Всемирный следопыт, 1930 № 09

Половодье далей слушать.

Дружить с ветрами,

С неизвестностью.

Ворота в Арктику — Северная Двина, Архангельск… «Седов» проходит эти ворота, сопровождаемый громами музыки, взрывами — «ура»… Все шире раздвигаются северодвинские берега. Куда-то назад отодвинулись Соломбала и Маймакса — пригороды Архангельска. Одинокие встречающиеся рыбачьи боты приветствуют наше судно. Встречный норвежец почтительно спустил флаг. Что-то кричат и машут с моторного катера, дальше других проводившего «Седова».

Распахнулась Двина. «Седов» вошел в Белое море. Будни экспедиции начались. Вечером судно пересекло полярный круг. Ночью светило солнце — желтое, слепящее глаз. Земля и деление суток были оставлены позади. «Седова» окружал холодный блестящий мир.

Навстречу с севера, из дебрей Арктики, дул ледяной режущий ветер. Горизонт плясал перед глазами. Волны ядрами били палубу.

Утром 20 июля из молочного тумана стала вырисовываться остроконечная цепь гор Новой Земли.

Ехать согласился Тимоша Хатанзейский, молодой самоед с Печоры. За вторым промышленником мы пошли на север, в становище Малые Кармакулы. В нем на борт «Седова» был взят согласившийся ехать на Землю Франца-Иосифа председатель охотничьей артели Петр Кузнецов.

Впереди был океан, льды и… неизвестное. Неизвестного — более всего.

II. Морем Баренца

В море Баренца можно исчезнуть.

Об этом скрипят пароходные сходни.

Первая часть пути — к Земле Франца-Иосифа— «Седову» знакома. Только в прошлом году в это же время подвез он к необитаемому архипелагу и оставил на одном из его островов — первых колонистов, первую смену научной станции на Земле Франца-Иосифа. В этом году задача «Седова» неизмеримо шире. Он не только везет новую смену на Франца, не только должен забрать и вернуть миру первых зимовщиков, но на борту его еще одна партия людей во главе с тем самым Ушаковым, который три зимовки провел на острове Врангеля и теперь вместе с несколькими своими товарищами решаются стать первыми людьми, ступившими на совершенно неиследованную и неизвестную Северную Землю. Вот она, тягчайшая часть задачи «Седова» — подойти к Земле Северной, исследовать ее, открыть ее западные берега, которых не видел еще никто и никогда…

Удастся ли? Справимся ли со всем? Арктика беспощадна. Ее ледяное сердце не знает ни сочувствия к героизму людей, ни сострадания к жертвам.

Никто, даже из тех, кто вместе с «Седовым» надеется возвратиться в этом же году на материк, в Архангельск, не смеет быть умеренным, что надежды осуществятся. Во всяком случае каждый подготовлен к возможной зимовке во льдах, в об’ятиях ледяной многомесячной ночи.

Уши уже привыкли к грохоту океана, к звуку воли, бьющихся о борты, к скрипению и звону, разносившимся по всему судну, и потому тишина, наступившая сразу во льдах, непривычно щекотала слух. Нас окружили разрозненные ледяные поля, ледяные плиты с таинственными вышками торосов. Торосы светились как синие и голубые лампы. Куски льда в изломах играли всеми красками южных оранжерей.

Это неверно, что господствующий цвет Арктики — белый. Льды под полуночным солнцем цветут всеми цветами радуги, лучатся нежнейшими красками, не виданными в других широтах…

III. Земля айсбергов

Холодный край,

Тоскующий о солнце

Глазами нерп,

Медведей и людей.

Льды встретились сравнительно поздно — на 77 градусе 22 минутах сев. широты. В прошлогодний путь «Седова» кромка повстречалась южнее.

Ночь с 21 на 22 июля была первой ледовой. Утром 22-го с бортов «Седова» раздались первые выстрелы по медведям. Их было трое. Грязно-желтые длинношерстные звери с удивлением рассматривали с ледяных плит невиданное чудовище — ледокол. Двое из них поплатились за свое любопытство жизнями. Третий удрал, скрывшись за торосами.

