Знание-сила, 1997 № 04 (838)

Его верная сотрудница и ученица профессор Е. Л. Розенфельд вспоминала: «Парнас плохо понимал особенности нашей жизни. Его, например, очень удивляла идея планирования науки. На ученом совете он мог недоуменно спросить: «Как можно планировать открытие? Оказывается, все записывают в план то, что уже сделано, но какой в этом смысл?»

Когда в институте в связи с денежной реформой 1947 года был организован митинг, чтобы выразить поддержку и одобрение этому мероприятию, Парнас, директор института, выступил и спросил: «Зачем нужна эта реформа? Если для того, чтобы люди, как говорят у нас в Польше, подтянули пояса, то биохимики должны подумать о том, не приведет ли это к понижению количества белков, жиров и углеводов ниже уровня, необходимого для питания населения». Е. Л. Розенфельд в своих воспоминаниях пишет: «Его гибель была неизбежной».

Я думаю, он все понял, когда 18 февраля 1947 года был арестован академик, секретарь АМН СССР В. В. Парин. Он хорошо знал Ларина и не сомневался в его полной невиновности. Последовавшая за тем реакция — запреты на публикации научных статей без «актов экспертизы» и «авторских справок», подтверждающих уголовную ответственность авторов за опубликование «незавершенных работ»,— рассеяла все иллюзии. Очевидное, грубо фальсифицированное убийство великого артиста Михоэлса 13 января 1948 года стало зловещим предзнаменованием. Здоровье Парнаса расстроилось. Диабет, сердечная недостаточность, утомляемость — 17 октября 1947 года он подает заявление с просьбой освободить его от обязанностей директора созданного им института. Он хотел бы сосредоточиться на работе в лаборатории... Приказ об освобождении от должности был подписан 28 мая 1948 года. Вместо него директором стал Сергей Евгеньевич Северин, а затем Василий Николаевич Орехович.

Никто тогда не знал замыслов Сталина. Это теперь известно,, что после убийства Михоэлса началась подготовка государственной антисемитской кампании.

Готовились аресты членов Антифашистского еврейского комитета.

Основные аресты начались 13 января и закончились 28 января 1949 года. Парнас не мог не знать о них. Наверное, он мог предвидеть свою судьбу и был к ней готов. Его арестовали 29 января, и в тот же день он умер.

Вот как пишет об этом Е. Л. Розенфельд:

«...В конце 1948 года он тяжело болел. Впервые после болезни он собирался пойти на доклад ленинградского биохимика С. Е. Бреслера. Однако на доклад он не пришел. Обеспокоенные ученики Якуба Оскаровича после заседания побежали к нему домой и застали печальную картину: его квартира была опечатана, а перед дверью сидела его рыдающая жена. Обстоятельства его гибели остались неизвестными. Говорили, что он успел отравиться сразу же после ареста. Согласно другой версии, он погиб в тюрьме от диабетической комы, так как страдал тяжелым диабетом».

Слухи о том, что он умер на пороге тюремной камеры, глухо звучали в Москве. Он символически не вошел в тюрьму, и если это так, значит, на самом деле вполне понимал, с кем имеет дело, и был готов кончить жизнь, как римский патриций. Так или иначе, смерть спасла его от невыносимых пыток и издевательств.

К этому времени уже около двух лет мучали В. В. Парила. По принятым обычаям арестованных сразу зверски били. 13 января 1948 года прямо в кабинете министра МГБ Абакумова били сапогами и резиновыми палками главного врача Боткинской больницы Бориса Абрамовича Шимелиовича. Били на допросах. Избитых настолько, что они не могли ходить, носили на допросы на носилках и снова били. Избежал ли этого Парнас в первый день ареста? Я смотрю на его фотографию из «Личного дела» АМН СССР. Большой в прямом и переносном смысле, гордый человек. Можно и без яда сразу умереть от унижения и бессилия. Но то, что смерть спасла его от многолетних мучений, бесспорно. Арестованных в эти дни членов Еврейского антифашистского комитета истязали около трех лет и расстреляли 12 августа 1952 года.

