Академия Надежды (СИ)

Я почувствовала кожей взгляд Мукуро, но не подала виду. В голове у меня стоял странный туман, и думала я только о непонятном чувстве, что утекало сквозь пальцы. Мне стоило высказывать мои собственные мысли, а не становиться верным питомцем Джунко, каким была её сестра.

— Будем двигаться в том же направлении, но теперь ещё сложнее… как вы думаете, плох ли этот эгоизм?

— Это часть нашей жизни, часть выживания. Если бы он не был важен, эволюция давно избавилась бы от него, — подумав, ответила я. — Нам он приносит пользу, даже если для окружающих может быть чем-то плохим.

Не знаю, верила ли я в это на самом деле, но звучало достаточно правдоподобно. Мукуро молчала. Джунко кивнула:

— Верно. Но плохо ли это с точки зрения морали?

— Ты спрашиваешь, плохо ли заботиться о самом близком, самом дорогом тебе человеке — о самом себе? — я прикрыла глаза. — Нет. Не для меня. С какой точки зрения ни посмотри. Поэтому я здесь.

— И поэтому ты не повела бровью, посылая весь школьный совет на верную смерть?

— Они бы не послушали меня, если бы заслуживали жизни.

Джунко развернулась, глядя на экраны, что сейчас отражали пустые коридоры Академии.

— И тем не менее. Ты говоришь об эгоизме, о заботе о самой себе. И почему же это действие ты считаешь эгоистичным?

— Почему нет? — парировала я. — Я знаю, к чему ты ведёшь: близость к смерти будет милосердием для них, выявит их самые глубинные таланты, но разве в общем и целом я не делаю это для себя? Значение имеет только конечная цель, и уверяю тебя, моя цель исключительно эгоистична.

— Она лжёт, — вступила Мукуро. — Она делает это исключительно ради тебя. Это не эгоизм.

Тогда я рассмеялась. Я склонила голову, прикрыв ладонью глаза, и рассмеялась, как самый счастливый человек на свете. Это чувство не было счастьем, но его ближайшим соратником, столь похожим на то сладкое томление в груди. И это чувство было отчаянием.

— О, нет, я сделала это ради себя. Есть кое-что, чего я желаю всем своим сердцем, и ради этого я пойду на любые жертвы. А ведь жаль немного. Когда-то я считала себя доброй. Даже альтруисткой. И что же оказалось на самом деле… — я замолчала, стирая улыбку со своего лица, и одарила Мукуро мрачным взглядом. — Прошу, не суди меня по себе.

Это была уже не та Чиаки Нанами, любимая всеми тихая одноклассница. Но это была я, Чиаки Нанами. И то, чего мне хотелось больше всего на свете — это Джунко. Быть с ней. В этом Мукуро была права. Она ошиблась лишь в том, что мои действия были направлены на саму Джунко. Вовсе нет. Всё, что я делала тогда, было призвано доставить мне удовольствие. Дать мне иллюзию взаимности, тёплых отношений, даже любви. Как же не считать это эгоизмом?

И Джунко улыбнулась:

— В этом тесте убедительная ложь ничуть не хуже правды. И поэтому… я дам по одному очку каждой из вас, ведь вы преуспели и в том и в другом. Знаете ли, ложь напоминает надежду. Это щит, оболочка, которой мы пытаемся сберечь самих себя. Тем веселее наблюдать, как она ломается!

Я слишком хорошо знала, о чём она говорит. Чувство, когда эта самая оболочка раскалывается, оставляя тебя без капли надежды. И ещё я знала, что находиться между надеждой и отчаянием было куда более захватывающим чувством, чем могло показаться.

— Ладно, с этим мы разобрались. Едем дальше! — Джунко запрыгнула в кресло перед мониторами и скрестила ноги. — Что мотивирует человека больше всего?

— Выживание, — тут же ответила Мукуро.

— Нет. Даже если мы забудем о тех, кто защищает близких ценой своей жизни, останутся самоубийцы. Значит, есть люди, которые могут отбросить низменные инстинкты выживания. Что же подталкивает людей к суициду? Эмоции. Даже когда ты на пороге смерти, тобой движет страх, адреналин. Желание выжить — частный случай проявления эмоций, если угодно.

— И что это означает? Хочешь сказать, что эмоции — основной движущий фактор людей?

Я кивнула.

