Мальчик нарасхват (СИ)

Коробка конфет. Алина откуда-то притащила, а родственнички, конечно, сразу это изъяли. Ладно хоть открыть не успели.

Стоп. Погодите-ка, а где сестра? В комнатах нигде ее нет, а свет в ванной комнате вроде не горел.

Только сейчас спохватившись, я обернулся к настороженно косящемуся на меня пацану. Переловив мой взгляд, он снова уткнулся в тарелку. Брезгливо глядя на его волосы, я спросил:

- Где Алинка?

- Ну, - лахудра съежился, отведя глаза в сторону. - Ушла.

- Куда?

- К Славе.

- К кому?!

- Ну… к Славе, - неуверенно повторил он, а я озверел окончательно.

Нет, ну что за день, а? Планы портят, обвиняют почем зря, обзывают - в общем, настроение отравляют к чертям, а тут еще эта пустоголовая сестрица! Какого черта она пошла к этому ненавистному липучке? Домой?!

Бросив коробку конфет на стол и предупредив пацана взглядом, чтобы он не смел к ней притрагиваться, я выскочил в зал. Шуганув мешающуюся под ногами Юльку, подошел к домашнему телефону. Набрав выученный наизусть номер, поднес трубку к уху. Нервно пританцовывая в ожидании, наконец-таки услышал звонкий голос Алины:

- Алло!

- Алло, - хмуро буркнул я.

- Это кто? – не поняла сестра.

- Конь в пальто, - могильным голом произнес я, а потом рявкнул: - Живо домой!

Сестра от неожиданности икнула, Юлин писк стих, Света странно на меня уставилась из спальни (дверь туда была открыта), даже телевизор на минуту замолк. Но спустя секунду вновь начал щебетать женским голосом, воинственно глася, что он женщина, а не посудомойка.

- Это… Вадик, ты, что ли?

- Ну! – утвердительно рыкнул я.

- Ну так это, - растерялась Алина, то и дело заикаясь. – Ну, то есть… Эм, как это – домой? – наконец-то собралась она с мыслями.

- Живо: зад в руки – и домой, - проинформировал я ее. – Не увижу через пять минут у порога, разозлюсь окончательно!

- Да я вот только минут пятнадцать-двадцать назад ушла! – возмущенно проголосила Алина, но я прервал ее, предельно ласково и приторно проговорив:

- Алиночка, лапушка ты моя ненаглядная, еще раз повторяю для тех, кто в танке: если ты в течение этих пяти… уже четырех минут не явишься взору очей моих братских, то я возьму ремень с самой большой и тяжелой пряжкой и «прополосую» твой задок столько раз, на сколько секунд ты опоздаешь. А затем придушу этим же ремнем того субъекта, дома у которого ты находишься. Все ясно? - нежно поинтересовался я.

Сопение в трубке прервалось тяжелым вздохом. Алина обреченно взмолилась:

- Ну, Вадик, ну я еще пя…

- Нет.

- Две мину…

- Нет.

- Пожа…

- Нет, я сказал! У тебя три минуты! – рявкнул я напоследок и с грохотом обрушил телефон на тумбу.

Потом, правда, спохватился, и положил его на место уже аккуратно. Он все же не пять копеек стоит.

Обернулся. Застывшая позади меня Юлька вздрогнула, испуганно вжав голову в плечи и медленно отступая в спальню, видимо, чтобы не попасться под горячую руку. Я только проводил сестренку тяжелым взглядом.

Ну да, раскричался чуток. Нервы сдали, со всеми случается. Не так часто я и голос-то повышаю. Поворчать, повозмущаться, поогрызаться – это в любое время. Пожалуйста, как говорится. А кричу я редко, в исключительных случаях, когда сдерживаться уже невозможно. Ну, как сейчас, например.

Выдохнув, я, немного остыв, вернулся на кухню. Выглядывающий тайком из проема пацан срочно метнулся обратно. А когда я зашел, он уже сидел на своем месте и усердно делал вид, будто за обе щеки уплетает обед. Остановившись, хмуро поинтересовался:

- Ну, ты поел?

Подняв на меня честные глаза, сожитель с замешательством кивнул. Удовлетворенный его ответом, я взял коробку конфет и скомандовал:

- Отлично. Тогда поднимайся.

- Зачем?

- Затем! – огрызнулся я, выходя обратно в зал. – Узнаешь. Пошли.

В это время во входную дверь нетерпеливо постучали. Машинально посмотрев на электронные часы, которые временно переехали на подоконник в зал – Света решила протереть пыль на моем компьютерном столе и, конечно, увлеклась, - прошел прямиком в прохожую.

