Двадцать один год (СИ)

- Этого следовало ожидать, - проговорила она дрожащим голосом. – Она самая серенькая из нас и слишком мягкосердечна к тому же. В августе я её поймала на том, что она скармливала нашему ублюдку половину своих порций. Отец высек бы её, но я ничего ему не сказала, сама дала пару затрещин. Теперь жалею, что не сказала.

- Да ладно, - хлопнула её по руке Мери. – Не на Слизерин же. Барсучки – хорошие ребята.

Эммелина грустно кивнула, глядя, как Мэрион усаживает съежившуюся от страха Маделайн рядом с собой и пододвигает ей тарелку с шарлоткой.

Своим чередом пошли занятия и часы отдыха. Профессор Флитвик вел теперь и ЗоТИ, и заклинания: аврорат после увольнения Оули разорвал сотрудничество с Хогвартсом, а нового преподавателя найти не успели. Впрочем, маленький профессор объяснял хорошо, к требованиям его студенты уже привыкли, и если бы не жалость к карлику, которому наверняка сложно было управляться с двумя предметами разом, Лили не желала бы ничего другого.

Бойкот Алисы кончился – точнее, про него за лето подзабыли, и теперь он угас. Конечно, общаться с ней отвыкли, да и она пока дичилась прежних товарищей. С Фрэнком у них, кажется, случилось вечером после приезда долгое и тяжелое объяснение на Астрономической башне, но закончилось оно, если верить Пенни-Черри, поцелуем. Да если и не верить, все же они, как прежде, ходили парой в Большой зал, в библиотеку и в Хогсмид, и словно не вспоминали те месяцы, когда ему было стыдно общаться с ней.

Сириус тоже вроде бы успокоился, перестал красоваться перед Эльзой и нашел себе совсем уж неожиданную подружку – Нелли Гамильтон, которой едва исполнилось четырнадцать лет. Малышка Нелли, ошарашенная счастьем, свысока поглядывала на ровесниц, товарищи дивились ей и невольно смущались чего-то, а Марлин злилась, но не на Нелли – опять же на Эльзу.

- Как вы не понимаете, - она нервно ходила вдоль стен спальни, пока Лили и Мери сочувственно молчали. – Ему не нужна, ему не может быть нужна глупая соплячка. Он гуляет с ней напоказ, он дразнит слизеринскую гадюку. О нет, Нелли можно только пожалеть. Ей еще горько придется, горше, чем мне теперь. Но Эльза… - она остановилась. – Эльза ответит. Заплатит за все.

- Что ты хочешь сделать? – тихо спросила Алиса.

- Ничего, - Марлин вскинула брови. – Ничего. Сотрясаю воздух угрозами. Не обращай внимания. Я же ревную, в конце концов.

Мери мрачно подперла кулаком подбородок. Должно быть, она не поверила, что Марлин тратит слова впустую. Да и Лили не поверила, но ей пора идти патрулировать коридоры. Сегодня она шла дозором одна: Люпин опять болел. Но, конечно, её пришел сопровождать Северус – как будто в стенах Хогвартса ей что-то грозило.

- А твой напарник опять заболел? – фыркнул Сев, вышагивая рядом.

Лили кивнула, подавляя неприязнь. Тон, которым друг говорил о приболевшем Ремусе, коробил её.

- И опять в полнолуние… Каждый месяц, в полнолуние, он заболевает… Крайне интересно.

- Тебе интересно? Мне – нет, - она поджала губы.

- Что ж, зря. Я видел, как его приятели ночью несколько раз уходили из Хогвартса. Есть у них какая-то особая карта… Что они забыли ночью на лугах или в Запретном лесу, а?

- А что забыл ты? – у Лили дыхание перехватило. – Какой же ты лицемер! И подлец. Таскаешься за ними, вынюхиваешь… Жить спокойно не можешь от зависти, что Джеймс стал капитаном квиддичной команды? Или оттого, что не сумел как следует им отомстить за шутки?

- Да причем тут квиддич? – черные глаза Северуса распахнулись. – Ты же знаешь, мне эта игра до лампочки. Но они что-то замышляют. А Люпин пять лет заболевает ровно в полнолуние! Ну вдумайся!

- Во что вдумываться? В то, что ты роешь яму человеку, который в десять раз лучше тебя?

- Человека? – у Сева вспыхнул нездоровый румянец. – Да он оборотень, Лили! Он зверь, кровожадная тварь, и он живет в одних комнатах с тобой! А я не хочу, чтобы с тобой стало то же, что с дочерью Олливандера!

