Согласие на мечту (СИ)

– Доктор Лектер! Счастлив вас видеть. Как поживает глаз из слоновой кости?

– Очень хорошо, спасибо, Филипп. – Обращаясь к Уиллу, он добавил: – Думаю, ты видел его. На книжной полке в кабинете, анатомическая модель восемнадцатого века.

Уилл кивнул. Глаз в разрезе, сделанный из бронзы, стекла и слоновой кости, беспрестанно изучающий комнату и ее обитателей. Ганнибал и Филипп поболтали, для осмотра было принесено вырезанное из кости ухо, и, наконец, Ганнибал добрался до истинной цели их визита.

– Я помню пару запонок из черного дерева с бриллиантами. Они еще у вас?

– О да. Нужна хотя бы капелька вкуса, чтобы оценить такую тонкую работу, и, кажется, вкус в дефиците в наши дни. Я недавно снял их с витрины, один момент. Я принесу их.

Он исчез в задней комнате, которая стала для Уилла открытием.

– Они же не для меня, да?

– Конечно, для тебя.

– Бриллианты? Забудь об этом. У меня даже нет рубашек с французскими манжетами.

Ганнибал кивнул в сторону пакета.

– Теперь есть.

Уилл заглянул в пакет, но не увидел ничего, кроме пены черной оберточной бумаги. Он потер лоб.

– Хорошо, и все же… Бриллианты?

– Ты попросил меня воспользоваться твоим состоянием,– пробормотал Ганнибал. – Именно это я и делаю. И ты позволишь мне, не так ли?

Уилл не мог сказать, горело ли его лицо из-за виски или из-за спертого воздуха магазинчика, или, как он подозревал, румянец проступил от абсурдности происходящего. Он посмотрел вниз и с трудом сглотнул, не отрывая глаз от обуви Ганнибала.

Тишина затягивалась. Пара часов, стоящих на высокой, пыльной полке, тикала совершенно в разнобой.

– Да, – произнес он слегка хриплым голосом. – Позволю.

– Хорошо, – сказал Ганнибал.

Филипп вернулся с изношенной бархатной коробочкой. Он открыл ее и поставил на прилавок.

– А вот и мы. Черное дерево с белым золотом и бриллиантами квадратной огранки. Подписаны самим Марио Буччеллати.

– Дата?

– Двадцатые годы двадцатого века. Боюсь, что не могу быть более точным.

Ганнибал бегло оглядел запонки, прежде чем вручить коробочку Уиллу.

– Они тебе нравятся?

Уилл уставился на полированное дерево. Это было лучше, чем смотреть в лицо Ганнибалу. Или владельцу магазина. Только Господь знал, о чем тот сейчас думал. Уилл заставил себя дышать и усилием воли расслабил плечи. Филипп, вероятно, думал, что он может продать запонки, и, почти наверняка, ничто иное его не заботило.

Крошечные квадратные бриллианты были расположены чуть в стороне от центра. Волокна черного дерева угольного цвета проступали сквозь темно-коричневую основу, как полоски на тигровой шкуре. Уилл прошелся подушечкой большого пальца по поверхности дерева, и оно оказалось теплым.

– Да, – сказал он тихо, не поднимая головы. – Они мне нравятся.

– Хорошо, – произнес Ганнибал, и их пальцы соприкоснулись, когда он забрал коробочку обратно. – Не могли бы вы упаковать их, пожалуйста? – добавил он, обращаясь к Филиппу. – Запишите на мой счет.

– Конечно, доктор Лектер.

Бархатная коробочка отправилась в другую коробку с оттиском имени магазина на крышке. Филипп вытащил кремового цвета оберточную бумагу и темно-коричневую ленту.

– Не нужно упаковывать, – сказал Уилл. – В этом нет смысла.

Ганнибал положил руку ему на плечо.

– Чепуха. Подарок должен быть преподнесен надлежащим образом.

Уилл замолчал, напомнив себе об их своеобразной сделке. Книга и пальто. Ужин в обмен на разрешение купить ему костюм и все остальное, что скрывалось в пакете. Но даже эта слабая отговорка не могла служить оправданием. Это происходило просто потому, что Ганнибал хотел этого, и потому, что Уилл в настоящее время имел склонность к принятию неверных решений.

Закончив, Филипп передал пакет Ганнибалу, и Ганнибал все еще держал его, когда они снова вышли на холод.

– Давай, я… – нерешительно потянулся за пакетом Уилл. Казалось грубым заставлять Ганнибала нести его, так же как и платить за себя.

