Несчастный случай (СИ)

Я сдал свои позиции.

— Ты же знаешь, что я люблю тебя. Хочешь, я перееду к тебе и буду ночевать с тобой? Если тебя больше никто не может поддержать… Что я могу сделать для тебя? Я стараюсь быть хорошим другом. Хосок…

— Ты ни разу не говорил со мной о том, что меня волнует.

— Но я тоже старался отвлекать тебя! С тех самых пор, как ты рассказал мне о своем горе, когда мы с тобой познакомились.

— Не нужно меня больше отвлекать! — Хосок ударил кулаком по своему бедру. — Я хочу знать, что произошло!

— Ты же сам говоришь, что шел ливень, вот, что произошло! — Кипятился я.

— Я не верю в это!

— Почему ты опять не веришь? Ты ничему не веришь!

— Потому что ты мне рассказал перед Днем Памяти, что ты поссорился со своими родителями! Я не мог перестать думать о том…о том, что ты разозлил своих родителей, и они перестали быть бдительными на дороге!

Я расправил плечи, тяжело дыша. Мою голову сдавило. Хосок задел какую-то струну в моей душе. И я начал вспоминать то, от чего мой мозг так яростно меня охранял.

— Хосок, это неправда.

Парень смотрел на меня молча, не шевелясь. По его щекам текли слезы.

— Ты пытаешься найти виноватого. Но разве… — я начал думать, отгоняя от себя странные мысли. — Разве ты не пытался расследовать это дело? Узнать о нем побольше? Я бы так сделал…

— Там сказано про дождь.

— Значит, так и есть. Хосок, пожалуйста…

— Но ты заставил меня усомниться в этом. И я не мог поговорить с тобой об этом целый год.

— Почему заговорил сейчас?

— Потому что я уже заболел от горя, — признался Хосок. — У меня начала подниматься температура от стресса.

Мой друг позволил мне подойти к нему и пощупать его лоб и руки. Его лицо горело, а руки были холоднее льда.

— Я подумал, почему я вообще должен молчать? Я говорил об этом с Хеной…

— Значит, с ней ты говорил, а на меня молча баллон катил? — Я отошел от Чона. — Хорош друг! С девчонкой какой-то едва знакомой говоришь, а со мной!

— Потому что я берег тебя, дурак! Я жертвовал собой ради твоего спокойствия, а ты всегда был эгоистом, который не хотел нормально поговорить со мной о моих проблемах!

— Чего ты врешь? Мы говорили с тобой, я всегда тебя успокаивал! Я всегда хочу о тебе заботиться, я тебя по дыханию узнаю, настолько я внимателен к тебе!

— Но мне это не помогает! — Хосок зарыдал.

— А я виноват?

Парень открывал и закрывал рот, его дыхание сделалось рваным.

— Пожалуйста, вспомни хоть что-то для меня. Пожалуйста. Пожалуйста, убеди меня в том, что я не ошибаюсь. Или в обратном. Поговори со мной. Я не могу успокоиться, мне нужно понять, что произошло, я уверен, что все не так просто, я чувствую это…

— Хосок…

— Скажи мне правду. Я умоляю тебя.

— Если я скажу, что это я довел своих родителей… — Я прикрыл глаза, стараясь успокоиться. — Если я скажу, что это я виновен в аварии… Ты успокоишься?

Я распахнул глаза, глядя на Хосока. Мой друг шмыгнул носом и очень медленно кивнул.

— Ты убьешь меня за это? Ты, наверное, хочешь мстить?

— Нет, — голос Хосока дрожал. — Я не хочу.

— Ты сможешь простить меня?

— Да… Я смогу. Пожалуйста, скажи…

— Я многим готов пожертвовать для тебя, — сказал я. — Даже после того, что ты сказал мне, я хочу оставаться твоим другом. Я действительно люблю тебя, как родного. Хосок…

— Скажи.

Между нами повисло молчание. Во мне боролись два состояния, которые то и дело сменялись во мне за последний год. Тепло — это было любовью к лучшему другу. Холод — ревность, непонимание, почему Хосок отдаляется от меня, почему наша веселая компания распалась. Я вздыхал, подбирая слова. Хосок всхлипывал и ждал моего ответа. Я не считал, что он выглядит жалко. Ему и правда больно. Он хотел разделить со мной не только радость дружбы, но и наше общее горе. А я никогда не умел с ним правильно дружить. Да, я вспомнил, что был там. Да, я вспомнил свою ссору с родителями. Я вспомнил страх и боль. Я старался убедиться в том, что это не Хосок мне внушил мысль, что именно машина моей семья столкнулась с машиной его семьи. Может быть, он манипулировал мной? Тем, что у меня похожая ситуация? Нет. Нет, что-то мне подсказывало, что все это правда. Мое подсознание выдавало мне страшные картинки.

