Единое целое (СИ)

- Да что за хрень! – Джон выругался и поскрёб щёку. Ему приходилось иметь дело с коварной и изворотливой семьёй манипуляторов. Селесте крупно повезло, что он слишком устал, чтобы злиться, иначе он бы ворвался в её комнату безотлагательно и вправил бы ей мозги. – Неудивительно, что ты в таком состоянии. Давай уложим их спать. И мне надо лечь, пока я не свалился.

Когда Уотсон подошёл к кровати, Тедди сидел посреди неё; мальчик сразу потянулся к отцу, и Джон с лёгкостью подхватил сына, покачал его на руках и поцеловал его круглое пухлощёкое личико. Он не сомневался, что Шерлок наблюдает за этой сценой, и в его груди разлилось тепло от уверенности, что всё происходит в действительности, что Шерлок на самом деле жив и здоров, что они избавились от преследований Мориарти и его сообщников, что они теперь могут провести остаток жизни вместе, друг с другом и с их идеальными детьми. Если Шерлок Холмс хотел того же самого. Даже если бы доктор ранее допускал, что у детектива будут возражения против такого будущего, то любящий взгляд Шерлока, устремлённый на сына и на него самого, развеял бы все его сомнения.

- Давай, возьми её, мы уложим их здесь.

Большая колыбель была перенесена из гостиной в спальню. Джон уложил Тедди и укрыл его любимым одеялом. Шерлок подошёл со спящей Рози на руках, и доктор отступил, позволяя мужу устроить девочку около брата, но тот замер у колыбели, нервно покусывая губы.

- Не хочу её отпускать, - тихо проговорил он. Джон мягко улыбнулся, взял у Шерлока дочь и сам положил её в кроватку.

- Пойдём, - сказал он, беря мужа за руку и увлекая к кровати. – С ними всё хорошо. Утром они будут здесь, с нами. И на следующее утро. И ещё на следующее. Они никуда не денутся. Они твои, пока ты жив, если ты не против.

У Шерлока сбилось дыхание. Он смотрел на Джона с таким видом, будто тот вручил ему сокровища короны обыденным жестом.

- Ты это серьёзно?

Уотсон кивнул, стянул с себя одежду и с удовольствием растянулся на постели, тело его хотело растечься по матрасу, но Холмса всё ещё потряхивало, а Джон так сильно соскучился по нему, что от разлуки ныли кожа, кости и даже зубы. Он поманил к себе явно колеблющегося Шерлока, ухватился за него и потянул к себе, и тот свернулся рядом калачиком, положив голову на грудь своего доктора.

Ранним утром в поместье царила тишина, но Джон знал, что вот-вот появится целая армия садовников. Днём он хотел навестить Грега. Детей надо будет кормить, купать и развлекать, а у Аннет выходной. Ему невыносимо хотелось спать, но Шерлок бодрствовал и был расстроен. Джон запустил правую руку в тёмные кудри, а левой взял левую руку мужа и переплёл пальцы, так что их обручальные кольца тихонько звякнули, соприкоснувшись.

Такие объятия несли успокоение, и Шерлок лежал, дыша Джоном и, несомненно, скрупулёзно запоминая мельчайшие детали. Тишина нарушалась лишь тихим посапыванием спящих в колыбели двойняшек и редкими шумными вдохами Холмса. Уотсон почти заснул, когда муж заговорил с ним.

- Ничего страшнее не испытывал, чем считать тебя мёртвым. Я думал, что сердце остановится.

Джон вздохнул, стряхивая с себя сон, пальцы его играли с волосами Шерлока.

- Я знаю, - сказал он тихо и многозначительно. Холмс в ответ сжал его руку.

- Прости меня, - прошептал он. – Я не знал. Я не понимал.

- Я знаю, - повторил Уотсон. – Это плохо, но ты ничего не можешь с этим поделать.

- Джон, - Шерлок приподнялся, заглядывая мужу в лицо блестящими заплаканными глазами. – Не думаю, что ты знаешь или когда-либо узнаешь, как сильно я люблю тебя. Я действовал в спешке и отчаянии, не думая о последствиях. Я хотел как лучше, но своими действиями причинил тебе неизмеримую боль, и я приношу свои глубочайшие извинения.

