Закон молчания (СИ)

Оказавшись в квартире, он разулся, прошел вперед, разглядывая комнату и привычный Теду упорядоченный хаос: кружка рядом с ноутбуком, россыпь дисков на столе, мотоциклетная куртка в компьютерном кресле, небрежно брошенные вещи на комоде рядом со шкафом, шлем на подоконнике. Скользнул глазами по плакатам рок-групп на стене, по турнику в углу, под которым приютились гири. Последнее было уже Тедовым вкладом в скромную, почти спартанскую обстановку, куда поместили только лишь необходимое: где спать, где хранить одежду и прочее и за чем сидеть. Причем с выбором раскладного диванчика, похоже, и вовсе не заморачивались либо поступили по принципу «зато недорого». Ничем иным его паскудно-розовый цвет Теодор объяснить не мог, но за несколько лет притерпелся.

Дэн замер у висящего рядом с окном козлиного черепа.

— Настоящий?

— Нет, игрушечный. — Тед кинул ключи на стол и направился в кухню.

Ее, в отличие от комнаты, обставили тщательней. То ли владельцы с нее начинали, а после утомились и махнули рукой, то ли считали самым главным местом, но во вроде бы небольшом помещении все получилось продумано: влез и стол со стульями, и тумбы, и прочее, практически до всего можно было дотянуться либо так, либо сделав шаг-полтора в нужную сторону, но при этом не возникало ощущения загроможденности и тесноты. Теодор кивнул на кофеварку с холодильником:

— Если что, распоряжайся.

Самому есть не хотелось, а вот кофе — пожалуй. Дэн к холодильнику тоже интереса не проявил и, выяснив, где хранится чай, заварил себе полную кружку крепкого до черноты и несладкого. Сев с ней на табурет, он уставился на вьющийся над ободком пар и чуть покривился.

— Ну так что? — Тед сделал хороший глоток, и кофе, сваренный излишне крепко, продрал по горлу.

— Мне кажется, я понимаю, что происходит. — Голос друга звучал приглушенно, как будто с трудом. — Точнее, даже не «понимаю» — это единственное подходящее объяснение, которое мне приходит в голову. Только, — он вскинул взгляд, смотря на Теодора прямо и серьезно, — мне оно не нравится.

— Да что там может быть хорошего, — вспомнил старый анекдот Тед. — Выкладывай. Хуже, чем спертые у Гамбино из-под носа миллионы, все равно не будет.

От улыбки, покривившей тонкие губы, стало холодновато. Дэн покачал головой, поднес кружку ко рту, но так и не отпил. Он снова уронил взгляд и таращился в блестящую под лампой чуть колыхающуюся чайную поверхность, как будто именно на ней был написан ответ.

— Я думаю, Маранцано стало тесно. И он…

— …стащил партию наркотиков, чтобы снова попытаться? Но это же ерунда выйдет!

— Вот именно. Ерунда. Это не ограбить дилера, чтобы потом продать с десяток доз. Здесь всем рулит Гамбино. Поставщиками, сбытом — всем. Так просто, да еще с краденым товаром, не влезешь. Нет, тут другое. Ему действительно надо, чтобы Карло взбесился.

— Ну этого-то он добился точно! Не просто мелко напакостил, а крепко укусил за задницу.

Дэн слегка улыбнулся, самыми краешками губ, и тут же снова посерьезнел. Кружка вернулась на стол, когда он все-таки сделал глоток и продолжил говорить:

— Двум донам здесь действительно тесно, и чем дальше — тем больше. Лост Хейвен — не Ньюарк, где более-менее спокойно уживаются сразу пять семей.

— Это понятно. — Тед, в общих чертах знавший о разборках пятнадцатилетней давности между двумя кланами, кивнул. До него медленно начало доходить, к чему именно клонит друг. — И Комиссии не скажешь: дайте этому придурку пинка под зад, он мне мешает.

— Не скажешь, — согласился тот. — А никто и не будет говорить. Маранцано нужна война.

— Что?! — Теду показалось, что он ослышался. — Ему не дадут. Редкие стычки — ладно, но война… Комиссия…

— Ничем ему не грозит, если открытый конфликт начнет другая сторона, — перебил его Дэн и сложил руки перед собой, чуть слышно стукнув сцепленными пальцами о столешницу. — Сам смотри, все ведет именно к этому. Ты правильно сказал про редкие стычки. На них Комиссия закрывает глаза и, если все не заходит слишком далеко, предоставляет разбираться самим. А теперь гляди, что происходит. Последнее время дела у дона начинают идти не слишком гладко. Я это видел, еще когда работал на Уайтера. Ничего особенного, по мелочи, но одно к одному. Дальше — больше. Перестрелка, где погибли трое. Потом история с Андерсоном. И отель. И все это время Маранцано толком не делает ни-че-го. Спускает на тормозах. Ведет себя как тряпка — грех не продавить еще. Тесно же не только ему, а когда конкурент теряет хватку — это не остается безнаказанным.

