Карми (СИ)

- Тише, – Хиллэриен привлек его к себе так, что ни грамма воздуха не осталось между ними. Обнял за талию, ладонью свободной руки провел по лбу, щекам, словно снимая жар.

«Отпусти себя , – следующая фраза прозвучала только в голове Хайлина. – В тебе есть искра моего народа. Позволь ей разгореться. Она поведет тебя».

Хайлин прикрыл глаза и положил ладони ему на грудь, раскрываясь, чутко вслушиваясь в легкое дыхание, в размеренное биение его сердца, в странную пульсацию всего тела, будто сам Хиллэриен и был пульсом, он весь, каждая клеточка, каждая капля его крови. Он не делился на клеточки, кажется, что весь Страж – един, без составляющих, без исключений.

Дарк улыбнулся и открыл глаза, глядя в глаза ласке. В зрачках плясали фиолетовые искорки, язычки первозданного пламени. И вот… его сердце билось в унисон сердцу ласки.

Хиллэриен отразил его улыбку. Кончиками пальцев провел по губам, оставляя еле видимый сияющий след. Стиснул плечо, невесомой лаской спустился по рукам вниз к запястьям и сплел их пальцы. Жар, легкое покалывание…

Ток крови все убыстряется и пульс тоже. Сердце бешеными толчками гонит кровь по телу. И Лин знал, что с такой же скоростью и силой сейчас бьется сердце в груди Стража. Он приподнялся на цыпочки и коснулся губами губ ласки. Его боль сломалась. Раскрошилась. Переплавляясь в чудовищный по своей мощи поток, который рванул прочь из него, перетекая через сплетенные пальцы, через губы, кажется, через поры кожи в другого. Лишь на миг его охватила паника, и этого оказалось достаточно, чтообы поток дрогнул и едва не прекратился.

Но Хиллэриен был начеку. Отпустил пальцы Хайлина, рванул полы его одежды, обнажая тело, и прижал к себе. Обнял за талию, раздвинул языком губы, деликатно вторгаясь в рот.

Светлая кожа. У него была очень светлая кожа. За годы, проведенные в коконе, он не стал темнее, солнце не целовало его тело. Лин вздрогнул, когда прохладный кондиционированный воздух коснулся кожи, и задрожал, когда тонкие ладони легли на талию, не позволяя отстраниться. На секунду показалось, что его сердце просто выломится из груди, выпорхнет, но вместо этого глупый комок плоти мягко толкнулся навстречу чужому сердцу, снова, снова и снова.

Дарк сам обнял Стража, и прикосновение это больше напоминало разряд молнии.

«Не торопись , – голос в его голове был спокойным, мягким. – Закрой глаза, чувствуй. Меня, воздух, корабль, космос. Увидь это не глазами, стань частью этого мира. Он живет в тебе, живет вокруг. Живи и ты в нем».

«Я боюсь», – дрожала мысль. Стоило открыться, и он начал проваливаться в какую-то странную черную бездну, испещренную сполохами далеких звезд.

«Я с тобой, – пришел мгновенный ответ. И следом – теплые руки, лаской прошедшие по спине и плечам. – Я тебя не оставлю. Просто иди за мной. Иди со мной. Будь моим».

Нежность, забота, его вели как в одном из старинных танцев, его поддерживали, не позволяли ошибиться, и вели, вели, все дальше и дальше, за звенящей в темноте фиолетовой искрой. А губы у ласки такие чувственные!

А голос все звенел и звенел, то затихая, то становясь громче.

«Бери. Все, что нужно. Все, что хочешь. Владей мной, управляй мной. Я – твой. Доверься мне. Отдайся мне», – и снова пальцы сплелись в болезненной ласке.

«Ты… мне нужен только ты…» – не слабость и не сила. Просто голос обнимает его, просто не позволяет потеряться в бесконечном лабиринте искр. Он отдавал все свои воспоминания, все эмоции, все чувства, что владели им когда-то. Отдавал и получал взамен все новые и новые воспоминания. Он радовался им, удивлялся, и знал, что это отныне тоже принадлежит ему.

А потом не осталось мыслей. Только чувства, эмоции. Свои, чужие – где кончается он и начинается Хиллэриен? Не разобрать, не понять. Стучит сердце, грохочет.

«Сейчас…» – к шее прижались горячие губы ласки, кончик пальца прошелся вдоль позвоночника, и ладонь накрыла позвоночник. Судорога по телу… Вторжение… Словно таранит чужая плоть беззащитное тело снова, и снова, и снова.

