Всемирный следопыт, 1930 № 09

— А эти люди, — кивнул Раттнер на стрельцов, уже дремавших вокруг костра, — все же сумели, невидимому, убежать от нашего века! На мой взгляд, они живут все еще в XVII веке, по крайней мере!

— Ты понял мою мысль! Я уверен, что эти люди — потомки раскольников, когда-то, очень давно убежавших из России. Если кержаков нашли даже у Лоб-Нора, то почему какая-нибудь часть их не могла пробраться сюда — в Танну-Туву? Меня убеждает в этом также твой рассказ о кладбище, на котором ты ночевал.

Это был «жальник», лесное кладбище старообрядцев. Будки с крестами, удивившие тебя, это «голубцы», могильные памятники, деревянные срубы, заменяющие надгробные плиты. Так хоронят только кержаки. В подземелье, под церковью, похоронены особо святые люди, «столпы благочестия». Об этом можно догадаться по веригам, лежащим на гробах-колодах. Нет сомнения, завтра нас отведут в какой-нибудь потаенный, укрывшийся в тувинской тайге скит, где старцы-начетчики и уставщики решат нашу участь.

Стрелец-офицер поднялся от костра к подошел к пленникам.

— Спать время, — строго сказал он. — Будя гомонить! Зарание домовь побредем, Спите, не то батогом исповедую!..

2

— Эй, мирские, вставай! В путь снаряжайтесь. Вставайте, еретики поганские!

Косаговский открыл глаза и увидел стрелецкого начальника, стоявшего над ним.

— Вставай! — ткнул Косаговского в бок стрелец. — Ладьтесь в путь!

— А куда пойдем, братишка? — спросил проснувшийся Птуха.

— А ты чего зоблишься? — крикнул грубо стрелец. — Твово ума пытать не будем! Пойдешь, куда надобе!

Стрельцы были уже готовы в путь. Они вскинули за спины берестяные короба, похожие на солдатские ранцы, отстегнули топоры и ждали лишь пленников.

— Вязать будем? — обратился один из них к начальнику.

— Пошто? Утечь им некуда! — ответил стрелецкий офицер — Станьте по трое обаполы мирских, а четверо пущай передом идут!

По его приказу четыре стрельца выдвинулись вперед, приготовив топоры; остальные встали по трое с обеих сторон пленников. Сам начальник прикрывал тыл отряда.

— С богом! — крикнул он. — Трогайтесь, братие!

Тотчас же от костра начался дикий бурелом, где кусты и высокая трава переплелись стеной, непроницаемой, казалось бы, даже для солнца. Но сверкнули длинные топоры стрельцов, затрещали перерубленные ветви, и в глухой стене образовался прохот. Стрельцы с удивительной ловкостью продирались сквозь таежную чащобу, не отступаясь от раз взятого направления. Отряд двигался в молчании. Тарабарили топоры, трещали под ногами срубленные ветви, и новая верста оставалась за плечами путников. Через равные промежутки времени, по приказу офицера, передовые стрельцы менялись местами с охранявшими пленников. И свежие руки с новой яростной силой врубались в тайгу.

Лесная чаща неожиданно кончилась, упершись в болото. Деревья стояли в черной, мертвой воде. Зеленый студень тины колыхался на поверхности. Удушливо пахло торфом и болотным газом.

Но стрельцы не испугались, увидав непроходимую топь. Наоборот, они заметно обрадовались болоту.

Откуда-то из-под кореньев могучей сосны они вытащили, повидимому, заранее спрятанные два трехсаженных шести. Общими усилиями сбросили их в болото, так, что шесты легли параллельно в аршине друг от друга. Уверенно опустившись к болоту, три стрельца встали на шесты на четвереньках, ногами на один шест, руками же упираясь на другой. Так, переставляя осторожно ноги и перебирая руками по параллельному шесту, они начали переправляться через болото, казавшееся непроходимым. Когда стрельцы дошли до конца шеста, они выдвинули вперед подручный шест, перешли на него и, подтянув подножный, который теперь стал подручным, снова двинулись вперед.