Лили вздрогнула. Её почудились носилки, застывшая толпа и воющий парень, сдернувший забрызганное кровью покрывало. И то, что лежало на носилках, чего она не увидела, но могла представить по рассказам сокурсников. И Северус серьезно считает, что на то же способен добряк Люпин?

- Не смеши. Он болен, да…

- Ликантропией.

- Прекрати. Он хороший человек, и я не желаю выслушивать разные домыслы. Если ты пошутил, эта шутка скверная. Сменим тему.

Месяц после этого разговора словно кто-то объявил месяцем скверных шуток. Началось с того, что Мортимер Мальсибер в библиотеке попытался наложить на Мери Амор Обедиенди – заклинание, заставляющее девушку выполнять любые желания мужчины. Она успела среагировать, обезоружила слизеринца и больно расквасила ему нос. Мадам Пинс подняла скандал, с Гриффиндора вычли двадцать баллов, Мери пригрозили отлучить от библиотеки. Её жалобам на слизеринца не поверили, а он, утирая кровавые сопли, грозился отомстить.

- Да как же, отомстит, Казанова недоделанный, - фыркала Мери в спальне. – Видать, с девчонками совсем худо, раз уж к заклинаниям стал прибегать.

- Боюсь, он только опробовал его на тебе, - сомневалась Марлин. – Ты мишень неудачная, но он найдет покладистую.

И точно: три дня спустя Мальсибер тискал в нише белокурую хаффлпаффочку Зои Макмиллан. Девочка проявляла странную покорность: раньше отличавшаяся скромностью, она не возражала, когда он по-взрослому целовал её или гладил её небольшую ладную грудь.

- Каков подлец! – возмущались гриффиндорки между собой. – Хоть бы его проучил кто!

Но двое, которые действительно могли бы его проучить, были заняты совсем не тем. Джеймсу Поттеру, с тех пор, как его назначили капитаном, слава совершенно вскружила голову. Он прогуливал занятия, лопал в пустых классах медовуху, украденную в Хогсмиде, насылал заклятия в коридоре на первых встречных. Сириус от него не отставал. С ними рядом, кроме молчаливого Ремуса и радовавшегося каждой шутке Питера, вертелись Нелли Гамильтон и Пенни-Черри, причем если Нелли, не смея возражать, иногда все-таки смущалась и убегала, то Пенни неизменно восхищалась и хлопала в ладоши при виде ли огромного бокала, который Джеймс выпил залпом, или первокурсника-слизеринца, на которого наслали Риктумсемпру.

Поведение Джеймса ранило и раздражало Лили; она не знала толком, почему, но ей отчаянно хотелось, чтобы Поттер прекратил дурачиться, чтобы он снова стал тем мирным и честным парнем, каким она его запомнила в конце прошлого года. Она вновь стала с ним ругаться, злилась, когда он начинал заигрывать, а Мери и Марлин в спальне потом беззлобно отчитывали её.

- Слушай, за кого ты переживаешь? За своего змееныша? За его приятелей? С ними, поверь, ничего не случится, если они и выплюнут пару лишних слизняков, - смеялась Марлин. – Лучше вспомни, что он уже для тебя сделал.

- Да перебесится твой Джеймс, - убеждала Мери. – Перебесится и прежний будет, еще лучше. Возраст такой у него, дурной. Уж потерпи.

…В воскресение Лили разбудили непозволительно рано. Мери тормошила её за плечи, толкала в бок. Лили наконец разлепила веки. Мери нависала над ней в халатике, Алиса на соседней кровати только еще приподнялась на локтях, сонно моргая. Марлин не было.

- Она с Нелли, - ответила Макдональд на немой вопрос подруги. – У малявки наглости хватило в нашу спальню прибежать. Видно, от волнения крышу снесло. Короче, Мародеры у директора.

- Почему? Что опять?

- А их, похоже, опять накажут за доброе дело! Джеймс ночью твоего змееныша, который вне Хогвартса шатался неизвестно зачем, спас от какого-то чудища. Притащили его в школу вместе с Сириусом, да вот на Филча напоролись. Вот пусть твой Нюниус теперь только попробует на них хвост задрать! – Мери гневно рассекла кулаком воздух.

В голове Лили складывались и рассыпались картинки калейдоскопа. Северус шатался ночью… Мародеры поблизости… Чудище… А Люпин опять болен. Опять. И вчера было полнолуние.