Четкие линии (СИ)

Так по-детски прозвучало, а в темных глазах море боли и тоски. Все годы она винила себя, терзалась, прятала лицо из-за жгучего стыда.

— Пойдем, — поднялся и кивнул.

Неуверенная, полная надежды улыбка на дрожащих губах стала мне наградой.

На пороге Комнаты я пропустил ее вперед. В ярком освещении Елена казалась… серой, блеклой. Но внутри уже начали переливаться жемчужные нити, делая ее похожей на остальных призраков. Наверное, она сама себя наказывала. Карала одиночеством и стыдом.

— Как красиво! — благоговейно прозвучало в тишине, словно маленький ребенок, попавший в лавку игрушек, Елена оглядывалась по сторонам. — Мама была настоящим гением! — восхищение и печаль.

— Гарри, ты привел к нам гостей? — Салазар не мог не вмешаться. Куда же без него?!

Призрак тут же напряглась, как натянутая струна, когда увидела портрет своей матери. Та поджала губы, черты Кандиды закаменели, и лишь мерцала тоска в глубоких глазах.

Елена сделала первое, робкое движение, а затем быстро, словно боясь передумать, подлетела вперед, уткнулась лбом в портрет матери, куда-то в уровень плеча.

— Мама… — она словно задыхалась, словно протискивала голос, выдавливала из себя глухим рыданием. Даже призрак дочери Основателей более живой, чем остальные.

— Елена…

— Пойдем на пейзажик Кандиды? — Салазар мотнул головой куда-то в сторону.

Кивнул, сгреб в охапку листы, зная, что Выручай-комната переместит недостающие материалы, если понадобится. Оставили за спиной призрака и портрет, им нужно побыть вдвоем, поговорить о многом, а Комната обеспечит уединение.

— Хорошо хоть сейчас хватило ума прийти, — ядовито проговорил нарисовавшийся на фоне яблоневых деревьев и озера Слизерин. Поправил мантию, меч, посмотрел в сторону портрета подруги и передернул плечами. — Мать очень скучала по ней. И не понимала, чем провинилась, если дочь даже призраком не желает ее видеть, не приходит попрощаться. До самой смерти переживала. И ведь Елена неглупая девчонка, а вела себя порой, как дитя неразумное.

— Главное, что сейчас исправилась, — улыбнулся, делая зарисовки. Вдохновение толкало под руку, и вот уже рождался на листе пейзаж деревни Хогсмит.

Комната воссоздала все принадлежности, кресло переправила сюда. Воздух дрожал от волнения. Она вроде бы и стояла рядом, но в то же время поглядывала в сторону своей создательницы и ее детеныша.

— Этот тип тебе пишет? — перевел тему Салазар.

Точеные губы недовольно поджаты. Приятно, когда тебя ревнуют. Но нельзя давать любимому человеку — или портрету — долго мучиться, иначе самому станет больно.

— Иногда, в основном, описывает театры, музеи, свои впечатления от выставок, в том числе и художественных.

— Традиционные ухаживания, когда пытаются прощупать интересы избранника, — еще более недовольная мина. Как он умудряется с каменным лицом демонстрировать всю палитру эмоций? Искусство древнего рода.

— Глупости! — отфыркнулся. Хотя бы потому, что никто кроме одного ехидного и вредного портрета мне не нужен. — У меня двое детей и рисунки, кому я нужен?

Губы чуть расслабились, ответили тонкой улыбкой на шутку.

— Меня больше интересует другое, — оторвался, поднял глаза на собеседника. — Как он может быть похож на Годрика Гриффиндора? Это не может быть потомок, оборотное зелье за давностью лет генетического материала тоже не подходит.

— Нет никакого "генетического материала", — прищурился Слизерин. — Мы сожгли тело Годрика, так сказать, вернули в родную стихию, все же он был сильным огненным.

— Значит, остается вариант с иллюзиями, теми чарами, о которых ты мне рассказывал. Но в театре невозможно их использовать.

Ему никогда не надоест смотреть на меня как на глупого ребенка.

— Чего я не знаю? — насторожился в ответ на снисходительный взгляд. Зараза, одним движением брови может высказать все, что думает об умственных способностях собеседника. И ведь даже не обидеться — ничего же не сказал! Да, Мышке до его уровня еще учиться и учиться.