Мы молчали около минуты. Прости меня, Хосок… Прости, я…

— Я не виноват. Я ничего такого не сказал и не сделал. Похоже, что наши родители просто не увидели друг друга…

«ОСТАНОВИСЬ!»

-…или что-то другое было на дороге, что остановило их. Это был несчастный случай.

— Юнги…

— Прости меня.

— Юнги!

— Пожалуйста, поверь мне, — сказал я грубым тоном.

Хосок смотрел на меня, как на предателя. А потом застонал, сорвался и побежал. Он распахнул дверь, ведущую из комнаты на незастекленный балкон.

Меня пробил холодный пот. Будто сотни игл, закололи под кожей.

— Хосок!

Я бешено побежал за ним. Хосок вскочил на балконные перила, усаживаясь на них и опасно качаясь.

— Хосок, остановись, пожалуйста, — Я схватил Хосока за рукав его домашней кофты.

— Мне плохо, пожалуйста, оставь меня.

— Давай вернемся в комнату, вместе разузнаем побольше… Я теперь вспомнил, мы можем обо всем поговорить!

— Это ничего не изменит, мне плохо! — Выкрикивал Хосок мне в лицо.

— Пожалуйста, я стану лучше! Хосок! — Я хватался руками за одежду друга, тянул его на себя.

— Я все равно буду всю жизнь одиноким! Я буду одиноким идиотом, которого все дурачат! — Хосок взмахнул руками, и у меня сердце ушло в пятки. Я крепко обхватил друга под мышки и взвалил его на себя.

— Я буду с тобой, ты не одинок.

— Ты всегда так говорил и что толку? — Просипел Хосок.

— Прости меня, прости. Пойдем в комнату, хорошо? — Тело шестнадцатилетнего Хосока было достаточно тяжелым, но я ощущал Чона на своих плечах, как ребенка.

— У меня кружится голова, — еле слышно сказал Хосок, обвивая слабыми руками мою шею. Такое положение мы сохраняли непродолжительное время.

— Я уложу тебя, — пообещал я. — Пойдем?

— Юнги, я не могу так жить…

— Ты болен, тебе нужно в постель, — я пытался осторожно снять Хосока с перил.

— Я уже полжизни болен, — парень резко откинулся назад, хохоча. Я почувствовал, что выпускаю его и испугался.

— Хосок, держись!

— Черт побери! Ха-ха-ха!

— Не отпускай меня!

И тут случилось непоправимое. Хосок сорвался с перил.

— Юнги! — Его истерика сменилась паникой. Я ухватил Хосока за руки, пытаясь держать друга как можно крепче. Я впервые в жизни так сильно испугался не за себя, а за кого-то другого.

— Держи меня крепче, пожалуйста!

Глаза Хосока заслезились от страха и ветра.

— Я не могу…

Я изо всех сил потянул Хосока на себя, замечая, что его ноги вот-вот соскользнут с балкона. Я навалился грудью на голени друга, а руками пытался подтянуть Хосока наверх, но мои руки были слишком слабыми. Я больше не мог сохранять спокойствие.

— ПОМОГИТЕ! — Закричал я что есть мочи. Руки Хосока опасно задрожали.

— Я не хочу умирать… Прости меня, пожалуйста, — Хосок цеплялся за жизнь из последних сил.

— Ты не умрешь, не говори глупостей. Ты вытянул меня тогда в парке. И я тебя вытяну!

— У меня обморок, Юнги, все кончено. Прости меня, я тебя… — Хосок начал закидываться назад. Я запаниковал.

— Нет! — Я сильно вцепился в руки Хосока, но…

Его пальцы разжались, и он полетел вниз.

У меня заложило уши, подкосились ноги. Издавая сипы и хрипы, спотыкаясь и падая, я понесся прочь из квартиры. Я скатился с квартирной лестницы, но вскочил на ноги и продолжал бежать. Я проигнорировал лифт и понесся по лестнице, чудом не переломав себе ноги. Я выскочил на улицу и диким взглядом принялся выискивать Хосока.

Кровь застучала у меня в ушах, заглушая все окружающие звуки, когда я уперся взглядом в фонтан под окнами квартиры Хосока и увидел ногу друга, обтянутую голубой, пижамной тканью. Я опрометью бросился к фонтану.