В какой-то момент Хайлину показалось, что под кожу сквозь поры проникают тонкие нити-корни, впиваются в него, врастают, прошивают насквозь, накрепко связывая его с лаской. Стражем. ЕГО Стражем. Эта мысль была его собственной, а не сторонней. И боль от вторжения ушла. Потому что Страж и Жрец – одно целое. Иначе быть не может.

Смех, раздавшийся в голосе, был таким… легким, почти игривым. Светлым, серебристым.

«У тебя получилось , – Хиллэриен все еще стоял рядом, все еще обнимал. Только что-то все равно уходило, гасло, словно эхо. – Теперь все будет хорошо».

«Хорошо?..» – Хайлин поднял на него бесконечно усталый взгляд. В его голове роилось столько мыслей, что и потеряться было недолго. И только одна не давала покоя. Все пройдет. И это тоже. На самом деле он совершенно не нужен ни хэймэ Крису, ни хэймэ Томасу, ни тем более хэймэ Хиллэриену. Пройдет совсем немного времени, и он останется один. Он чужой теперь даркам. И ласкам чужой. А уж о людях и говорить нечего.

- Ты сделал свой выбор, и не должен жалеть о нем. Сожаления и сомнения убивают душу, делают ее слабее. Всегда иди до конца, – Хиллэриен словно прочитал его мысли. – Ты мой Жрец, мальчик, и это гораздо больше, чем ты можешь себе представить. В моих венах течет боль потери, но когда-нибудь она иссякнет, и я посмотрю на мир другими глазами. И это будет чужой мир, не мой. Это будет твой мир, в который ты меня введешь. Нельзя только брать или только отдавать. Ты найдешь свое место в этой жизни. И будет оно рядом со мной, – тонких губ коснулась улыбка. – Так или иначе. Если ты этого захочешь.

- Хорошо, хэймэ, – медленно кивнул дарк. – Так и будет.

Он медленно отстранился, возвращаясь обратно к кокону, присел на край, позволяя теплу коснуться себя. Так пусто. Пусто и пугающе одиноко. Даже в капсуле ласок не было так паршиво.

- Что ожидает нас дальше, хэймэ?

- Я не знаю, – Хиллэриен отвернулся, и его глаза снова засияли ровным фиолетовым светом. Словно он пытался увидеть что-то там, за стенами. – Ты пуст. Ты стал Жрецом, но ты пуст. Тебя нужна энергия, которую я дать не могу.

- Прости, хэймэ. Кажется, я все же бесполезен, – тело снова прошили отголоски прежней боли, но теперь переносить ее было не в пример легче. – Тебе стоит поговорить с остальными.

- Жрецы почти никогда не покидали поверхность планеты, – задумчиво произнес Хиллэриен. – Будет бой, Хайлин. И ты будешь там, где должен быть и тем, кем должен быть. Ты только в начале пути, и мысли о собственной бесполезности неуместны. Они опасны, ибо лишают уверенности в себе.

- Другого выбора нет. Или победить, или умереть здесь. В этом мире. Я сделаю все, что смогу, хэймэ. Если потребуется, то и жизнь отдам, – негромко ответил дарк, прикрывая глаза.

Хиллэриен подошел к нему и грациозно опустился на одно колено перед коконом, естественным и таким красивым жестом откидывая за спину волну волос. Осторожно взял в руки ладони дарка, пристально вглядываясь в его лицо. Что бы ни случилось, какие бы изменения с этим мальчиком ни произошли, он – не ласка. Не стоило об этом забывать. Хайлин не прочтет его мысли и не уловит мельчайшие изменения в настроении, но только потому, что он – не ласка. А это значит, что надеяться на то, что он все поймет сам – нельзя. Еще ребенок по меркам ласок. Старик – по меркам людей.

«Посмотри мне в глаза. Просто в глаза. Я хочу, чтобы ты увидел в них себя. Таким, каким тебя вижу я».

Лин вздохнул и поднял на него взгляд. Тепло тонких пальцев согревало ледяную ладонь. Вот бы еще так же все внутри отогрелось.

- Я не Холио. Я не сумею видеть так, как умеете видеть вы.

«Ты бы понравился ему, – в фантомном голосе запела грусть. – Не нужно быть им. Будь собой».

Хиллэриен медленно опустил ресницы, выдыхая, и перед внутренним взором Хайлина вдруг появился он… сам. Тонкое бледное лицо, прядки волос, рассыпавшиеся в беспорядке и… глаза. Яркие, сияющие, полные самых разных чувств. Полные… тепла. Мягкого, почти нежного тепла и беспокойства.