— Угу. И это при том, что он такого терпеть не может. А потом берет и внаглую перехватывает из-под носа у Гамбино жирный кусок. Думаешь, сработает? Он ведь не дурак, что ему стоит просто… ну, нажаловаться?

— Не дурак, — не стал спорить Дэн. — Иначе не поднялся бы до дона. Но он крайне импульсивен. И он гордый. Очень гордый. Едва ли он побежит жаловаться на слабака, который всего лишь пытается огрызнуться.

Этот прием был Теодору известен. Раскрыться — вот он я, бей! — и, когда противник кинется в атаку, уложить одним движением, чтобы больше уже не встал. Перенести его из уличной драки в иную плоскость получалось легко, только вот…

— Почему ты так уверен, что Гамбино клюнет? Так хорошо его знаешь?

Друг дернул плечом чуть раздраженно, выудил из кармана зажигалку с сигаретами и, дождавшись разрешающего кивка, несколько раз чиркнул колесиком. Заплясал короткий оранжевый язычок, в воздухе поплыл табачный запах. Тед пододвинул пепельницу, встал и включил вытяжку.

— Луиджи — хороший рассказчик, — проговорил Дэн, выпуская дымную струйку и глядя, как она медленно развеивается, поднимаясь к потолку. — Да и Уайтер, когда напьется, может сболтнуть интересного. А что до уверенности — я уверен не совсем. Почти. Но это такое почти, которое чуть-чуть не дотягивает до ста процентов. Я ведь говорю, Гамбино импульсивен. — Тед поднял брови, показывая, что ждет дальнейших объяснений, и он вздохнул. — Просто как пример. Убийство Массерии, предыдущего дона. Гамбино отказался взрывать машину, потому что вместе с целью сидели жена и дети, вышиб мозги напарнику, который собирался нажать кнопку, и уехал.

— И после такого его не?.. — не поверил Тед.

В ответ покачали головой.

— С заданием он справился тем же вечером. Расстрелял в упор и смылся. — Тонкие губы покривились в усмешке. — De Casacco говорил, что чуть не отдал богу душу после несостоявшегося взрыва. Сидел на заднем сиденье и думал, что Гамбино сейчас и его порешит.

И тут Тед окончательно перестал что-либо понимать. Кроме, пожалуй, одной из причин отстранения напарника и ссылки его в другую команду. Едва ли Макс Уайтер приходил в восторг от мысли, что с ним работает кто-то, знающий о нем такие стыдные подробности.

— Погоди. Он что, раньше был в другой семье?

Дэн снова мотнул рыжими лохмами, выбившимися из хвоста, и принялся объяснять. Теодор мало интересовался «семейной историей», ему хватало и настоящего. Он знал иерархию, знал, что полтора десятка лет назад закончилась война между двумя кланами, что длилась она почти три года и начал ее Гамбино, а Комиссия по какой-то причине не вмешалась раньше. Был наслышан о привычках босса конкурентов и порядках, им установленных. Но он и понятия не имел, что два нынешних дона, тогда еще капореджиме, оказывается, договорились устранить стоявшего во главе их семьи, одной семьи, Массерию, а после — поделили дело и город.

— Быстро же им стало мало в первый раз, — прикинул сроки он. — Пара лет — и сцепились.

— А теперь представь, что такой человек берет и заявляет, что его нагло обокрал конкурент. Увел грузовик с товаром средь бела дня. Его, который подмял под себя монополию в Лост Хейвене и которому здесь никто не осмеливается переходить дорогу.

— Да уж. Унизительней некуда.

— Тем более, — тут Дэн попытался затянуться и с досадой погасил успевшую почти дотлеть сигарету, — что, хотя он четко понимает, кто за этим стоит, прямых доказательств у него нет. «Старая рухлядь» наверняка в угоне, водителя из кабины вышвырнула молодежь в масках и смылась, а товар пропал, как не было. Реализовывать его прямо сейчас Маранцано не станет. Не говоря о том, что весь рынок завязан на другого, это попросту глупо.