначе, в диапазоне между Тони Робинсоном и «Дианетикой» я на самом деле не имею ни малейшего понятия, что происходит в современном литературном мире. По ночному телевидению люди толкают схемы обогащения, замаскированные под налоговые махинации и правительственные программы. Имитаторы «знаменитостей» пару раз отсасывают у дорожного патруля, и им швыряют издательские контракты, как рыбу морским свиньям в океанариуме. Когда Пэрис Хилтон может возглавить список бестселлеров, это означает, что мы продвинулись еще на один шаг вперед в игре достижения Армагеддона. Надеюсь, это прозвучало смешно, хотя мне абсолютно не весело. Никому подобному не будут петь дифирамбы безо всякой причины. В любом случае, никому из моего окружения.

Я надеялся внести свой вклад в неповиновение. Я надеялся быть выстрелом в руку в виде некоего многосложного возмездия. Взамен я хотел избежать стерилизации на современном мировом книжном рынке. Я имею в виду – да послушайте же. Могу ли я сказать что либо, что не было уже сказано до меня? Какое еще ранее непроизнесенное слово я могу вставить между the Kennedys и the Royals? Если только я не планирую стать частью самого слова, я могу быстро скатиться в бессмыслицу. Насколько я знаю, письменное слово существует с тех времен, когда эти Кельтские хиппи покрыли все плоское сумасшедшими символами деревьев и назвали это «Беовульфом». В этом и состоит моя дилемма: «Подобно Сиалису: что мне делать, когда придет мое время?»

Перенесемся на несколько лет назад, когда я сидел за грязным деревянным столом напротив загадочного ученого, согнувшего над тарелкой рыбного блюда, называемого «суши», в экзотическом окружении, в темном, проклятом городе, известном как Лос-Анджелес. Это был тот японский ресторан, в котором я трудился над томом, который вы сейчас держите в руках, и я достиг точки невозвращения, когда этот человек утвердил мое решение написать о семи смертных грехах. Я полагал, что для того, чтобы разобраться с делом, с которым я порывал с ироничной частотой, мне придется использовать свою собственную, уникальную и неоднозначную пряжу. Человек предположил, что в таком случае мне придется вернуться к самому началу.

На секунду я задумался. Поступить таким образом означало взвалить на себя дело намного более сложное, чем мне доводилось заниматься в прошлом. И я спросил: «К самому началу?»

Он сказал: "Эй, это мои острые роллы с тунцом".

"Ой, извините. Я думал, это мои B.C.S. роллы".

"Разве они похожи на твои роллы B.C.S.?"

"Ну, если быть косоглазым и смотреть на них со стороны..."

"О чем ты говоришь, черт возьми?"

“Погоди, какой был вопрос?”

Я знаю, о чём вы думаете. Вы спрашиваете, какое вообще имеют отношение последние фразы ко всему этому. Хорошо, я дам вам истинный ключ ко всей этой катастрофической лжи в маленьком тет-а-тет. Для начала, это и в самом деле были его острые роллы с тунцом и, чёрт возьми, не забывайте об этом. Но, что более важно, это дало мне стартовую площадку, эдакий творческий Мыс Канаверал (мыс, на котором находится база Космического командования ВВС США ред.), с которого я мог бы запустить мой маленький Спутник в сердце мира, возможно, еще не готового к Великому Большому Рту (Great Big Mouth - звукозаписывающий лейбл, основанный Кори Тейлором и Денни Харви в 2006 году).

С самого начала, да? Делаю длинный, драматический вдох... и начинаю.

Для меня все началось одной чертовски холодной ночью 1995 года.

Мне было двадцать два года, парень с пульсирующей эрекцией, отчаянный и одержимый пороком... тут так много топлива, что не хватит минут в часу, чтобы все сжечь. 1995 год - это 365 дней питья, траханья, неистовства и исследования. Это было время собственного дерьмового “я”:, самомнения, замкнутости на себе, потакания собственным слабостям, эгоизма. Я был единственным человеком во всей галактике, и я хотел всего как можно быстрее. Сама жизнь была дерьмовым подарком; я хотел все и сразу, прямо сейчас. Иногда по утрам я все еще чувствую тот год в моих суставах и жировой ткани моей спины. Самое сумасшедшее заключается в том, что, если бы я мог, я бы прошел все это снова, но на сей раз меня бы занесло гораздо дальше.