Избранный?! И в этом?! Снова?!!! (СИ)

— Гарри, ты о чём? — удивился Драко.

— Ну, сам посуди. В школу поступает ребёнок. На лицо все признаки истощения, недоедания, голодания, намеренных побоев, а не просто синяков от падения с лестницы, и прочая, и прочая… А она что? Ноль эмоций! Да, я эгоистично сейчас говорю о себе. И она обращает на меня это самое внимание только тогда, когда я попадаю к ней уже после первого матча в квиддич, помните, тогда у меня метла взбесилась? При этом она строго лечит только травмы, полученные во время этого матча, совершенно не обращая внимания на то, что моему организму требуются куда как более внушительные медицинские процедуры. И уж тем более старательно не замечается того коктейля из зелий и разной отравы-потравы, что плещется в моей крови. Или я чего-то не понимаю, или она первая, как женщина, как маг, как профессионал и должностное лицо, должна была бить во все колокола!

Гарри глубоко вздохнул.

— По моему мнению, это от неё я должен был бы узнать, что у меня в крови не только куча зелий бродит, но и ограничители магии на теле стоят! Это обязанность лечащего врача! Тьфу ты, в нашем случае колдомедика. А не от стороннего ритуалиста через пять лет после своего появления в магическом мире. Дальше больше. В школе каменеют студенты, а медиведьма что? Послушно кивает директору на его запрет закупить даже не зелье, а просто необходимый для него корень Мандрагоры в любой аптеке, и ждёт пока эти самые Мандрагоры не вырастут в теплицах самого Хогвартса. Ученика укусил василиск! Василиск, а не комар, даже и магический! В больничном крыле побывали все. Рон, Джинни, миссис Уизли, мистер Уизли, Локхарт этот оболваненный…

— Только тебя туда так и не направили, а спокойно отправили баиньки в Гриффиндорскую гостиную, и то далеко не сразу, — понятливо кивнула Гермиона. — И сама медик об этом не побеспокоилась, хотя она присутствовала при твоём рассказе о произошедшем в тайной комнате и не знать об этой ма-а-а-аленькой проблеме не могла. Да и зелья в крови учеников, явно не «шутниками» подсыпанные, она прекрасно знала и видела, но молчала. Покрывала директора, хотя именно она должна была первая же обратиться не только в Попечительский Совет, но и в Визенгамот…

— В Визенгамот? — насмешливо приподнял бровь Драко.

— Ну-у-у-у… в МКМ, раз уж Визенгамот уже был под пятой директора и туда обращаться бесполезно. В самом крайнем случае своему непосредственному начальнику главе св. Мунго. Именно он является её начальником, а не директор Хогвартса. Именно св. Мунго оплачивает зарплату медиведьмы в школе. Ты должен понять…

— Да понял я, не кипишись! — Драко легонько приобнял девушку и тут же её отпустил, ожидая удара, но…

Удара не последовало. На этом разговор о посещении больничного крыла был закрыт, но больше никто из них не спешил обращаться туда за помощью. А то гадай потом: поможет, не поможет, а то и траванёт по приказу седобородого. Что, между прочим, тоже не следовало снимать со счетов. По крайне мере в случае со Слизеринцами и другими учениками, кто умел и пользовался заклинанием распознавания вредных для дальнейшего здорового существования примесей в еде. Выходило так, что именно в больничном крыле они свои «примеси» таки получали в кровь.

Драко всё же проверился на зелья. Результат был… Не сказать что шокирующим, при проверке он готовился ко всему неожиданному. Но всё же ему казалось, что он более защищён, нежели простоватый, бестолковый, ничего не знающий об окружающем его магическом мире Гарри Поттер.

Зелье ненависти в крови было обнаружено. Как и у крёстного, который эту проверку и проводил по просьбе крестника. То, что он зельевар с мировым именем, не отменяет того факта, что зелье ненависти, как и Веритасерум, не имеет ни вкуса, ни запаха, и почувствовать его наличие в чашке или тарелке невозможно, а вот демонстративно проверять свои тарелки на яды, находясь за преподавательским столом…

Чревато тем, что этот яд рано или поздно будет обнаружен под пристальным взглядом, но лукаво сверкающими глазёнками директора. Впрочем, уже неважны причины. Смысл в том, что зельевары тоже люди, и обмануть, обхитрить и подлить им зелье вполне возможно.