– Ты сможешь открыть его во время обеда.

Уилл сжал руки в кулаки в карманах. Он видел все слишком ясно. Белые скатерти и звон фарфора, сливающийся с тихой беседой. Ганнибал подталкивает Уиллу коробочку через стол, чтобы тот открыл ее. Он точно знал, как это будет выглядеть. Его член слегка дернулся при мысли об этом, и Уилл впился ногтями в ладони.

– Тебе нравится эта идея? – тихо спросил Ганнибал. – Ты считаешь, я в достаточной степени воспользовался твоим состоянием?

Уилл не мог смотреть на него, только кивнуть. Да, боже, да.

***

Ганнибал высадил его в Вулф Трап во второй половине дня. Уилл повесил пальто и раскрыл пакет. Внутри лежали три аккуратно сложенные рубашки: та, что он примерял, та, о которой говорил Ганнибал, белая с французскими манжетами, и еще одна в широкую бледно-серую полоску с белыми воротничком и манжетами. Уилл не открыл коробку с галстуками. Он пока не чувствовал себя готовым морально.

Ванда ткнулась головой, чтобы обнюхать один рукав, но все собаки знали, что лучше не забираться на кровать без разрешения. Он оставил их в спальне и пошел делать кофе. Когда напиток был готов, Уилл снова надел пальто и пил кофе, стоя на заднем крыльце, пока собаки гонялись друг за другом, а их тени метались по высокой траве. Он завидовал им, но в этом не было ничего необычного.

Кофе стыл на перилах крыльца, а Уилл бросал собакам палки и мячики и играл с ними в перетягивание каната с куском старой веревки, пока Лиззи не плюхнулась в траву у его ног, часто дыша от усталости. Даже те, что помладше, терлись о ноги и лизали руки вместо того, чтобы нестись за очередной палкой.

Собаки ели свой ужин. Уилл сел за стол, чтобы заняться своими мушками, но его взгляд снова и снова возвращался к кровати. К небольшой коробке, теперь открытой, лежащей поверх белой рубашки.

Ганнибал достал коробочку с запонками из пакета прямо перед десертом и подтолкнул ее к Уиллу через стол. Тот, значительно более трезвый к этому моменту, попытался протестовать. Он чувствовал, что язык будто распух во рту, стал почти чужим от ощущения острой необходимости исправить положение дел.

– Ты не… Ты можешь взять их обратно, ты даже еще не заплатил ему. Это безумие, и ты уже… Костюм. И все остальное.

– Ты их хочешь?

– Что бы я делал с… С чем-то вроде этого?

– Возможно, это был неправильный вопрос. Ты хочешь, чтобы я подарил их тебе?

А вот это был правильный вопрос. После долгого пристального взгляда на светлые блики, отражающиеся от вилки, и попытки сделать вид, что он не собирается сдаваться, он снял оберточную бумагу со смущением настолько сильным, что каким-то образом оно превратилось в желание. Возбуждение от того, что он совершает что-то, зная, что поступает неправильно.

То же возбуждение, в самом низу живота, двигало им и сейчас. Он сорвал с себя рубашку и футболку и бросил их на комод. Тонкий белый хлопок скользнул, словно прохладный воздух, по его коже, когда он натягивал рубашку вновь. Он позволил манжетам болтаться в течение нескольких секунд, обхватывая руки, а затем завернул их обратно.

Запонки потребовали некоторых усилий. Он никогда не носил их раньше, и почувствовал себя неуклюжим, продевая их через четыре отверстия на каждом рукаве. Несовершенным. Может быть, недостойным, вот только Ганнибал явно так не думал.

Уилл закусил губу и засмеялся.

– Так глупо, – прошептал он. Но безвредно. Вероятно, было бы лучше, если бы в его жизни было побольше глупых, но безвредных вещей.

Уилл оставил рубашку расстегнутой. Он приготовил ужин в джинсах и босиком, искушая судьбу, сделав томатный соус к макаронам. Рубашка осталась невредимой, хотя капля томатного соуса и упала Ванде на ухо. Гомер слизнул с нее эту каплю.

Потом, когда посуда была вымыта, а остатки ужина убраны в холодильник, и дом из вечерних сумерек плавно погрузился в тишину ночи, он повесил две оставшиеся рубашки в шкаф и посмотрел на галстуки. В коробке лежал тот, что он примерял, второй, с шероховатой текстурой, из серого шелка, и еще один, узкий черный с вертикальной темно-синей полосой по центру. Также в ней были печатные инструкции, как завязывать двойной виндзорский узел.