— Я тоже первым делом подумала о выживании, но если эмоции способны перечеркнуть это желание, то да, для меня они становятся главным фактором.

Джунко долго смотрела на меня, и я не могла понять, о чём она думает. Зная её, она могла с равным успехом размышлять, как пройдёт наша убийственная игра, или, например, что приготовить на ужин.

— Интересный подход. Тогда подскажи, как мы можем использовать чужие эмоции себе во благо?

— Всё это индивидуально, но каждое проявление эмоций можно подчинить себе и как-то использовать, — я сжала кулак, не давая себе отступить. — Если хочешь обратить человека против другого, то нужно вызвать у одного из них гнев, ненависть. И не говори, будто для тебя это стало откровением.

— Ты говоришь абстракциями. Что, если мы перейдём к более конкретным вещам? Допустим, у нас есть шестнадцать школьников.

Не знаю, почему она выбрала эту цифру. В студсовете людей было меньше, да и нас в этой школе изначально всего четырнадцать. Наверное, это какая-то отсылка.

— Если ты хочешь заставить их убивать друг друга — а ты ведь этого хочешь? — то я вижу два пути. Страх или жадность. Под жадностью я не имею в виду деньги, хотя и они могут сыграть свою роль. Дело в том, что у многих людей есть вещь, к которой они стремятся изо всех сил. Желают так сильно, что готовы убить товарища. Например, я слышала, что у одной девочки в школьном совете тяжело больная мать, которой требуется лечение — пресловутые деньги. А ещё можно достать игрушечный пистолет, — я презрительно посмотрела в сторону Мукуро, — и угрожать им, пока они сами не перебьют друг друга.

— Хм-м! — Джунко вновь поднялась на ноги. — А ведь это даже… неплохо звучит! И за это я дам тебе ещё один балл, Чиаки. Есть одно «но»… меня заинтриговала твоя маленькая теория. Как думаешь, выдержит ли она испытание на прочность?

У меня наконец-то появилось мгновение, чтобы отдышаться после такой длинной речи. Нет, честно, я не была уверена в своих словах. Более того, меня удивило, что Джунко вообще дала мне шанс высказаться. Отступать было слишком поздно: будучи геймером — «Супер-Геймером» — я просто не умела сдаваться. Меня так захватила перспектива доказать что-то Джунко, что я не думала о том, как посылаю на смерть школьный совет. Наша игра не успела начаться, а мои руки уже были в крови.

— Да, — солгала я. — Можешь попробовать.

Забегая вперёд: вы и сами видите, что эта теория оказалась верна. Не стоит благодарить меня за все эти мотивы — Джунко занималась шантажом задолго до того, как мы познакомились. Полагаю, ей было интереснее посмотреть, как с этим справлюсь именно я.

— Ой, нет, тут ты ошибаешься. Я не буду ничего пробовать, Чиаки, ты этим займёшься! Разве наш «Супер-Геймер» Академии откажется от такого испытания?!

Я знала, что иду прямо в её ловушку. В ту же секунду клетка захлопнулась.

— К сожалению, у меня слишком мало информации о них, чтобы давить на жадность. Что касается страха, то… боюсь, это не ко мне. Тут мне пригодилась бы помощь.

— Ну, как-нибудь уж разберёшься, ведь вы будете соревноваться между собой! Как видишь, у вас с Мукуро равное количество очков, но абсолютно разные ответы, поэтому мне интересно, кто же одержит победу, — она улыбалась, и это была уже привычная мне хитрая улыбка. Она задумала всё это с самого начала. Тест, обещание приза — лишь часть одной большой игры. — Мы разделим студентов на две группы: одна достанется моей сестрёнке, а вторая — тебе. Действовать можете любыми способами! Единственное условие — разрешается лично убивать только одного человека. — Джунко расхаживала по комнате взад и вперёд, раздавая указания, пока моё сердце не знало, то ли рваться из грудной клетки, то ли остановиться. — Я дам обратный отсчёт, после чего каждый новый труп будет приносить вам по одному очку. Разве не весело?

Мне даже пришла в голову глупая мысль: что, если убить Мукуро прямо там? Тогда и соревнования никакого не будет, да и правилами не возбраняется убить одного человека самому. Но рядом со мной стояла девушка, которую называли Супер-Солдатом, и эта мысль не могла воплотиться в реальность.