Как в действительности умер Я. О. Парнас? На запрос сына, Яна Якубовича, полковник юстиции В. М. Граненов 20 июля 1993 года написал (от имени Главного управления по надзору за исполнением законов в вооруженных силах (!)) следующее:

«...28 января 1949 г. Парнас Я. С. был арестован за совершение разведывательной деятельности против СССР по заданию иностранного государства... В тот же день он был помещен во внутреннюю тюрьму МГБ СССР, где осмотрен врачом. Последний поставил диагноз: артериокардиосклероз. Гипертония. Сахарный диабет. Правосторонняя паховая грыжа. В связи с имеющимися заболеваниями ему было назначено лечение... 29 января 1949 г. в 15 час. 15 мин. Парнас Я. О. был вызван на первый допрос старшим следователем следственной части по особо важным делам МГБ СССР подполковником Ивановым.

В 17 час. 30 мин. Иванов оставил Парнаса в кабинете с надзирателем, а сам вышел в связи со служебной необходимостью. Через 10—15 минут ему доложили о плохом самочувствии Парнаса и вызове врача для оказания помощи. Во время оказания медицинской помощи в 17 час. 50 мин. Парнас Я. О. умер... Было проведено вскрытие трупа Парнаса Я. О. судебно-медицинским экспертом, который при наружном осмотре никаких телесных повреждений не установил. Смерть... наступила от инфаркта миокарда... 3 апреля 1954 г. старший следователь следственной части КГБ при СМ СССР подполковник Чеклин вынес постановление о прекращении уголовного дела в отношении Парнаса Якуба Оскаровича за отсутствием в его действиях состава преступления... Документов, в которых было бы указано место захоронения.., не сохранилось».

Не хочу комментировать это письмо. Много было сообщений родственникам такого рода.

Кто узнает, о чем думал, что чувствовал Яков Оскарович в тот день?

Вспоминал Львов, Париж, Страсбург, Лондон, Кембридж? Более всего, наверное, мучили его мысли о жене, Ренате Матвеевне. Она посвятила ему жизнь, была «просто женой великого человека».

Квартиру опечатали, но ее не арестовали. И она искала себе пристанище, потрясенная и измученная. Где она его нашла? Кто осмелился дать ей, жене врага народа, приют? Какая из многих семей, где еще недавно супруги Парнас были желанными гостями? Рассказывали мне, что только Александр Евсеевич Браунштейн и его супруга Софья Вильгельмовна, двоюродная сестра жены Михоэлса, открыли ей двери со словами: «Пока мы живы, живите у нас». Кто подтвердит это сейчас, пятьдесят лет спустя? Браунштейн сам был на грани ареста и понимал это. Рассказывают, что, узнав об убийстве Михоэлса, он ночью, пешком — электрички уже не ходили — прошел двадцать километров до Москвы в дом охваченного ужасом и горем семейства. Рассказывают. Это, наверное, правда. Правда и то, что много-много лет спустя маститый, всемирно известный академик Браунштейн очень волновался, что его забудут и не принесут в больницу на подпись письмо с осуждением академика Сахарова, сосланного в Горький. Ужасен советский опыт.

Ренату Матвеевну выселили из их квартиры в престижном доме для академиков (ныне Ленинский проспект, дом 13, квартира 28) и дали ей комнату в коммунальной квартире. Соседи оказались хорошими людьми. Их сочувствие и доброжелательность облегчали ей жизнь.

29 января 1949 года умер в тюрьме на Лубянке весьма вероятный претендент на Нобелевскую премию. Премии за работы этого направления присуждали в 1947—1953 годах. В 1947 премии получили супруги Карл и Герти Кори за «открытие процессов каталитического обмена гликогена», в 1953 — X. Кребс за открытие цикла трикарбоновых кислот и Ф. Липман за открытие кофермента А и его роли в промежуточном обмене веществ. Еще раньше нобелевскими лауреатами стали равновеликие Парнасу немецкие биохимики Мейерхоф и Варбург.

По-видимому, наиболее значительным направлением собственных исследований Я. О. Парнаса можно считать изучение биохимии гликогена. Фосфоролиз гликогена с участием неорганической фосфорной кислоты — основной процесс регуляции жизни клетки. Супруги Кори много сделали для выяснения роли и механизма действия фермента, катализирующего фосфоролиз, фермента фосфорилазы. Здесь их работы тесно переплетаются с исследованиями Парнаса и сотрудников созданных им замечательной польской и советской школ биохимиков. Взаимоотношения этих школ крайне интересны. Я надеюсь в дальнейшем заняться этими взаимоотношениями более детально. Однако и сейчас очевидна чрезвычайная важность этого направления биохимии. После гибели Парнаса работающие в этой области исследователи, сотрудники Карла и Герти Кори, получили еще три (!) Нобелевские премии.