22-го к вечеру в сильный бинокль впервые заметили туманные очертания далекой еще Земли Франца-Иосифа. Через несколько часов — радостное известие: радисту Гигршевичу удалось связаться по радио с колонистами. Колонисты сообщили: «Подход к Земле Франца возможен вдоль островов Гуккера, Скотт-Кельти и Мертвого Тюленя. В районе станции крупно битый торосистый лед и айсберги».

Поздно ночью — при неистовом желтом свете низкого солнца — ледокол вошел в бухту Тихую у Земли Франца-Иосифа. Якорь брошен у самой северной в мире радиостанции. Над станцией — флаг СССР. На берегу — взволнованные зимовщики, люди, в течение года прожившие среди льдов и белого молчания Арктики, вдали от жизни, от близких, от людей. Зимовщики салютуют нам выстрелами, радостно машут руками и на шлюпке спешат к ледоколу. Те, кто видел в прошлом году начальника станции Ильяшевича, узнают его с трудом, — широкая борода, загоревшее под полярным солнцем, обветренное лицо, глаза, горящие энергией и нескрываемой радостью. Вот и остальные — Шашковский, Кренкель, Муров, Георгиевский, Алексин, Знахарев. Гости — на ледоколе. Несколько часов подряд длятся взаимные расспросы, выспрашивания, обмен впечатлениями. Наконец маленький банкет в помещении радиостанции — и снова спешная, лихорадочная работа. Первая смена сдает станцию второй, Ильяшевич — Иванову. Команда «Седова» приступает к строительным работам, к выгрузке продовольствия. Строится научная обсерватория, расширяется помещение радиостанции. Часть команды остается продолжать работы, размещать продовольствие, новые зимовщики с’ехали уже на берег и водворяются в новом самом северном в мире человеческом жилище. «Седов», не дожидаясь окончания этих работ, временно покидает бухту Тихую.

_{Первые жители Земли Франца-Иосифа (слева) — доктор Георгиевский, нач. поселения на острове Буккера, т. Ияьяшевич и радио механик Муров}

IV. По следам искателей архипелага　

Хрустальные скалы,

Как тени, качаются.

И синие лебеди

С криком отчаянии

На мертвых вершинах

Случайно встречаются.

Снова посетили мы исторический мыс Флора — места знаменитой встречи Фритиофа Нансена и Джексона, посетили окруженный сверкающими айсбергами остров Мак-Клинток, угрюмый остров Белла, на берегу которого дико серели громадные кости кита и лежала полуразбитая шлюпка, оставшаяся здесь от экспедиции лейтенанта Ле Смита в 1881 году.

Наиболее интересное из мест, посещенных седовцами в эту экспедицию, остров Алджер, место зимовки в 1901 году американской экспедиции Болдуина. Мы нашли строения, в которых жили зимовщики, ящики, медикаменты и даже остатки кофе, которым они питались. Мы нашли сани, бутылки, домашнюю утварь. К сожалению, неизвестные люди недавно, видимо, побывали здесь и варварски отнеслись к предметам и памятникам истории завоевания Арктики. На всем следы невиданного разрушения, хозяйничания чьих-то рук. Профессор Визе, оставивший в 1914 году в одном из этих строений письмо, не нашел его. Неизвестные люди, посетившие остров незадолго до нас, унесли письмо. Водрузив на Алджере советский флаг, Седовцы возвратились на поджидавший их ледокол, и «Седов» отправился обратно в бухту Тихую. Время не ждало. «Седов» простоял только сутки в Тихой и двинулся во льды, к выполнению второй, еще более трудной и ответственной. задачи, стоящей перед ним. В бухте Тихой осталась новая смена зимовщиков, и среди них первая женщина на Франце-Иосифе и первая зимовщица — биолог Демме.

V. К мысу Желания

И вот — снова борьба со льдом. «Седов» спешит к Новой Земле, к условленному месту встречи с ледоколом «Сибиряков», вышедшим из Архангельска с запасами грузов для экспедиции. На «Сибирякова» же должны были передать зимовщиков— колонистов на Земле Франца-Иосифа, ныне возвращающихся на родную землю.