Всемирный следопыт, 1927 № 11

К «Потемкину» присоединился и миноносец «№ 267», бывший при нем На общем собрании команды решено было итти в Одессу для поддержки восставших там рабочих.

IX. Пять выстрелов с «Потемкина».

В 10 ч. ночи 14 июня «Потемкин», в сопровождении миноносца «№ 267», пришел в Одесский порт. Стальной гигант встал на рейде. Страшные 12-дюймовые орудия молча уставили на город свои жерла. Огромные толпы народа сбежались в порт поглядеть на первый корабль революции. Тело убитого Вакулинчука свезли на берег, где вскоре состоялись торжественные его похороны.

Команда «Потемкина», по прибытии в Одессу, связалась с местной организацией РСДРП (большевиков). Чтобы поддержать восстание рабочих и вывести из нерешительности колеблющийся одесский гарнизон, решено было обстрелять городской театр, где заседал военный совет.

15 июня, в 5 часов вечера на «Потемкине» труба горниста заиграла боевую тревогу. Через три минуты орудия броненосца подняли длинные свои морды и замерли… Грянули первые три холостых выстрела, предупреждавшие жителей об опасности. Перед стрельбой боевыми сделали некоторую паузу. Начало темнеть. Корабль-революционер готовился к первому в истории русского флота залпу по ненавистному царизму. Вот как очевидец описывает это событие:

«…Я сидел на четвертом этаже у своего знакомого, на Нежинской улице, когда раздался осушительный гул, как бы от взрыва. Казалось, над головой пронеслось что-то с грозным свистом, и тут же невдалеке послышался звук удара. Явилось тотчас же подозрение, что это выстрел с «Потемкина». Я взглянул на небо, в ту сторону, где иногда среди бледных звезд, топя их в своем голубом блеске, вспыхивал сильный луч прожектора с броненосца. Долго ждать не пришлось. Медленно пробиваясь сквозь тьму, на небо ложился кровавый отблеск зарева. В порту вспыхнул пожар. Ночь дышала огнем и ужасом…»^[24]).

Но, благодаря измене сигнальщика, оба снаряда сделали перелет. А вскоре кораблю-мятежнику пришлось подумать о бое с вдесятеро сильнейшим врагом.

X. Один против эскадры.

Ясно, что царские адмиралы не могли спать спокойно, пока по волнам Черного моря носится мятежный броненосец. Против него была выслана целая эскадра. Два раза эта эскадра подходила к «Потемкину», вступала в переговоры и, ничего не предприняв, трусливо уходила обратно в море. Наконец, адмирал Кригер, собрав в кулак сильнейшие суда Черноморского флота, пошел травить мятежника. В боевой колонне двигались пять броненосцев, минный крейсер и шесть контр-миноносцев. «Потемкин» вышел против эскадры один, если не считать малютки-миноноски № 267. Она жалась к правому борту броненосца, как перепуганный утенок к матери-утке. Около 12 часов дня 17 июня враги встретились лицом к лицу (см. схему). Происходит любопытный обмен сигналами между эскадрой и «Потемкиным»:

Адмирал: Сдайтесь, безумные потемкинцы, или примите бой.

«Потемкин»: Мы готовы к бою.

Адмирал: Я не могу принять его здесь, так как при перелете снарядов может пострадать город…

«Потемкин»: Иду к вам.

И, подняв боевой флаг, «Потемкин» двинулся на эскадру. Матрос Лыдзер с флагманского броненосца «Ростислав» после рассказывал:

…«Потемкин» уже близко. Вот он идет между «Ростиславом» и «Тремя Святителями». Ужас, восторг смешались вместе, и я, ухватившись за стойку, оцепенел от этих ощущений. На «Ростиславе» все затихло, притаилось и томительно ждет чего-то страшного, таинственного. А на «Потемкине» ни души не видать, как будто это волшебное, заколдованное судно, как будто это корабль-призрак. «Потемкин» — мощный, грозный и сильный — полным ходом идет против эскадры в пять броненосцев. Это было величественное зрелище, достойное кисти художника. Это было что-то фантастическое, невероятное. Казалось, что это сон, а не действительность…»

Находившийся же на борту «Потемкина» инженер А. Коваленко так описывает напряженные минуты встречи эскадры с мятежником:

