Узы крови (СИ)

Хранительница Юга внимательно рассматривала только что представившегося соотечественника. Она вспомнила, что когда-то Лэнс рассказывал о плененных во время трехлетней войны дорнийцах, среди которых был представитель древнего дома Сантагаров. Ему смягчили приговор и позволили вернуться домой, поскольку он выдал противникам местоположение союзных кораблей, а также указал на карте важнейший залив, благодаря которому войско Грейджоев смогло высадиться на берег и подоспеть к знаменитой битве около Оленьих Рогов. Разумеется, судьба предателя оставалась неизвестной, пока его не выпустили из общей темницы, не переправили в замок к одному из вассалов Западных Земель и не заперли там в качестве почтенного гостя.

Получив помилование от нового короля, он, без сомнения, вернулся в родные края, где был встречен как жалкий трус, недостойный носить гордое имя предков. Возможно, это сыграло решающую роль в его выборе стороны, но не влияет на то, что он по-прежнему бесполезен, поскольку является лишь изгнанником, без армии и каких-либо средств к ее построению.

Так или иначе, он спас жизнь ее отцу, сопровождал его в опаснейшем переходе через дюны и едва не расстался с жизнью, пытаясь защитить старика. Она не знала, что за последние десять лет Дагон был единственным настоящим другом отверженного рыцаря. Тяжелая судьба читалась во всех жестах Сантагара, несмотря на то, что он старался держаться как можно прямее.

– Однажды ночью ко мне явился мой младший брат и заявил, что само Провидение послало мне шанс исправить совершенные грехи, – после недолгого молчания продолжал Гордон, набрав в легкие как можно больше воздуха. Было видно, что речь дается ему с трудом. Воспоминания вкупе с усталостью сдавливали грудную клетку. – Нолан Мартелл созывает знамена, предлагая мне лично возглавить армию из Божьего Дара, дабы отомстить королю за жестокое убийство нашего принца. Он также сказал, что это смоет позорное клеймо, коим меня одарили все лорды, их оруженосцы, конюхи и кухарки – словом, все жители пустынных мест. В случае моего несогласия он лично прикажет выпотрошить мои останки и повесить их на самый высокий шпиль родительского замка. Собственный брат проговорил это, наклонившись к моему уху, чтобы посеять в моей голове страх.

Воцарившееся молчание продолжалось несколько секунд.

– Я извлек небольшой кинжал, фамильная ценность, и вонзил ему в глаз. Нечеловеческие крики преследовали меня до тех пор, пока я не вскочил на первого попавшегося в стойле скакуна и не умчался из замка. По дороге мне посчастливилось встретиться с вашим отцом, после чего мы продолжили путь вместе. Знаете, это забавно: за месяц я убил больше дорнийцев, чем за шестьдесят лет жизни. Однако не смог добить этого ублюдка, угрожавшего мне. Родной брат.

Ни один из присутствующих за время всей тирады не произнес ни единого слова. В голове каждого происходили масштабные баталии здравого смысла и нежелания вновь возвращаться к пережиткам прошлого. Безмолвный обмен красноречивыми взглядами продолжался до того момента, пока лорд Холма, совсем обессиленный, не рухнул на землю вместе со своим спасителем.

Гордону стоило больших усилий приподняться на дрожащих руках, что могло закончиться еще одним падением, если бы не проворные слуги, внезапно пробудившиеся от долгого транса. Они подхватили дорнийца под локти и помогли выровняться. Искалеченная нога напоминала о себе невыносимой тянущей болью. Любящая дочь стремглав бросилась к потерявшему сознание отцу, но это было бесполезно.

– Его организм обезвожен. Мы пили сок пустынных кактусов и питались скорпионами, – Сантагар прилагал все усилия для преодоления мучительной усталости. Было видно, что его клонит в другую сторону, но он мужественно переносил этот недуг. Именно тогда Ирина заметила, что сине-белый пурпуэн немолодого воина приобрел легкий красноватый оттенок. Засохшие пятна крови окрасили почти всю спину, не защищенную кольчугой. Это принудило леди схватить мужчину за плечо, вглядываясь в выступившие на лбу капли пота. Нездоровый цвет кожи привлек особое внимание. По-видимому, в одной из схваток он был сильно ранен в затылок.

– Отведите сира Гордона к лекарям как можно скорее, а затем подготовьте ему одну из лучших спален в Твердыне Царицы Савской, – повелела представительница дома Тиреллов тоном, не допускающим возражений. Слуги моментально среагировали на просьбу хозяйки: половина бросилась к распростёртому на земле телу Дагона, а остальные принялись оказывать всяческую помощь хромому воину.

С тяжелой болью на сердце жена Лэнса следила за удаляющейся фигурой соотечественника, практически пожертвовавшего жизнью ради спасения ее отца. Что бы ни говорили о нем окружающие, она никогда бы не назвала его трусом. К собравшимся присоединилась задержавшаяся в замке Сьюзен, чьи едва сдерживаемые возгласы удивления при виде раненных привлекли всеобщее внимание.

Мало кто решался высказывать свое личное мнение касательно произошедшего. Впрочем, это ничего не значит, ведь три недели назад только начались набеги. Теперь Мартелл получил предложение выгодного союза с королевской семьей, а отец мог попросту этого не знать и продолжать скрываться. По крайней мере, это был самый лучший и весьма утешительный вариант. Ирина продолжала стоять, погруженная в не самые приятные мысли, в то время как крепкая мужская рука легла на ее тонкое плечо, заставляя вздрогнуть всем телом от неожиданности.

Одарив недоумевающим взглядом подошедшего Келвина, она внимательно всматривалась в поразительные изменения, произошедшие с ним за несколько минут: янтарный отблеск привлекал внимание собеседников, словно заманивал очередную жертву. От его глаз невозможно было оторваться – крайне неприятная способность. Затянувшееся тучами небо представляло собой идеальный фон для такого мрачного человека, каковым являлся лорд Трех Перьев.

Никакого сочувствия, никакой жалости, даже тени улыбки не промелькнуло на обездвиженном лице этого человека – за его реакцией иногда следила Хранительница Юга, дабы понять, какое впечатление произвел рассказ двух сбежавших от смерти на такого, казалось бы, каменного воина. Ответ был весьма простым – никакого. Будто они все это время разговаривали о самых обыденных вещах. Такое поведение начинало раздражать, но приходилось терпеть любого вида оскорбления, лишь бы сдержать непокорных вассалов. Разумеется, в пределах разумного. Так всегда говорил и поступал Лэнс, за что его следует поблагодарить.

– Я хочу видеть Тома, – наконец продекламировал просторец. В этой, на первый взгляд, просьбе отчетливо слышалось требование, даже приказ. Вежливая улыбка, немного вымученная, была ответом на столь абсурдное прошение. Неужели он действительно полагает, что она пропустит его к несчастному, пребывающему в летаргическом сне? Если так, то он слишком переоценивает свою значимость.

– Я бы с удовольствием организовала вашу встречу, поверьте мне, лорд Кокшо. Тем не менее, как бы мне не хотелось отказывать, я все же вынуждена это сделать, ведь Том в данный момент не может разговаривать и находится не в том состоянии, в котором его нужно беспокоить. Если вы согласитесь подождать его пробуждения, то я охотно предоставлю вам лучшие апартаменты в Висячих Садах, где вы можете пробыть столько, сколько сочтете нужным.

Весьма неплохой ответ, если судить по урокам Лэнса. Возможно, он подействует умиротворяюще, ведь она, в сущности, не сказала “нет“, хотя это следовало сделать с самого начала. Так или иначе, ей снова представилась возможность лицезреть пробудившего монстра, дремавшего где-то в недрах рассудка старого рыцаря.

Вздернутый подбородок являлся ярким признаком волевого командира, способного вывести армию из затруднительного положения. Подобные качества весьма часто оказывали Келвину неоценимую поддержку во время всех кампаний, но проявлять их тут, на глазах у сотни стражников, было достаточно опрометчивым поступком, которые ему были несвойственны.

Видимо, таким образом он добивался желаемого, полностью подчиняя людей своей воле. Что же, здесь он не найдет легкой победы. Покамест длилось внутренне противостояние, Келвин решил не дожидаться финального поединка, заведомо проигранного. Развернувшись, Кокшо обошел верховную леди с другой стороны, но попытка без дозволения попасть к тяжело больному была пресечена громогласным звуком извлекаемой из ножен стали. Спайк Кордвайнер, капитан гвардии Висячих Садов, возвышался над старым другом при помощи своих несоразмерных габаритов.