- Ну и какого фига? – негодующе взорвалась Алина, как только дверь открылась.

- Нечего по всяким пацанам шляться, - фыркнул я, скрывая свою заботу под холодными нотками.

Сестра, вскинув разозленный взгляд, грубо оттолкнула меня в сторону. Так же, как и меня, смела она в сторону и озадаченного пацана. Психуя, раскинула в разные стороны домашние тапочки, в которых пришла, и, громко топая, ушла в спальню, оглушительно хлопнув дверью напоследок. В соседней комнате тут же зазвучали приглушенные вопли:

- Света! Он меня достал!

- Я что сделаю? – едва уловил я недовольное ворчание тети. Она в отличие от Алины не кричала.

- Не знаю! Пусть он ко мне не лезет! “К этому не подходи, с тем не общайся!” Может мне вообще в комнате закрыться и никуда не выходить?!

Вздохнув, я перевел угрюмый взгляд на пацана. Тот неловко мялся около меня.

- Ну? Чего стоишь? Обувайся.

Проговорив это, я тоже потянулся к обувному уголку.

- А… они? – неуверенный кивок на закрытую дверь, где бушевала сестра.

Я только рукой досадно махнул и поморщился. Надел шлепки.

- Пусть поорет. Покричит, побесится, пар выпустит… Вот черт! – поглядев на свое отражение в зеркале, чертыхнулся.

Нет, в таком виде никуда идти нельзя. Думаю, мои излюбленные и изрядно потрепанные от времени треники с несколькими не выводимыми пятнами отчего-то не годятся для встреч с людьми. Ну сильно уж они домашние.

Задумчиво уставился на закрытую дверь спальни, затем перевел оценивающий взгляд на паренька. Тот поежился, но выстоял. Хмыкнув, я серьезно посмотрел ему в глаза и хлопнул по плечу, услышав тихое оханье.

- Слышь, пацан, хочешь героем стать?

- Ну…

- По глазам вижу - хочешь! – одобрительно кивнул я. – Значит так! Ты сейчас должен войти в клетку к фуриям, подойти к шкафу и достать мой халат. Ты его сразу увидишь, он такой махровый, темно-зеленый, а еще у него, кажется, карман оторван. Не полностью… Ну, готов? Айда!

И, развернув обалдевшего и побледневшего героя, подтолкнул его в сторону спальни. Сам остался стоять на месте. Ну а что? Он еще не обулся, раз. Фурии его точно не загрызут, так как не за что, это два. И надо же временами ратные подвиги совершать, верно? Без них и зачахнуть совсем не долго.

Фыркнув, я ободряюще помахал ручкой отчаянно повернувшемуся лохматику. Жест, впрочем, больше напоминал прощание, что-то вроде «в добрый путь, ты был хорошим парнем, я буду тебя помнить». Кхм. Это я так. Мечты, мечты, как говорится. Надоело мне на матрасе спать. На диван хочу. А еще лучше – обратно в кроватку.

Паренек, судорожно выдохнув, робко обернулся к двери. Дождавшись, пока я на него нетерпеливо прикрикну, он обреченно поплелся в «клетку». Схватившись за дверную ручку, постоял несколько минут, словно выжидая хорошего момента, последний раз шумно вздохнул и таки вошел в комнату, где сразу же стихли крики. Дверь тихонько закрылась.

Немного постояв в раздумье, я повернулся обратно к зеркалу. Причесался, придирчиво посмотрел на свое лицо. Ладно, что хоть побрился с утра.

Хмыкнув, еще раз пригладил пятерней и так зализанные волосы. Примерил улыбку. Угм… Нет, с такой жалобной моськой только в метро попрошайничать и идти. Ну-кась, еще раз. Ну вот, уже гораздо лучше, но как-то ненатурально. Взгляд помягче бы.

От этого занятия меня отвлек шум. Вздрогнув, я прекратил кривляться и снова сделал каменное выражение лица. Выглянул в зал. Сожитель вернулся. Ага, ничего, живой, здоровый, целехонький, хоть и хмурится. Следов зубов тоже не видно вроде. Значит, бешенством не заражен и орать в ближайшие пять минут не начнет. И на том спасибо.

Отдышавшись, паренек поднял взгляд на меня. Зачем-то придерживая дверь спиной, он протянул вперед руку с моим халатом и спросил:

- Этот?

- Угу, - кивнул я и требовательно протянул ладонь.

***