«Каждая минута быстро сближала нас с эскадрой. Вот она уже настолько близко, что можно различать суда. Все суда шли по направлению к нам, выстроившись в две колонны; впереди были броненосцы и минный крейсер, позади контрминоносцы. «Потемкин», сопровождаемый миноносцем, который держался все время у самого борта, направлялся прямо в середину первой колонны… Скоро можно было различить, что суда эскадры, как и «Потемкин», шли по-боевому: с выставленными по бортам орудиями. Но вот, мы уже сошлись с эскадрой. «Потемкин» врезывается в самую середину ее… «Потемкин» медленно направляет свои орудия на проходящие суда… «Ростислав» и «Три Святителя» в мрачном безмолвии отвечают ему тем же, а на палубах остальных броненосцев в явном смятении толпится команда… Вдруг на верхней палубе «Потемкина» раздается: «Да здравствует свобода! Ура!»

И в ответ на это восклицание с трех броненосцев, как гром небесный, грянуло могучее и дружное «Ура!»

«Потемкин» без вреда для себя прошел между судами эскадры, повернулся и снова пересек ее фронт. Наконец адмиральские нервы не выдержали, и мощная эскадра на всех парах бросилась уходить. «Потемкин» недолго преследовал ее, а затем снова вернулся в одесскую бухту.

Победа в этом «молчаливом бою» осталась за ним.

XI. Стальная легенда свободы.

Как известно, «Потемкин» остался одиноким в своем гордом мятеже против царя. Одесские рабочие были задавлены карателями-генералами, а остальной Черноморский флот не поддержал мятежника. Забитые матросы не нашли еще в себе сил и классовой смелости восстать.

Команда «Потемкина» решила уйти в Румынию и там интернироваться. Вот что переживали люди, сочувствовавшие революции, прощаясь с кораблем-революционером:

«Часа в четыре дня 18 июня я стоял на обрыве около своей дачи и смотрел в море, ожидая, что вот-вот на горизонте появятся суда черноморской эскадры из Севастополя и, в конце концов, взорвут «Потемкина». И вдруг слева, из-за мыса, где белел маяк, я увидел его. «Потемкин» шел вдоль берегов, одинокий и гордый. Черный дым, как траурный султан, колебался над ним и далеко тянулся в воздухе, не сливаясь с ним и не тая…

Было душно… Парило… И лиловая туча шла из-за моря навстречу отважному и несчастному кораблю, в этой стальной легенде свободы, которая не забудется никогда»…

_{Схема встречи броненосца «Потемкин» с эскадрой вице-адмирала Кригера (момент около 12 часов дня, 17 июня 1905 г.). На чертеже нарисованы со всеми подробностями (трубами, пушками, минными аппаратами и пр.) все крупные суда, миноносец № 267 и один контр-миноносец; остальные контрминоносцы эскадры (помечены 1, 2, 3, 4, 5, 6) точно такого же устройства. (Заимствовано из книги С. Игната.)}

Так закончилось восстание «Потемкина». 25 июня он прибыл в румынский порт Констанцу. Команда разбрелась кто куда. А броненосец, выданный румынами царским властям, был снова отведен в Севастополь.

Но славные одиннадцать дней, в течение которых корабль-скиталец, этот «летучий голландец» революции, бороздил Черное море, останутся в памяти потомков, как сивая легенда, как вечный призыв к свободе, к мятежу против царского насилия и произвола…

XII. Красная эскадра.

Традиции славных потемкинцев не умерли. В ноябре того же 1905 года разыгрались в Севастопольской бухте революционные события, носившие невиданный еще для русского флота широкий размах. После октябрьского манифеста о «свободах», в Севастополе, как и всюду в России, начались расстрелы, избиения и погромы. Матросы некоторых стоявших на рейде судов восстали, поддержанные саперами и крепостными артиллеристами. Начались аресты офицеров. Вечером 13 ноября руководить военными операциями восставших приглашен был П. П. Шмидт, отставной лейтенант флота. Шмидт, не колеблясь, согласился. Бросая вызов царскому правительству, он поднял красный флаг на только что отстроенном крейсере I ранга «Очаков» и дал сигнал: