Красная - красная нить (СИ)

- Дружище! – не успев открыть дверь на полную, я уже заполучил на свою шею подвеску в виде Лалы. Эл просто улыбался и сдержанно похлопал меня по плечу, ожидая, когда мои руки освободятся, чтобы провести ритуал нашего рукопожатия.

- Проходите. Безумно рад вас видеть. Сейчас даже кажется, что вы опять живёте через дорогу и мы встречаемся каждый день, – я искренне и широко улыбался, пропуская их внутрь, смотрел, как они скидывают рюкзаки и разуваются, с интересом оглядываясь.

- Это было бы очень здорово, чувак, – сказал Эл, пожав мою руку, согнув и ударив кулаком в кулак, как и всегда.

- Покажешь дом, Фрэнк? Кажется, тут очень уютно, – Лала уже с интересом заглядывала в обе стороны коридора и успела сунуть свой любопытный нос на кухню.

- Конечно, идём.

Я провёл им небольшую экскурсию по первому этажу, потом мы зашли в мою комнату.

- Как тут здорово! Нижний этаж, ты всегда мечтал о такой комнате, да? Первый раз вижу, чтоб кровать стояла прямо под окном, оно такое большое! Как ты до этого додумался, Фрэ? – Лала трещала без умолку, комментируя каждую деталь интерьера, весьма, к слову, скромного. Широкая кровать перед окном, рядом – стол со стулом, выдвижные ящики сбоку. Напротив – небольшой зелёный диванчик и стеллажи с книгами и дисками рядом, у дивана – акустическая гитара. Через дверь, у другой стены, платяной шкаф. Было бы что обсуждать. Но я не перебивал её, просто улыбался. Она вела себя, как кошка на новом месте – заглянула в каждый угол, всё обследовала и, только тогда успокоившись, вернулась к нам с Элом довольная.

- Мне тут нравится. Веди на второй этаж, – скомандовала она.

- Сестрёнка, ты наглеешь, – улыбался Эл, пропуская меня и сестру вперёд из комнаты.

Мы поднялись по лестнице, поздоровались и немного поговорили с мамой, как раздался очередной звонок в дверь.

- Пицца! – как сумасшедший заорал я и понёсся вниз по лестнице через две ступеньки, чтобы открыть дверь.

Ребята за спиной тоже явно оживились и последовали за мной.

Я расплатился с парнем чуть старше меня, Эл и Лала унесли пиццу на кухню. По глазам и правда читалось, что они ну очень голодные.

- Вас там что, дядя не кормил? – подшутил над ними я.

- Он – холостяк, – ответил Эл, разделяя слипающиеся расплавленным сыром кусочки ножом. – У него в холодильнике недопитая пачка просроченного сока, скисшее молоко и овсяные хлопья в коробке над плитой.

- Я хотела сварить кашу, но без молока и масла побрезговала, – подхватила рассказ брата Лала.

- Короче, мы выспались, напились чаю и попросили поскорее отвезти нас сюда. Он не слишком сопротивлялся.

Я слушал их связный рассказ и заваривал свежий чай. Мне очень нравилось, как история переходила у них от одного к другому и при этом совершенно не прерывалась. Они немного изменились. Эл ещё больше вытянулся, теперь он был выше меня больше, чем на голову, однозначно. Да и Лала не отставала – мы пока ещё были почти одного роста, но я был уверен, что в следующую нашу встречу она уже будет выше меня, эх… Их волосы сильно выгорели за лето и начало осени и сильно отросли. Но что осталось неизменным – это добрый лучистый взгляд светлых глаз, голубых у Эла и голубовато-зелёных – у Лалы. Они смотрели на меня так же, как и раньше, будто я никуда и не переезжал и не забывал подолгу звонить им. Это было для меня лучше всех расспросов и разговоров. Что-то, что не меняется в этом дурацком мире.

Мы переговаривались, с огромным удовольствием поедали тёплую вкусную пиццу, дурачились, делая друг другу сырные усы, и вообще вели себя как малолетки, дорвавшиеся до свободы.

Покончив с едой и допив чай, меня ошарашили вопросом, заданным в один голос:

- Покатаемся?

- Да ладно?! Вы с роликами приехали?

- Обижаешь, – сказал Эл. – Естественно. Даже отдельную сумку взял для них. Иначе сестра бы съела меня.

Лала легонько толкнула брата в затылок и ушла в ванную.