В общем, больничное крыло стало запретным местом, и согласиться попасть туда кто-либо из их семёрки теперь мог только «вперёд ногами», в крайнем случае, без сознания. А в адрес адвоката Дикнеса улетела неприметная сипуха от имени мисс Грэйнджер с записанным содержанием этого разговора.

Гермиона провела рукой по лбу друга.

— Жара нет, но ты весь мокрый, — она прикусила нижнюю губку, внимательно разглядывая парня. — Я не знаю, что с тобой, но это не отравление…

— Уверена? Всё же это не магловский мир. Мало ли какие отравы придумают? — Гарри с трудом стал запихивать в себя ужасно вонючую овсянку.

С виду этого не было заметно, да и на вкус она была обычной, но Гаррин чувствительный нос очень уж ощущал, что она, если не пригорела, то определённо собиралась это сделать, однако, её вовремя сняли с огня. Никто больше ничего подобного не чувствовал, но Гарри всё мерещилось, что он запихивает в горло головёшки, хотя реальный вкус каши был, хоть и не самым вкусным, но не горелым так точно.

— Хм… Директора на своём месте нет, — прокомментировал Невилл отсутствие директора за преподавательским столом. — Может, всё же в больничное крыло?

Гарри отрицательно покачал головой.

— Переживу, не в первый раз.

— Уверен? — Гермиона всё же с тревогой продолжала присматриваться к другу.

— Только не в больничное крыло! Ни за какие коврижки. Только через мой труп!

— Что, скорее всего, так и выйдет, — буркнул Невилл и стал обдумывать идею, как бы привлечь к делу излечения друга одного маститого зельевара, который, правда, этого самого друга ненавидит всеми фибрами души, хотя в последнее время уже не столь яростно, как раньше.

Во время уроков ЗОТИ Невилл приметил, что профессор Снейп уж слишком сильно прижимается к Гарри при показах движений, чаще бросает на него взгляды и практически перестал придираться к парню. Совсем не перестал, но всё же явно снизил градус своих язвительных замечаний, да и самих замечаний оказалось в разы меньше, чем по сравнению с предыдущими годами. Да и те касались, опять же, «непредвиденных» успехов Гарри в зельеварении, а не ЗОТИ. Вот уж чего никто не ожидал, так это того, что Гарри резко окажется довольно сведущим в этом непростом предмете парнем. Да до такой степени, что профессор Слагхорн растрезвонит об этом по всему Хогвартсу.

Но это отступление от темы. Сейчас, кроме самой медиведьмы, сведущих в колдомедицине магов в Хогвартсе всего два: оба зельевара, один из которых сейчас является профессором ЗОТИ. Одним из условий получения кольца Мастера зельеварения является то, что кандидат, помимо огромных знаний в самих зельях, должен разбираться и в колдомедицине, точнее в человеческом теле и его болячках, которые, собственно, их зелья и лечат, хотя бы на уровне младшего сотрудника второй ступени посвящения.

Как эквивалент для понимания — специалист общего профиля на скорой помощи. Не фельдшер, а доктор терапевт. А вот медиведьма Хогвартса может иметь посвящение и третьей ступени, тот самый фельдшер или медсестра. То есть её задача, грубо говоря, разбитые коленки, сломанные носы и прочие легко исправимые неприятности, а вот то же окаменение студентов от взгляда василиска — это уже не её профиль и она обязана была вызвать «наряд» из св. Мунго.

Как Невилл смог объяснить друзьям тот момент второго курса, директор тогда выкрутился из неприятностей именно потому, что у профессора Снейпа имеется необходимая квалификация, как медика, при его кольце Мастера.

Беспокоить профессора Слагхорна — бесполезно. Этот жирный, трясущийся за свою тушку и совершенно не желающий хоть как-то безвозмездно работать, кабан не пошевелит даже пальцем, а укажет на больничное крыло. А вот профессор Снейп…

Невилл вздохнул.

За это лето, после разговоров по душам с бабулей, после разговоров с Гарри и Гермионой, после, в конце концов, того, как они разобрались со слизеринцами, а уж тем более Блэйз… Он понял, что ненавидел и боялся профессора Снейпа совершенно зря. Скорее его стоило уважать и всячески им восхищаться, что и делали все слизеринцы без исключения. Они буквально молились на своего декана. И тому были причины, как теперь понимал Невилл.