- Я знаю, Шерлок, - и Джон придвинулся, чтобы легко поцеловать искривлённые сожалением губы. – При нашей последней встрече я не сказал тебе, как рад, что ты жив, - Джон заставил мужа лечь и снова опустить голову ему на грудь. Рука снова начала поглаживать спутанные каштановые завитки, и Шерлок почти мурлыкал под ласковыми пальцами.

Руки Уотсона заново исследовали некогда знакомое тело, которое он сжимал в объятиях; невидящий взгляд был устремлён в потолок.

- Ты знаешь, Моран сказал, что ты глупеешь, если речь идёт обо мне, и совсем теряешь разум – если о двойняшках. Не думаю, что он был так уж неправ.

- Не столько глупым, - слабо запротестовал Холмс, нежно поглаживая обнажённую грудь Джона и слегка путаясь в пепельных волосках, - сколько безрассудным.

- Безрассудство сделало из тебя обычного человека, - задумчиво сказал Джон. – Ты был в отчаянии и наделал ошибок.

- Да, - просто ответил Шерлок.

- Никогда больше не делай со мной ничего подобного, иначе я уйду от тебя и заберу с собой детей. Брак, семья может существовать, только если мы будем честны друг с другом, будем делиться проблемами и решать их вместе.

Холмс крепко обнял его за талию.

- Обещаю, Джон. Я обещаю. Я не знал.

- Я так рад, что с тобой всё хорошо, - прошептал Джон, прижимаясь губами к растрепавшимся кудрям. – Я ужасно напугался, когда получил твоё смс и не дождался ответа на моё. Я думал, что всё пошло наперекосяк и что я снова тебя потерял.

- Мне пришлось оставить свой телефон Ирен, - пробормотал Шерлок, крепче прижимаясь к Джону. Их ноги переплелись, и с каждым вздохом доктор чувствовал на груди вес приникшего к нему мужа. Рози засопела и начала ёрзать во сне. Шерлок обнял его ещё сильнее. – Он провалился. Наш план.

- Я осведомлён об этом. Кровь на моих руках – достаточное доказательство. Как Ирен?

- С ней всё будет хорошо. Он нанёс ей множество неглубоких порезов по всему телу, где только смог.

- Боже, - присвистнул Уотсон. – Я рад, что пристрелил этого сумасшедшего гада.

- Лестрейд поправится?

- Думаю, да. Пуля задела артерию, но при некоторой доле везения можно надеяться, что мышцы и нервы не слишком пострадали. Его не латали наспех посреди пустыни, так что риск заражения невелик. Он уже пришёл в себя, когда я уезжал домой, но боли у него сильные. Думаю, всё будет в порядке. С ним остался Майкрофт.

- Ничего не хочу знать об этом, - пробурчал Шерлок, прижимаясь носом к шее Джона.

- Я тоже. Но я хотел бы навестить Грега завтра. Поедешь со мной?

- Джон Уотсон, если ты думаешь, что я впредь спущу с тебя глаза хоть на минуту, то ты гораздо больший идиот, чем я когда-либо о тебе думал.

- Заткнись, - сказал Джон, прикрывая рукой зевоту. – Сейчас поспим, ладно? Обсудим всё завтра.

- Или послезавтра.

- Да, или послезавтра, - улыбнулся доктор.

- Отлично, - проговорил Шерлок, нежно целуя мужа в шею. – Поддерживаю.

Впервые за два года Джон уснул почти мгновенно. Ему ничего не снилось, а если и снилось, то это были сны, полные покоя и удовлетворения.

Когда через несколько часов он проснулся от настойчивого плача Тедди и Рози, он почувствовал на губах упругий каштановый завиток, а в объятиях – спящего Шерлока. На секунду Джон Уотсон прикрыл глаза, чтобы напомнить себе – это не мираж, что всё происходит на самом деле, что живой Шерлок дышит здесь, в его руках. Они снова стали Джонлоком, и он упивался этим удивительно правильным состоянием, пока Рози с визгом не выбросила свою подушку из кроватки. И Джона озарило, что они теперь нечто большее. Они стали единым и неделимым организмом, созданным из нескольких частей. Неделимым, по крайней мере, до тех пор, пока детям не исполнится шестнадцать, а это будущее казалось таким отдалённым, что Уотсон и думать о нём не стал, отложив эти мысли на очень долгий срок.

От наслаждения радужными перспективами его оторвало недовольное бурчание.