Не успели пленники притти в себя от изумления при виде такой переправы, как еще два шеста полетели в болото, а стрелецкий офицер дотронулся до плеча Косаговского.

— Иди!

Летчик не без страха ступил на шест. Лишь только он оперся о второй шест, руки его ушли по локоть в жидкую грязь. Дернулся испуганно вверх и чуть было не сорвался с подножного шеста. С ужасом подумал о купании в этой вонючей топи, в которую он ушел бы, наверное, сразу, по плечи. Но взглянув на двух стрельцов, перебиравшихся вместе с ним, он немного успокоился. А вскоре топкая зыбь, подобно пружинному матрацу колыхавшаяся под ногами, ничуть уже не пугала его.

Переправа через болото продолжалась около часа. Топь кончилась гатью из толстых бревен. Спрятав шесты, стрельцы двинулись по гати. Она тянулась версты на три и уперлась в «пал», лес выжженный и расчищенный под пашню. За «палом» тотчас же начинался небольшой отлогий хребет.

Стрельцы вдруг заволновались, подтянулись, обчистили грязь с кафтанов и лаптей, даже умылись ручейковой водой. А затем, прикрикнув особенно сурово на пленников, начали забираться на хребет.

Косаговский, шедший впереди остальных пленников под конвоем двух стрельцов и офицера, поднявшись на перевал хребта, остановился передохнуть. Ничего не подозревая, он опустил глаза вниз и попятился пораженный.

Внизу, прямо у него под ногами, в небольшой узкой долине и по склону гольца, вскинувшегося на дыбы, лежал город, сошедший с картины Аполлинария Васнецова.

_{Внизу в небольшой долине лежал город}

На берегу озера, сверху казавшегося неподвижным как чан со ртутью, высились зубчатые бревенчатые стены кремля с пузатыми, словно бочки, башнями по углам. Из-за кремлевской стены выглядывали семиглавый собор и гребни причудливых боярских хором. Кремль был опоясан широкой лентой города. Тесовые крыши городских домов, среди которых виднелись «семиглавия» — небольшие церквушки раскольников со старинными звонницами, блестели на солнце.

В городе звонили к обедне. Глухой звук колоколов и чугунных бил тяжело плавал над городом. Косаговский видел даже всполошенные звоном вороньи свадьбы, ошалело носившиеся над крестами собора.

— Что это такое? — изумленно вскрикнул за его спиной Раттнер.

Стрельцы словно по команде скинули шеломы и закрестили крупно, глядя на городские церкви. И лишь после этого один из них ответил строго:

— Град Ново-Китеж!..

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

I. Затерянный мир

1

— Мать честная, ни черта я не понимаю! — изумлялся Птуха. — На яком свите, в якой земле, на якой-такой планиде мы находимся? Илья Петрович, от она та самая полая Арапия, о которой ты ночью рассказывал!

Косаговский и Раттнер молчали, поглядывая удивленно по сторонам.

Грязную ухабистую улицу, по которой они шли, прорезали вкривь и вкось узенькие переулочки и тупики. Дома, вернее избушки, закоптели; окна вместо стекол были затянуты скоблеными бычьими пузырями. В этих курных избенках ютилась, повидимому, новокитежская беднота.

_{Пленников вводили в город}

Но и дома городских богатеев, обнесенные высокими бревенчатыми заборами, были не лучше крестьянских изб современной Псковщины или Новгородчины. Все встречавшиеся по пути дома были крыты тесом или берестой, обложенной сверху дерном, с дымволоками, отверстиями в потолке или стене для выхода дыма, вместо трубы. Ни одной железной крыши, ни одной каменной стены, ни одного окна со стеклом!

Обгоняя пленников или пересекая им путь, скрипели телеги, на изготовление которых не пошло, повидимому, ни грамма металла. Даже колеса телег вместо железных шин были обтянуты деревянными обручами. А в телегах: битая птица, овощи, полти мяса, шерсть, масло, лед, резанные из дерева вещи.