Сущность Альфы (СИ)

- Означает, - практически уже полностью собранный, разве что не одетый по форме, Дейдара поднялся и подошел к шкафу, в котором висело его юкато, медленно пропуская шелк ткани сквозь свои пальцы. – Означает намного больше, чем белый цвет

- Хорошо, - выдохнула Кушина, не желая в такой праздничный день вновь ссориться с сыном, - надевай это, - женщина мягко улыбнулась, наконец-то полностью успокоившись, как морально, так и ментально. – Бирюзовый тебе очень к лицу

Дейдара в ответ просто кивнул, все ещё задумчиво рассматривая свой свадебный наряд. Даже если бы мать и не согласилась с ним, он бы все равно надел его, потому что он так хотел, потому что он так решил, потому что бирюзовый действительно означал для него намного больше белого, став символом того, о чем было известно только двоим.

- Дей, Кушина, - Минато, будучи уже одетым в строгий костюм стального цвета, в развороте которого виднелась бордовая рубашка, остановился на пороге, с легкой полуулыбкой посмотрев на сына, - машина готова, выезжаем через двадцать минут

- А Наруто? – бегло осведомилась Кушина, помогая сыну снять юкато и осторожно разворачивая его полы, но при этом альфа цепко сдерживала себя, дабы не выдать свое волнение

- Наруто приедет прямо на церемонию в Дом Регистрации, - так же бегло ответил старший Намикадзе, будто они с женой действительно говорили о каком-то маловажном факте

- И кто только ему приглашение послал, - пробубнил Дейдара, осторожно продевая руки в рукава юкато. – Я вот, например, не посылал и даже не подписывал ничего подобного

- Дей, - не укоризненно, а с какой-то уже перегоревшей болью в голосе начал Минато, - мы с мамой, - альфы переглянулись, - полностью понимаем тебя, но сегодня же такой день, разве нельзя…

- Нет, нельзя, - резко прервал отца блондин, слишком резво выпутавшись из заботливо одевающих его рук матери. – Это моя свадьба и на ней должны присутствовать только те люди, которых я действительно хочу видеть

- Именно поэтому Наруто сказал, что уедет сразу же после поздравлений, - Минато нахмурился и отвел взгляд, ментально закрываясь и от сына, и от жены

- Какое великодушье с его стороны, - фыркнул блондин, пытаясь самостоятельно завязать на себе пояс, что, естественно, у него плохо получалось

- Просто он любит тебя, - практически на грани слышимости сказал Намикадзе старший и сразу же ушел, оставив жену и сына в гнетущей тишине непонимания. Кушина, проводив мужа тяжелым взглядом, поджала губы и слегка прикусила нижнюю, но ничего не сказала, чувствуя, что любимый человек даже с ней сейчас не будет говорить о наболевшем. Женщина, глубоко вдохнув и взяв себя в руки, решительно подошла к сыну и, так же молча, принялась помогать ему с поясом. Дейдара тоже умолк, нахохлившись и закрывшись от остальных, дабы не ощущать на себе подавленность отца и горечь матери, но, как бы там ни было, омега все же остался при своем мнении, не желая, чтобы самый главный день в его жизни был испорчен присутствием на торжестве ненавистного брата.

В особняке Учих было тихо, никакой суеты, никакого ажиотажа, даже волнения никакого не было, по крайней мере, никто из постояльцев дома оного не выказывал. Микото заканчивала последние приготовления, то есть проверила, готовы ли машины и все ли гости, сопровождающие жениха, прибыли в особняк. Конечно же, большинство членов клана прибудут уже непосредственно на церемонию, но самые близкие родичи, то бишь старшие братья Фугаку и их дети, уже были размещены в гостиной и, попивая чай, вели непринужденную беседу, дожидаясь выезда. Сама Микото была готова и одета ещё за несколько часов до появления первых гостей. Фактически женщина не спала всю ночь, обдумывая, ничего ли они с Кушиной не забыли, все ли учли, не упустили ли какие-то моменты и, только удостоверившись в том, что все в идеальном порядке, омега позволила себе заняться непосредственно собой и мужем, то есть позаботилась об их внешнем виде.

Поскольку Микото никогда не отличалась излишней тягой к демонстрации материального состояния и влиятельности их клана, то и сегодня женщина выглядела просто, выбрав себе платье сапфирового цвета без декольте и дополнив свой образ мелкой четкой жемчужных бус, которые муж подарил ей в знак признания за рождение первенца. Конечно же, одевая столь ценный подарок в такой важный день, Микото, как мать, не могла не прослезиться, вспоминая каждый момент из жизни своего старшего сына и понимая, настолько значимы были эти самые моменты, понимая особенно остро именно теперь, когда её сын, первенец, альфа, сам станет главой пока ещё маленькой семьи из двоих человек. Микото, бегло подкрасив губы, улыбнулась сама себе: кто бы мог подумать, что то, что они с Фугаку считали мелкой, ничего не значащей интрижкой, выльется во столь знаменательное событие не только для их семьи или клана Намикадзе, но и для всей державы, ведь теперь, когда два враждующих клана наконец-то примирились, исчезнут многие политические притязания и появится много перспектив, как внутре-так и внешнеэкономических, для всей страны.

Да, соединение двух кланов – это более чем многозначительное событие, но все же был один момент, который волновал женщину уже довольно давно, пожалуй, ещё со дня рождения старшего сына. Дело было в том, что Фугаку был главой клана и, если следовать традиции, следующим главой должен был стать Итачи, но… слишком много «но», как казалось Микото, выплывало не только из союза с Намикадзе, но и вообще из ситуации в целом, ведь далеко не все родственники с их стороны одобрили этот брак, и женщина опасалась, что события, произошедшие 30 лет назад, могут повториться, только теперь не с её мужем, а с сыном. Да, Микото понимала, что рано она ещё волнуется и что ситуации абсолютно не похожи, но, как бы там ни было, опасения у женщины все же были, причем опасения весьма реальные и обоснованные. Вновь взглянув на себя в зеркало и улыбнувшись, только теперь уже, чтобы сбросить весь тот негатив, который пропитал её биополе, Микото поднялась со стула, намереваясь в последний раз проверить все ли готово, точнее, все ли готовы, и в первую очередь женщина собиралась заглянуть к своему младшему сыну.

Саске же в это время абсолютно не хотелось, чтобы кто-нибудь его беспокоил, в том числе и мать. Подросток изо всех силы пытался унять свое волнение, дабы его не почувствовал брат, которому сегодня определенно не стоило отвлекаться на какие-либо другие дела, кроме свадебных. Да, не стоило, а вот Саске стоило, ещё как, чем он с самого раннего утра и занимался. Причина волнений молодого омеги была довольно проста и даже банальна: на него, как свидетеля брачующихся, а тем более Истинной Пары, была возложена огромная ответственность по соблюдению всех правил свадебной церемонии, которые казались подростку если не нелепыми, то пережитками прошлого точно. Да, у Саске в этом деле был помощник, второй свидетель, но на него брюнет надеялся мало, ведь что можно взять с равнодушного ко всему беты, который и близко не почувствует то волнение, которое охватывает присутствующих при воссоединении двух предназначенных друг другу богами половинок, поэтому-то подросток и нервничал, всеми силами пытаясь сдержать свое биополе, которое буквально-таки вихрилось вокруг него беспокойными волнами.

Учиха младший присел на кровать, пытаясь уже в который раз прокрутить в голове все этапы бракосочетания, дабы не упустить такие важные моменты, как традиционная вступительная музыка, своевременная подача колец, «дорожка новобрачных», сопутствующие фонари, принятие поздравлений и подарков, и так далее по списку. Пожалуй, столь большой объем обязательств был слишком неподъемным для подростка, даже несмотря на несколько заранее проведенных репетиций, но он сам себе пообещал, что справится, ради брата, ради того, чтобы этот день запомнился всем и на всю жизнь.

Саске покосился на кровать, на которую с удовольствием сейчас бы откинулся, дабы расслабить слишком напряженное от постоянной концентрации тело, но, поскольку на нем уже был одет темный костюм, подросток не рискнул ложиться, боясь помять одежду. Брюнет взглянул на часы и раздосадовано вздохнул: до отъезда оставалось ещё 15 минут, 15 минут, за которые он измотается ещё больше и начнет думать о том, о чем старательно пытался не думать вот уже несколько недель.