- Значит, катаемся! – сказал я и отправился одеться потеплее, всё-таки, первое ноября, и в футболке и шортах на улице было совершенно неуютно.

На улице было хорошо. Не тепло, но и не холодно. Одолжив Лале ветровку, а Элу тёплую кофту, которая была мне на пару размеров больше, чем надо, я сам оделся достаточно тепло – чтобы не потеть сильно, но и не простыть от осеннего зябкого воздуха. Улицы к вечеру становились малолюдными, и мы неслись по ним, не особо боясь напугать или сбить пешеходов.

Сначала проехались по нашему парку, где Уэи под моим чутким руководством вспоминали, как стоять на роликах. Потом направились в сторону центра, к Вашингтон-парку, проехались там, поглядели на трамваи – это была редкость для пригорода Нью-Йорка, и направились на набережную Гудзона.

Пешком я бы такие расстояния не осилил, но вместе с друзьями, на приличной скорости, я даже не чувствовал, как быстро километры улетали из-под колёс роликов.

Там, с другой стороны залива, уже зажигался вечерними огнями Нью-Йорк, и мы, замедлив скорость, не спеша ехали по широкой асфальтовой набережной, глядя на это волшебство во все глаза. Слов не находилось, да они и не были нужны: медленно темнело, и чем сильнее садилось солнце, тем ярче и интенсивнее разливался свет от небоскрёбов, усиленный отражением в воде.

Тут было более оживлённо, прогуливались люди, семьи и парочки, ловя последние, как я чувствовал, сухие вечера осени. Мы объезжали их, стараясь не отрывать взгляда от зарева иллюминации, разрастающегося с той стороны.

Наконец, Лала не выдержала и, подъехав к бетонному ограждению у воды, припала к нему локтями. Мы присоединились к ней, заняв места по бокам от девушки. Стояли, молчали и смотрели туда, на огромный город, где только-только вступала в силу насыщенная ночная жизнь.

- Мне нравится смотреть на ту сторону, – сказала наконец подруга. – И нравится, что тут спокойно. Всё-таки, круглосуточная нью-йоркская суета утомляет.

- Было бы здорово учиться в Ньюарке. Не такая задница, как Бельвиль, и не так дорого и сложно, как в Нью-Йорке, – подхватил мысль сестры Эл.

- Так в чём дело? Поступайте к нам в Рутгерс или в Технический. Вы же умники, у вас получится, – выпалил я, хотя сам ещё даже примерно не размышлял о своём будущем. Как-то не до этого было.

- Мы думаем об этом, честно, – сказала Лала, поворачиваясь ко мне.

- Ну и то, что ты тоже будешь тут, подкупает, – закончил Эл и улыбнулся.

Постояв ещё немного и дождавшись, пока совсем стемнеет, мы решили возвращаться домой. Обратно ехали ещё быстрее, почти что неслись, и ветер оплетал наши тела сильными порывами. Несмотря на это, к дому мы подъехали взмыленные, и Лала, не успев войти внутрь, сказала:

- Я в душ.

Эл закатил глаза, проследив за тем, как быстро закрылась дверь в ванную.

- Это надолго, – сказал он. – Может, покажешь мне свой хвалёный музыкальный чердак?

- Конечно, пошли, – мы поднялись наверх, мамы дома уже не было. Я включил свет, и друг присвистнул от вышедшего из темноты зрелища.

- Обалдеть, Фрэнки. Тут целая репетиционная база.

Мы прошлись по аппаратуре, подключая её к сети и щёлкая тумблерами, потом Эл осмотрел все стены, обклеенные постерами.

- Отличная идея, – похвалил он.

- Да, здорово вышло. Каждый притащил сюда то, что ему дорого, и потом мы пол дня убили на то, чтобы приладить это к стенам. Вот это Рэя, – я указал на несколько постеров в разных частях чердака, – а это – Майкла и Джерарда. Остальные – мои, – я улыбался, наблюдая за заинтересованным Элом.

Осмотревшись, он добрался до кресла-качалки и сел в неё, и я невольно отметил, как чужеродно высокий и широкоплечий парень смотрелся там.

- Любимое место Джерарда, – прокомментировал я свои мысли.

- Губа не дура, – усмехнулся друг, пытливо глядя на меня.

- А Майкл обычно валяется там и читает старые журналы, пока мы репетируем, – я кивнул в соседний угол, где на раскладушке и около неё все было завалено глянцевой прессой.

- Поиграем? – предложил Эл, и я без раздумий согласился.