— Напомни мне, кто помогал наводить чары на театры?

— Гоблины.

— Неужели такие хитрецы, как зеленые коротышки, не оставили для себя пару лазеек? Нет, не на уровне опасности для жизни, но вот на уровне сохранения иллюзии внешности — запросто. Многие любят встречаться для важных сделок в людных местах, так почему бы не самое защищенное в Англии после Хогвартса и этого их банка? До сих пор не верится, что у них появился свой банк, — он покачал головой, но вернулся к прежней теме. — В свое время они пытались проделать то же самое с Хогвартсом, предложили свои услуги, мы согласились, хотя и сковали их обетами с ног до головы. А потом заметили, что в некоторых рунах они вписывают пару лишних символов. Со стороны это выглядело как чуть более крупные ячейки в сетке защиты. Нам пришлось расторгать договор и самим все исправлять. Они тогда еще хотели меч Годрика себе забрать, подсунули ему договор, по которому тот якобы берет меч в аренду, а после смерти потомки обязаны вернуть реликвию мастеру. Не стану вспоминать, что металл, драгоценности и ингредиенты для зелий доставал сам Годрик. И ковать помогал, учился и работал над мечом. И выкупил его по совести — собственный вес золотом. Но когда это останавливало коротышек?

— Хочешь сказать…

— Если есть гоблины, значит, точно существуют лазейки. Которыми за определенную плату можно воспользоваться, — согласно кивнул Слизерин. — Что еще пишет тебе тот тип?

Вот ведь настырный. И почему не обижаюсь?

— Пишет, что все учебники проданы, к лету надо готовить новую партию, трансфигурация и чары для пяти курсов. Просит попробовать с зельеварением за первый курс.

— И ты один будешь все это делать?

— Уже, — кивнул на стопки листов. — За первые три курса копии сделал, там несложно, тем более, что оригиналы у меня. Всего-то зарисовать еще два курса.

— Неужели нельзя нанять помощника? — поморщился маг. — Тогда бы и ты не тратил на издательство свое время.

На того рыжего типа. Так и слышалось между строк. Выгнул бровь, на что Слизерин гордо вздернул подбородок с самым непринужденным видом. Да, пытками тут не поможешь. А поцелуями?

— Есть такая полезная штука, как авторские права. В учебнике Эванс Грей значится как иллюстратор. Все рисунки принадлежат мне, только я имею права проводить над ними любые манипуляции, остальным же требуется мое разрешение. Передать права на рисунки я не могу, по крайней мере, не сейчас. Это бумажная волокита, потребуется подтверждение личности художника в Министерстве, где у меня нет ни малейшего желания светиться. Потому как выяснится, что никакого Эванса Грея не существует в помине. Пока что меня защищает пункт о конфиденциальности, указанный в контракте, выдать меня издательство не сумеет. Но рисковать не хочу.

Устроился поудобнее, отложил рисунки. Перед носом появилась чашка горячего шоколада. М-м, Комнатка, я тебя обожаю!

По щеке прошелся мягкий ветерок, как кошачья лапка. Поняла смысл моей довольной физиономии.

— Добавим к этому специфичность чар анимации. Лучше, если их выполняет тот же художник, что делал рисунки. Не обязательное условие, всего лишь рекомендация. Это можно сравнить с изготовлением зелья. Прервать одного человека на середине процесса и передать состав другому. Если оба профессионалы, то ничего страшного не случится.

— Результат получится не тот, — фыркнул Слизерин, понимая.

— Анимация может оказаться такой же непредсказуемой. К тому же, ее могут выполнить не все. Это я уже потом узнал, что требуется определенная концентрация, объемный резерв, чтобы выполнить масштабную работу, а не мучиться по одному рисунку в день. И чем больше листов соединяешь, тем больше магии заклинание забирает. Не каждый сможет, а нанимать специально человека для разовой работы — проблематично. В издательстве, может, и есть люди, способные заняться анимацией, но опять же авторские права. Манипулировать с рисунками могу только я. Гоблины составили очень подробный контракт на этот счет, сам поражен.