Пятый угол (СИ)

Хотел создать эту реальность первый раз, свадьба - ошибся. Создал второй, через полгода после благотворительного приема у Груббер-Мастор и выставки Ллойд. Через тринадцать месяцев после отъезда Джастина в Нью-Йорк. Не ошибся. Смотрю на стену душа, громко чеканю: все-было-правильно. Как говорил Галт у той же Рэнд: «Если вы не можете принять решение из-за конфликта между умом и сердцем, доверьтесь уму». Я доверился. Финита.

…Но вижу - распластанного Джастина на стенке кабинки.

…И себя, прижимающегося к нему, голодного.

На полу валяется реклама выставки Сары. Да, это должно быть интересно, судя по первой встрече.

Ставлю диск «Время свинга», где фантастические Фред и Джинджер танцуют под «Save the Last Dance for Me». Наш танец на выпускном, момент излома и истины, танец, который Джастин не вспомнит. Ублюдок Хоббс… Именно тогда, впервые, мысленно кричал во Вселенную: «Люблю… не смей умирать, пусть лучше я…».

Но вслух Джастин не слышал этого еще долго.

Но я знал, что он знал.

3 глава

POV Брайан.

Нью – Йорк Май 2006. Воспоминания.

Я не особо эмоционален. Но выставка Сары Ллойд заставляет судорожно вибрировать и мозги, и «чувство прекрасного», и член. Что до Джастина, он пребывает в отмороженном медитативном состоянии с момента, как вошел. Периодически хватает за рукав, больно защепляя кожу и придушенно восклицая, - «фантастика», «ну скажи, как она это видит», «черт, невероятно».

Пять небольших, тематически оформленных, залов, ни одной лишней детали, ни одной мелочи, нарушающей образ. Да если бы с Киннетиком сотрудничал хоть кто-то, отдаленно похожий на Сару, через полгода мы покорили бы Америку. С ее-то креативом и техникой, да под моим руководством.

Первый зал: кроваво-красно-фиолетово-темно-синий, не знаю, как лучше описать. Поэтичный Джастин называет это «старая кровь и разврат», я - «удар колером по психике». Пол покрыт темно-красной плотной пленкой, южная и северные стены затянуты ярко-красным, западная и восточная – синим, потолок – фиолетовым. И три напольных высоких светильника по центру, да около каждой фотографии миниатюрная тусклая матовая лампа. Все. Тема - «Артерии и вены». На красных стенах - фотографии безумных толп: фанатики, шествия, оргии, торги, демонстрации, массовые голодовки, акции протеста... Уродство толпы. На каждом лице отпечаток принадлежности к массовой истерии.

На синих, - крупным планом те, кого называют «асоциальными элементами» и общественно-духовными деятелями: бомжи, наркоманы, мессии и пророки различных сект в момент ораторского экстаза, экстрималы всех мастей, политики и миссионеры с искаженными глазами, ртами. Давление, градус зашкаливают, но оторваться - невозможно. Фотографии всасывают в себя, в толпу.

Когда вижу, что Джастин прячет руку в карман, пытаясь справиться с дрожью, как у него стекленеют глаза, хватаю за плечо и насильно вывожу из этого красно-синего чистилища.

Второй зал «Рождение и смерть»: светло-персиковый, теплый, легкий. Фотографии-дуплеты без рамок: слева – рождение, справа - стык в стык - смерть.

Между фотографиями - слова из пьесы Стоппарда "Розенкранц и Гильденстерн мертвы"

Розенкранц:

- С какой стороны мы пришли? Я потерял ориентацию.

Гильденстерн:

- Единственный вход: рождение, единственный выход смерть. Какие тебе еще ориентиры?

Слева - новорожденный с матерью, рука младенца достает до края фотографии, справа - иссохший мертвый старик на асфальте, кажется, его отброшенная конечность прикрывает пальцы ребенка. Всего штук десять: живые и мертвые люди, цветы, животные, - соприкасаются. Да уж, memento quia pulvis est (пер. лат. помни, что ты прах). Но цвет и свет зала нивелирует тревожность, страха нет. Голая констатация - есть рождение и есть смерть – рядом, всегда рядом. Вспомнил парение с Майки над Питтсбургом в день рождения Гаса. Четверть шага вперед и… рождение и смерть. Зыбко… Джастин трет глаза:

- Брайан, как линейно. Будто между этими точками нет ничего, а мы рождаемся, чтобы умереть.

- Давай без аллегорий а? Иначе моя престарелая, истерзанная тобой, клиентами и сдвинутой Ллойд психика впадет в кому. Реабилитировать ее придется энергичным трахом прямо перед этими ликами жизни и смерти. Ты знаешь, я могу…

Слава Богу, Джастин сворачивает с депрессивной темы.

Следующий зал – рекламное фото. Моё. Блядь, впечатляет. Сексуальность отталкивается от работ, простреливает зал, заставляя вибрировать эрогенные зоны. Джастин рядом нервно дышит, трется щекой о мое плечо, тянется к уху, шепчет:

- У меня встает…

Ха, кто-бы сомневался, смеясь, обнимаю его, дурачась, тяну «голосом Эммета»:

- Дорогуууша, мы же в храме искусства. Или ты считаешь, его нужно пометить? Тогда…

Делаю широкий жест рукой:

- Я только за… Вперед, к священному месту перевозбудившихся геев, лесбиянок и натуралов, - в туалет. Ох, этот Диснейленд всех общественных мест, бесплатно открытый для страждущих, скольких ты перевидал.

Он прижимается теснее:

- Блядь, Брайан, больше всего я хочу сейчас… где угодно… Смотри.

Указывает на фото, сжимает зубы до хруста, а губы до белого. Нет, эта ненормальная Ллойд точно знает какие-то дьявольские секреты. Ну, по крайней мере, рекламные. Что там говорил об авторском праве и дьяволе? Понимаю, почему к ней очередь. А рекламу-то она, как раз, снимает неохотно, говорила в интервью, - только ради денег. Сколько, интересно, берет за съемку?

…На темно-синем фоне в профиль узкое женское тело, на месте запрокинутого вверх лица - голубая тень. Белые волосы - вниз, белые руки - вверх как в балетном па, ноги - по стойке смирно. Надето что-то типа, опять же белого, легкого. Реклама нижнего белья «Борсье». Фигура - бесплотная. К ее груди тянется мужская рука, - загорелая, мощная, вертикально перечеркивая пространство. Двумя пальцами, небрежно, эта рука еле приподнимает грудь через белое легкое, вторая - из ниоткуда - почти ложится на снежные волосы. Его фигура видна частично: голова, грудь находятся за границей фото. Видны руки, потом разрыв и чуть ниже, из-за края фотографии, внушительный пах, обтянутый боксерами «Борсье». Еще ниже нога, согнутая в колене. Практически оргазм, блядь,… для любой ориентации. Даже моя гейская душа требует засунуть руку в карман брюк. Солнышко же вообще «закатилось» в экстазе.

- Брайан, только не говори, что мы становимся натуралами. Пойдем в Диснейленд, не могу больше…

Оглядываюсь, вокруг десяток посетителей обеих полов неровно дышат и трахает фотографию глазами. Н-да, высокое искусство, мать его. Что-то подсказывает, в развлекательном туалетном центре будет очередь из «двое на одно место».